Сергей Щепетов - След кроманьонца
Скорее всего он действительно отключился на некоторое время: беглец смотрел уже не на оружие, а ему в лицо, и взгляд этот был по-человечески осмысленным.
«Уф-ф! Неужели „взял“?» — обрадовался Николай и решил себя проверить:
— Тебя зовут Маил Алан?
— Да.
— Твой номер…
— 45-32-85-16.
— Статья, срок?
— Статья А-3318, десять лет…
— Давай все сначала, Маил! Или нет, не то… Почему они не стреляют? Чего ждут?
— Н-не знаю…
— Но они будут нас брать? Понятно… Сейчас что: утро или вечер?
— Утро.
— Ты слышишь, Женя? Здесь утро!
— Я слышу и понимаю, Коля, только говорить по-ихнему не могу. Спроси у него, как здесь принято бороться с такими, как мы? И куда они бежали?
Николай мучился довольно долго и, в конце концов, сумел вытрясти из беглеца минимум необходимой информации.
Пришли две баржи с солдатами, и возник слух, что их зону будут сворачивать, а заключенных поголовно пустят в расход. Когда слух якобы подтвердился, блатные решились на массовый побег, а бытовики их поддержали. Он, Маил Алан, не вор, не бытовик, а гораздо хуже. Его не звали, но когда все… В общем, он тоже побежал, но не стал вместе с толпой прорываться куда-то по берегу, а спрятался на склоне над лагерем. Это было вчера утром. Потом было очень много стрельбы, и солдаты вернулись: наверное, зеки побежали как раз туда, куда им было нужно. Тех двоих он встретил на склоне. Они прятались среди кустов почти сутки, а сегодня на рассвете началось прочесывание. Нет, женщин во всей округе нет и никогда не было. Если бы хоть одна появилась, об этом узнали бы все: такую новость здесь не скроешь.
— Уже легче! — вздохнул Женька. — Дай мне какую-нибудь тряпку или шапку достань из рюкзака.
Николай стянул пропотевшую куртку, смял комом и перебросил напарнику. Тот поддел ее стволом карабина, слегка выставил над камнями и покачал из стороны в сторону. Прошло не меньше минуты, прежде чем прозвучал первый выстрел, потом еще два.
Дырок Николай не обнаружил и пренебрежительно хмыкнул:
— Тоже мне, снайперы!
— Или притворяются, — не согласился Женька. — Здесь же близко, они видят, что это не голова.
— Слушай, Маил, а связь у ваших солдатиков есть? — вновь обратился Николай к беглецу. — Ну там рации, телефоны какие-нибудь?
— Рации есть.
— Большие? Маленькие?
— Ящик такой. На спине носят…
— А скажи, пожалуйста: вот они нас тут окружили, и что? Облава на этом закончилась?
— Не знаю…
— Ты думаешь, что они отведут часть людей? — догадался Женька и с сомнением покачал головой: — Боюсь, нам это мало поможет. Вот если бы у тебя в рюкзаке случайно завалялась парочка гранат…
— У меня только противотанковые, а их на пехоту тратить жалко, — грустно пошутил напарник.
— Ну тогда придумай, как жить дальше.
Николай вздохнул и начал думать. Он занимался этим на протяжении двух сигарет, а потом сказал:
— Мы должны ждать!
— Это очень мудрое решение. И ловкий тактический ход. А зачем? И чего?
— Объясняю. Вот смотри: они вели прочесывание и кого-то тормознули. У них впереди еще целый день и приличный кусок склона, а мы явно никуда не денемся. По моей логике, начальство скорее всего оставит какое-то количество солдат с командиром, чтобы держать нас тут, а остальных отправит заниматься другими делами.
— «Какое-то количество» — это пять или пятьдесят?
— Ну не знаю… Мы видели в цепи человек сто пятьдесят — двести, наверное?
— Где-то так. А спроси у своего друга, что на нашем месте стали бы делать здешние уголовники или кто тут у них самый крутой? Чего от нас могут ожидать местные охотники? Потряси его хорошенько: есть им интерес брать нас живыми? Если мы не заключенные — это что-то меняет?
Николай вновь взялся за беглеца, но ничего путного больше не выяснил. Создавалось впечатление, что этот человек крайне плохо приспособлен к окружающей жизни, и непонятно, как он умудрился выжить за проволокой почти три года. В конце концов Женьке это надоело:
— Ладно, Коля, не мучай его! Похоже, нам действительно надо ждать, но давай мы будем это делать в позе «низкого старта». План такой: при малейшем изменении ситуации не в нашу пользу сразу идем на прорыв. Точнее, устраиваем полупрорыв. Тут главное все сделать быстро и четко: я стреляю два-три раза и делаю рывок. Как только выскочу, ты пальни пару раз в воздух или просто начни кричать и махать курткой, только сам не высовывайся. Понимаешь? Тебе надо будет отвлечь на себя хоть кого-то, пока я добегу до кустов. А потом ничего не делай — сиди тут, следи за обстановкой и жди сигнала. Я там с ними повоюю и, если получится, тебе крикну. Тогда хватай нашего зека под мышку и прыжками ко мне, а я попытаюсь прикрыть вас огнем.
