Евгений Белогорский - Операция "Невозможное" (Лето и осень сорок пятого)
Лейтенант ещё не успел договорить до конца, когда неожиданно раздался выстрел в воздух.
— Не слушайте его! Все его требования не правомерны! Вы сдались в плен британскому командованию, и только оно несет за вас ответственность! Возьмите в карауле оружие и защищайтесь! — выкрикнул англичанин и, отрезая всякую возможность проведения диалога, выстрелил по русскому парламентеру. Расстояние было не большим. Промахнуться было сложно и сраженный пулей лейтенант, рухнул на землю. Незримый Рубикон был перейден.
Согласно первоначальному плану, под угрозой применения оружия отряд должен был заставить немцев подчиниться себе и, загнав в бараки, караулить до прихода главных сил. Вмешательство Вудста сорвало мирные намерения командира отряда, и он был вынужден срочно вносить коррективы.
Удержать бойцов от кровавого возмездия за гибель Имранова было глупо, бессмысленно, да и Кривенко не пытался этого сделать. Он свято придерживался правила — проливший кровь должен за это поплатиться, но при этом не собирался пускать дело на самотек.
— Поверх голов! Огонь поверх голов! — напоминал майор бойцам о ранее отданном приказе, и в большинстве своем они его выполняли.
Огненное полукольцо из автоматных и пулеметных очередей плотно охватило лагерь. Неистовый рой свинца засвистел, загудел, завыл над головами немцев, стремясь сломить их волю, заставить упасть и попытаться вжаться от страха в землю. Ведь того, кто упал, затем очень трудно поднять на ноги, а уж тем более заставить сражаться.
Многие, очень многие из немцев рухнули на землю, убоявшись звука и вида звенящей смерти, но были и те, кто последовал словам Вудста. Уж слишком разными были люди в числе двух тысяч пленников альтского лагеря. Ворвавшись в караулку, они расхватали хранившиеся там карабины и вступили в бой с «кровавыми палачами НКВД». Из окон, двери, из-за углов, поленниц дров и прочих укрытий в сторону советских солдат загремели ответные выстрелы.
Самым простым и верным делом для подавления этого сопротивление было открытие артиллерийского огня. Пушки танков в два счета раскатали бы караулку и засевших там немцев, но Кривенко не решался отдать подобный приказ. Слишком много народу могло погибнуть при этом, так как караулка находилась в центре лагеря. Требовалось неожиданное, неординарное решение и оно было найдено, и без участия командира.
Вновь отличился сержант Вележин. Не имея возможности подавить огневую точку врага ответным огнем, он двинулся на таран. БТ-7 легко скатился с пригорка, въехал лагеря и, не снижая скорости, двинулся к караулке.
Выполняя этот опасный маневр, Вележин специально не разгонял танк, давая возможность людям отбежать в сторону от скрежещущей гусеницами машины. Многим немцам благородство сержанта спасло жизнь, но были и те, кто не успел воспользоваться ею. Из-за шума работы мотора и грохота траков их крики не были слышны экипажу. Стальные гусеницы легко перемалывали человеческую плоть, и только брызги крови упали на щель водителя, что впрочем, не повлияло на движение машины.
Легко, словно на учениях, БТ-7 добежал до караульного помещения и мощным ударом корпуса развалил его. Доски, бревна горбыли градом разлетелись в разные стороны подобно соломинкам, а красавец танк совершил разворот, уничтожая гусеницами последние очаги сопротивления.
Грозен и ужасен был он в этот момент. Стальная броня с честью выдержала экзамен на прочность. Могучая пушка властно смотрела вперед готовая в любой момент выстрелить по перепуганной толпе людей, но не это было самым страшным. Окровавленные гусеницы и человеческий скальп, свисавший с одной из них, вот, что потрясло и полностью сломило дух гордых тевтонов. Именно это зрелище заставило подумать, что русские не будут с ними церемониться и в случаи отказа повиноваться уничтожат всех как баранов.
Через час, когда все пленные были заперты в бараках и выставлена охрана, в эфир полетело кодированное сообщение. Несколько малозначащих цифр извещали советское командование об успешном выполнении задания. В ответ прилетело ещё более короткое послание, состоявшее всего из трех знаков. Оно сообщало о начале боевых действий между бывшими союзниками, что снимало огромную тяжесть ответственности с плеч майора Кривенко. Обозленный гибелью Имранова, он пустил в расход всю лагерную администрацию, в лице капитана Вудста и трех его помощников, что категорически не устраивало замполита.
