Шарлатан 3 (СИ) - Номен Квинтус
Другое негласное правило гласило, что институты вообще не обязаны выполнять поданные заявки в порядке каких-то там приоритетов, спускаемых сверху. То есть проигнорировать заявки, скажем, поступившие от Лаврентия Павловича, руководители институтов все же не рисковали — но их выполняли уже после того, как «отрабатывалось» первое негласное правило. Так что сейчас и оборонные предприятия старались все же заранее желаемых товарищей к себе сманить, суля им разнообразные блага в будущем и повышенные зарплаты уже в настоящем. Но кое-какие заманухи они все же перебить чаще всего не могли.
И больше всего именно таких, абсолютно не перебиваемых заманух прошедшим летом в различные институты выкатила Маринка. Оно и понятно: зарплаты у нее для молодых специалистов были на уровне самых «секретных» предприятий страны, а в качестве основного пряника у нее служило, конечно же, жилье: очень одинокий выпускник по приезде в Ветлугу получал ключи от «полуторакомнатной» квартиры, а люди семейные въезжали сразу уже в квартиру, рассчитанную в том числе и на скорое прибавление семейства. То есть пара без детей въезжала в «трешку» (хотя и малогабаритную), а если кто успел уже двоих родить, то им доставалась квартира уже четырехкомнатная «повышенной комфортности». И теоретически в Маринкиной жилищной программе уже были расписаны блага даже для многодетных семей с пятью детьми, но на практике пока только один специалист сразу въехал в четырехкомнатную: все же Маринка набирала именно молодых специалистов.
И набрала: летом у нее к труду (и обороне) приступило пятеро выпускников из МВТУ, четверо из МГУ, четверо из МИФИ (а соседка сказала, что за это Лаврентий Павлович лично Маринке позвонил сказать свое «фе», но по счастью — для родственницы, конечно — он ее не застал). Еще с десяток человек к ней уехало их горьковского индустриального и из университета, а всего на завод, на котором сейчас работало около семисот рабочих, было набрано больше полусотни инженеров — и для каждого из них работа нашлась, причем такая, что буквально разогнуться было некогда. Да, набралась родственница в обкоме «руководящих навыков». Но руководство КБО все затеи ее поощряло: все же силами заводского КБ цену моторов завод смог почти на треть уменьшить, а теперь производство сильно расширялось: «сельхозник» Мясищева как-то очень быстро прошел все испытания и теперь его производство готовилось в Смоленске в очень больших объемах — а моторы-то к ним должны были поступать из Ветлуги! С совершенно местпромовского завода, и с каждого мотора в кассу КБО поступало уже больше пятнадцати тысяч чистого дохода. Безналичного, но на обновлении станочного парка своих предприятий Комбинат старался не экономить и куда эти денежки деть там знали туго.
На станках Комбинат не экономил, но и деньгами не разбрасывался: сейчас уже почти половина станков и оборудования делалось на собственных предприятиях КБО. Было выстроено и запущено три (все же не особо больших) станкостроительных завода, а еще на паре десятков предприятий были учреждены «инструментальные цеха», где как раз специальное оборудование и выпускалось, причем не только для нужд самого этого предприятия. Но все же большие станки заказывали в основном на больших государственных заводах, и денег на это тратилось довольно много. Но больше всего денег тратилось все же не на оборудование и сырье, а на энергетику, ведь заводы работают как правило на электричестве.
Откровенно говоря, я считал что так много всего получилось запустить в основном потому, что в войну на Донбассе большую часть шахт немцам уничтожить не удалось и угля оттуда поступало достаточно. Понятно, что не одним углем энергетика жива, но именно уголь давал стране большую часть электричества. Еще немного давал торф, но сейчас уже действительно очень немного и весьма «извилистым» способом, довольно приличную часть давали ГЭС. Пока не очень большую часть, но только на Волге сейчас строилось три действительно больших электростанции. То есть две на Волге и одна на Каме — но такие стройки — дело довольно медленное. А вот небольшие ГЭС строить все же недолго, и за лето была достроена небольшая ГЭС на Ветлуге, километрах в десяти выше одноименного города. Действительно небольшая, на пять всего мегаватт (в пике), а в основном с нее забиралось мегаватта два-три — но и эти скромные мегаватты одноименному городу сильно помогали. Но в любом случае в Центральной России относительно мощные ГЭС строить было почти негде, а маленькие, от пятидесяти до пятисот киловатт (чаще до двухсот), которые стали довольно массово строиться на небольших реках, могли разве что деревни светом обеспечить.