Парень помолчал и добавил:
— Если придется стрелять, имей в виду, что вот у этого карабина после выстрела плохо открывается затвор.
— М-да-а… Простенько, но со вкусом! — разочарованно промямлил Николай. — А прикрыть себя огнем ты мне не доверишь? Увы, наверное, правильно. Только в твоем плане есть все-таки некоторая «киношность». Вот представь: сидят ребята в кустах, караулят вооруженных бандитов. Долго сидят: комары их кусают, муравьи по ним ползают, курить хочется, и вдруг трах-бах — бегут, кричат, стреляют! Парни вздрагивают, просыпаются и начинают палить со страшной силой.
— Я понял, на что ты намекаешь, — рассеянное внимание, пока сообразят… Давай иметь наготове два варианта: шумный и тихий. Во втором случае ты начинаешь шуметь после первого их выстрела. Годится?
— За неимением лучшего, — уныло согласился Николай. — Думаю, что нам все равно не просчитать их возможные действия — слишком много неизвестных факторов.
— Тогда выбери самый простой вариант. Что бы стал делать ты на их месте?
— Если бы я был командиром? Гм… Я бы постарался сам с нами не связываться!
— Это как?
— А вот так! Отдал бы приказ кому-нибудь из подчиненных разобраться с нами и доложить. И чтобы быстро и без потерь! Если у него получится хорошо, то славу поделим, а если плохо — он будет виноват!
— Что ж, убедительно! Не зря ты военный билет… в тумбочке хранишь!
— Эх, где та тумбочка! — вздохнул Николай. — А что там видно? Их как, больше не становится?
— Ну знаешь! Они в рост не ходят — жить хотят! Хотя… Сначала все попрятались, но теперь бдительность потихоньку теряют: я бы вон тех двоих уже мог снять.
— Не вздумай! Пусть дальше расслабляются! Лишь бы новые не подошли!
— Ну новых-то, наверное, я замечу — не поползут же они через кусты на брюхе. Давай пока по шоколадке зажуем и друга нашего покормим!
Смотреть, как очкастый зек расправляется с шоколадкой, Николай не смог — отвернулся и подождал, пока тот не вылижет губы и пальцы.
— Скажи мне, Маил Алан, как ты дошел до жизни такой? Враг народа, наверное?
— Я не враг!
— Тогда, конечно, шпион и диверсант! Хотя… Хочешь, угадаю с одного раза? Наверное, ты ученый какой-нибудь? Изучал что-то не так, или не то, или не в том, так сказать, русле? Только не говори, что ты биолог-генетик!
— Я не занимался генетикой, хотя в группе профессора…
— Не-e-ет, дорогой! Ты давай по порядку: представь, что мы с неба свалились и совершенно не в курсе, что тут у вас происходит с генетикой, кибернетикой, плейт-тектоникой и, вообще, с местом человека в природе и мире. Представь, что дикарь слез с пальмы, оторвал себе хвост и приехал жить в эту свободную и прекрасную страну, а ты читаешь ему вводную лекцию!
Не сразу, но Николай разговорил-таки аборигена, да так, что уже с трудом останавливал его для пояснений. То ли Маил намолчался за годы заключения, то ли хотел выговориться перед смертью, а может быть, это просто было реакцией на пережитый шок. Впрочем, особых пояснений и не требовалось.
Чрезвычайно широка родная страна, в ней много рек, полей и лесов, но кругом злые империалисты куют танки и вострят ракеты, чтоб стереть с лица земли государство победившего труда, в котором человек звучит гордо и дышит очень вольно, потому что является венцом и царем природы, рожденным для превращения сказки в повседневную реальность при помощи учения, которое непобедимо, потому что верно. Основоположники, конечно, давно нашли единственно правильные ответы на все вопросы, но наука еще нужна трудовому народу, чтобы дальше летели снаряды, выше поднимались самолеты, чтобы быстрее все приумножалось, гуще колосилось и ярче сияло. И вот теперь, когда все в едином порыве, отдельные члены общества под влиянием тлетворных идей…
В общем, за исключением мелких деталей, это было то: то самое.
Маил Алан не был ни правым, ни левым уклонистом, он не был ни генетиком, ни кибернетиком. Он всего лишь изучал историю древнего земледелия, но страна (Николай как в воду глядел!) переживала тот радостный период, когда последнее слово в научных спорах часто оставалось за прокурором.
