Герман Романов - Лондон должен быть разрушен. Русский десант в Англию
— Я вас внимательно слушаю, граф, — осторожно произнес Ермолов. Такая увертюра к дальнейшему разговору ему сильно не понравилась, от нее ощутимо попахивало государевым «словом и делом», что могло дать как толчок к стремительной карьере, так и весьма фатальные последствия для носителя подобных секретов…
Альхесирас
— Это Альхесирас, мон альмиранте. Гибралтар совсем рядом, осталось совсем немного. Ваши корабли чудесны, я в полном восторге — они имеют великое превосходство над британскими, способны уничтожить любого противника! Это великолепно!
Ушаков внимательно посмотрел на гористый берег, тянувшийся вдали, и снова повернулся к испанскому флотоводцу — под стук паровой машины они вели интересный разговор в адмиральском салоне, начавшийся еще ранним утром, после того, как гость досконально изучил русский линкор, спустившись даже в угольные ямы.
— Дон Федор! — Вице-адмирал Гравина уже научился произносить русское имя почти без акцента, и Федор Федорович Ушаков уже не улыбнулся. — Мы одержали величайшую победу, мон альмиранте, и только благодаря вам и вашим доблестным русским морякам!
— Полноте, дон Фредерико, вы сражались не менее отчаянно и тоже заслужили великую славу вместе с нашими союзниками французами. Это наша общая победа!
— Но главный вклад ваш, дон Федор. Мы с покойным Вильневым лишь помогли, — Гравина тяжело вздохнул и добавил с печалью в голосе: — Но потеряли очень много кораблей!
— Вот об этом печалиться не нужно, — Ушаков улыбнулся, сочувствуя. — Главное, что потери в экипажах не очень большие. А старые линкоры… Невелика потеря! Можно было бы и все их утратить, все равно года через три-четыре их придется разбирать на дрова. На море наступили совсем другие времена, ветер уступил место пару!
— Это вы, мон альмиранте, можете позволить себе строить корабли с паровыми машинами. А у моей страны денег на них просто нет. Сами видите, до чего довел мою Испанию… Годой.
Федор Федорович с немым удивлением посмотрел на испанского адмирала. Тот о чем-то недоговаривал и явно хотел произнести имя короля, но в последний момент поменял на ненавистного премьер-министра. А это было симптоматично. Ушаков решил «прощупать» настроение собеседника, помня настоятельную просьбу князя Кутузова.
— Мой император поможет вам! На наших верфях для вашего флота уже строятся семь линейных кораблей с паровыми машинами. А также десяток более мелких — фрегаты, корветы, посыльные пароходы. Все это вы получите через два года, не позже. И совершенно безвозмездно. К тому же наши войска выбьют британцев из Гибралтара, если уже не взяли эту крепость. Недаром император отправил с войсками своего сына, а командование поручил внуку. Ведь, несмотря на молодость, принц Иоанн Александрович опытный воин, тем более с ним один из самых знающих наших генералов — князь Кутузов, лучший ученик и соратник фельдмаршала Суворова!
— О да! — Лицо Гравины расплылось в улыбке. — Гибралтар будет взят, в этом никто не сомневается. Инфант Хуан любим всеми — тем более что его высочество есть живая связь с великим императором, чья поддержка для нас жизненно необходима. И даже более…
Гравина остановился и черными, до предела серьезными глазами посмотрел на Федора Федоровича — русский адмирал подобрался, поняв, что испанец сейчас заговорит об очень важном…
Лондон
— А ты помолодел, Александр Васильевич, еле догнал! И все в трудах, и все в заботах…
Поручик Денис Давыдов стоял навытяжку, молодецки выпятив грудь, за князем Багратионом и восторженными глазами взирал на двух величайших людей России, как искренне считали все стоявшие здесь рядом генералы и офицеры русской армии.
Император Петр Федорович лихо спрыгнул с подножки кареты, будто ему не три четверти века исполнилось, а втрое меньше лет. Но и фельдмаршал не уступал монарху в подвижности — задорно потряхивая хохолком на голове, подвижный как ртуть, он буквально поедал глазами предместье английской столицы, розоватое в восходящих лучах солнца.
— Еле догнал тебя, фельдмаршал, — вскачь карету гнал!
— То не я, батюшка-государь, то чудо-богатыри твои быстро ходят! За три дня сто верст одолели! Штыками дорогу проложили!
— Мои солдаты, это ты верно сказал!
Тут Денис заметил, что Петр Федорович еле заметно хмыкнул. Государь был весел, улыбался, но глаза хоть и блестели, словно принял самодержец пару рюмочек, но смотрели пристально и властно, так, что все генералы четко стояли во фронте.