— Нельзя поддаваться эмоциям и мстить за смерть Имранова по законам средневекового феодализма! — бурно негодовал замполит, который слишком поздно узнал о ликвидации англичан майором.
— А я не только за одного Имранова их в расход пустил! Но ещё и за Долгачева, за Спиридонова, за Уварова, за Лешку Тупикова! — зло загибал пальцы Кривенко, — не подбей эта сволочь немцев к сопротивлению, все они были бы живы!
— Держи себя в руках, Федор! Мы советские люди никогда не расстреливаем пленных! Командование тебя за эти штучки по головке не погладит! — продолжал гнуть свою линию замполит, надеясь устыдить и усовестить Кривенко, но тот был глух к словам разума.
— А это не пленные, а подстрекатели и провокаторы. А с провокаторами у нас по канонам великого Октября разговор короткий — к стенке и точка! — вынес свой вердикт майор, и зашагал прочь от замполита. Посланец партии захотел догнать Кривенко и продолжить важный разговор, но быстро передумал. Отряду предстоял долгий и трудный поход на Альту и Тромсе, и воспитательная работа могла подождать.
В этот день не только один отряд майора Кривенко вышел на тропу необъявленной войны. Отряд только готовился к походу на побережье, а мимо извилистых норвежских фьордов проплывала подводная лодка К-24. Её командир, капитан 2 ранга Лапин хорошо знал эти места. Не раз он совершал боевой поход в студеных водах Баренцева и Норвежского моря, выступая в роли охотника. Больших побед за лодкой не значилось. Несколько тральщиков и сторожевиков, десантных барж и мотоботов числились в активе капитана Лапина, но было кое-что и ещё, что заставило командование отправить лодку в боевой поход в мирное время.
Капитан 2 ранга Лапин умел рисковать. Однажды пристроившись в кильватер патрульной барже, он проник в тщательно охраняемый немцами фьорд Тромсё, где прятался от английской авиации линкор «Тирпиц». Пытаться атаковать его из-под воды, было невозможно. Корабль со всех сторон был прочно прикрыт противоминными сетями, но вот уточнить последнее местоположение линкора, это Лапин провел отменно. Именно благодаря полученным от К-24 данным, в ноябре 1944 года, англичане наконец-то смогли уничтожить последний германский линкор, так сильно наводивший на них страх.
Не менее удачной была атака Лапина в Варанген-фьорде. Тогда скрытно приблизившись к вражескому берегу, капитан отдал команду на всплытие и открыл огонь из корабельного орудия. В результате скоротечной огневой дуэли сначала была уничтожена береговая батарея противника, а затем нефтеналивные склады. Возникший пожар полностью уничтожил у немцев все запасы горючего, что на два месяца полностью парализовало действия германского флота.
Отправляясь в новый поход, Лапин получил от командующего флотом адмирал Головко приказ не допустить эвакуацию немецких солдат с севера Норвегии. По сообщениям разведки британцы сосредоточили вблизи Нарвика сдавшийся им в плен горно-егерский корпус генерала Йодля. Имея опыт в войне с советскими войсками, они были наиболее боеспособными частями вермахта, находившимся на территории Норвегии и, следовательно, особо важным трофеем для англичан.
Вначале британский генеральный штаб намеривался использовать их против Советского Союза в Норвегии, но затем передумал. Без поддержки со стороны Финляндии, горные егеря были обречены на уничтожение. Гораздо больше пользы для Англии они могли принести на полях Германии, и британское командование отдало приказ на их тайную эвакуацию.
Более пятисот человек было переброшено в Данию на эсминцах Его Величества, но для перевозки главных сил корпуса требовались транспортные суда. Так как весь торговый флот немцев был захвачен англичанами, проблем с переброской войск генерала Йодля не возникло. Единственное препятствие заключалось в нехватке экипажей для трофейных кораблей.
За короткое время, англичане сумели набрать судовые команды для нескольких кораблей, которые прибыли в Нарвик под погрузку в начале июля. Не особенно доверяя профессиональной надежности корабельных команд, отвечавший за проведение операции контр-адмирал Майлс, приказал выделить каждому транспорту корабли сопровождения для подстраховки.
Перед самым прибытием подлодки Лапина в Вест-фьорд, Нарвик покинули два небольших парохода, основательно нагруженные солдатами и боеприпасами. Армия Шернера испытывала определенный голод на снаряды, а в Норвегии их было в большом количестве.