Но таких микро-ГЭС строилось все же довольно много, в основном силами колхозов: затраты на строительство были очень невелики, строится такая электростанция быстро — а свет в доме никогда лишним не казался. Но в районах больше строили гораздо более дорогие, но «более эффективные» газовые теплоэлектростанции. От такой и райцентр как правило отоплением обеспечивался, и электричества станция давала много. Больше, чем район употребить может — а ведь «избыток» электричества государственные электросети оплачивали, причем по довольно «интересной» цене двадцать восемь копеек за киловатт. Ну а районные станции строились как правило мощностью мегаватт в пять.
Ведь что такое мегаватт? Это — при использовании газовых сверхкритических котлов — всего триста кубов метана. А одна секция стандартной уже «биогазовой станции» в сутки метана производит тридцать тысяч кубов. Причем лишнюю энергию на подогрев реакторов тратить не надо, если рядом электростанция стоит, тепла от котла (точнее, от выходящих из котла дымовых газов) на такое с избытком хватает. Конечно, газ и для других целей очень даже годится, но как раз «серийная» пятимегаваттная электростанция газа сжигает чуть больше, чем дает одна (из четырех постоянно работающих) секций газовой биостанции.
Еще газ для бытовых нужд употреблялся, в новых сельских домах зимой и отопление от газовых котлов как правило ставилось. И все большую популярность набирали ГАЗовские грузовики, переводимые на газомоторное топливо: если «бесплатного» газа много, то зачем тратить деньги на бензин?
На самом деле газ все же получался далеко не бесплатным и электричество с газовых ТЭЦ обходилось почти вдвое дороже, чем с небольших ГЭС, зато это электричество было «стабильным» и не зависело от погоды — но больше всего районные власти радели именно за газовые станции потому, что с них аграриям поступало прекрасное удобрение. Ведь с каждой тонны запихнутой в реактор соломы получалось восемь центнеров исключительно качественного удобрения, а восемь тонн такого удобрения повышали урожайность одного гектара минимум на четверть, а то и на треть (в зависимости от того, что выращивается). А такого удобрения газовые реакторы вырабатывали многие тысячи тонн! И вот если смотреть все вместе, то районные власти выглядели в глазах вышестоящих властей гораздо интереснее.
А «локальный избыток газа» прекрасно поглощали разные местные предприятия — от цементных и кирпичных заводиков до консервных фабрик. А чтобы они не испытывали в столь ценном сырье дефицита, заработала еще одна программа: программа переработки «бытового мусора» в городах. В Горьком все это было уже очень неплохо отработано (включая раздельный сбор этого мусора), а теперь горьковский опыт с разной скоростью внедрялся и в других городах. С разным успехом: например, в небольших городах народ идею раздельного сбора мусора воспринимал исключительно позитивно, а в больших процесс с большим трудом шел. Однако местные власти периодически начинали «репрессивную кампанию» и постепенно в головы горожан нужные мысли вбивали…
Я ко всему этому имел отношение даже не совсем косвенное: у меня сформировалась группа студентов (вплоть до пятикурсников и даже с парой аспирантов), которая разрабатывала различную автоматику. Для управления газовыми биореакторами, управления режимом работы котлов на газовых электростанциях — и эта работа вообще не прекращалась: постоянно то котельщики что-то новое придумают, то биологи, то машиностроители, делающие для всего этого разную аппаратуру. И ведь все они работали не ради самой работы, они старались оборудование улучшить — и улучшали, но иногда в моей «автоматной» группе народ просто впадал в транс из-за того, что всю автоматику после небольшого такого «улучшения» приходилось просто заново проектировать. Например, в биореакторах начали ставить вместо сильфонных переключателей с концевыми контактами термоэлектрические датчики — а для обработки их сугубо аналоговых сигналов пришлось делать принципиально иную схему, причем — после того, как мы набрали (слава богу, еще на испытательном стенде) статистику отказов электронных блоков, схему вообще пришлось делать троированную и с сигнализацией выхода отдельных блоков из строя. Конечно, за это вся группа получила минимум по ордену Шарлатана, но вкалывать нам пришлось как папам Карло на галерах.