— Солдаты-то мои, фельдмаршал, а вот чудо-богатырями ты их сделал, тебе и слава! И что делать будем, с ходу брать?
— Так точно, ваше императорское величество! — Суворов радостно подпрыгнул на месте и сияющими глазами посмотрел на генералов. Гусар постарался как можно незаметнее улыбнуться — военачальники, как застоявшиеся жеребцы, рвались в бой. Ведь за взятие вражеской столицы, как ни крути, и награды положены соответствующие, за славу России, добытую в бою.
— С кем сражаться-то, государь? Войск там не осталось. Одно мужичье с ружьями да баре со шпагами!
— Вот и вразумите их хорошенько! Научите их огурцы мытыми кушать! Пусть узнают, твари, как с русскими сражаться! И, мыслю, поторопиться надобно: флот уже в Темзу вошел и в полдень десант высаживать начнет, если уже не начал, — Сенявин и Грейг горячи оба! — Голос императора стал заметно строже, и все тут же прониклись, ощутив, насколько важный наступил момент. Осаждать город долго, это Денис хорошо знал, но уличные бои грозили большими потерями, за которые император и наказать мог.
Но все сомнения молодого гусара разрешил властный голос человека, который уже сорок с лишним лет крепкой рукой управлял самой большой державой мира:
— Солдат беречь! Англичан разгонять пулеметами, если с домов стрелять начнут, подкатывать пушки и гаубицы и крушить весь дом, к едрене фене! Вперед пойдут гренадеры и казаки, город отдам на три дня! И учтите, господа, к вечеру сюда доберутся французы! Они хоть наши союзники, но… Сами понимать должны, не маленькие!
По лицам всех пробежала улыбка. Денис даже машинально кивнул. Еще бы! Если русские возьмут Лондон, то тем самым французы встанут в подчиненное положение, а это ох как много значило!
— Фельдмаршал, два часа на подготовку, потом штурм. Я не собираюсь вмешиваться в вашу диспозицию, но прошу вначале отправить парламентера. Предлагаю королю Георгу немедленно прибыть сюда для переговоров, в случае отказа я вас ни в чем не ограничиваю. Но город должен быть взят! Хоть спалите его, ко всем чертям, хоть превратите в развалины!
— Так точно, государь!
Суворов прямо на глазах потемнел, щека дернулась. Приказ ужасал, но все знали, что это пришла месть. Подтянулся и Денис, знавший чуть больше других, и восторженно посмотрел на обожаемого монарха. Тот заметил этот взгляд, улыбнулся, преобразился прямо на глазах, как актер, по-стариковски заканючив:
— Ой, стар наш Александр Васильевич стал! Все забывает да забывает, вещицу дорогую потерял…
— Это какую?! — Суворов искренне изумился. — Надежа-государь, я тебя не понимаю!
— Знак Георгия первого класса ты в Лондоне потерял, а кто из генералов первым туда войдет и знак фельдмаршала найдет, то звездой второго класса и пожалую. Да еще полсотни Георгиевских крестов для служивых разбросано, токмо на улицах поискать хорошо надобно. Так что, господа, время терять не советую! Да, вот еще… Матвей Иванович!
— Я, батюшка-государь! — Донской атаман шагнул к императору, выпятив грудь и демонстрируя усердие. Глаза Платова прямо лучились — монарх к казакам всегда благоволил, и те были готовы хоть в лепешку разбиться, но приказ выполнить, даже беса за рога привести. А уж если государь о чем-то их просил, то дело это чуть ли не святым становилось.
— У меня к донцам просьба великая есть. Прошу исполнить ее в точности, и не мешкая. Если брат мой Георг из города выедет, дорогу ко мне перепутав по забывчивости своей, то с чадами и домочадцами его найти и бережно ко мне доставить. Хочу с ним побеседовать по-родственному о взаимоотношениях между державами нашими!
Париж
— Второй консул ведет какие-то тайные переговоры с президентом Джефферсоном! И пять месяцев тому назад они условились, что как раз в эти самые дни в Новом Орлеане произойдут некие переговоры между госсекретарем, русскими и генералом Моро…
Талейран произносил слова осторожно, не выделяя интонацией своего отношения к делу, — что и говорить, настоящий дипломат. Вот только сказанное министром иностранных дел было сведениями уже давно устаревшими, или, как говорят, «протухшими», и Фуше мстительно улыбнулся, предчувствуя свое незабываемое торжество. Не каждый день можно получить огромную радость, больно щелкнув по носу своего заклятого «друга»!
