Новая прошивка императора (СИ) - Бутримовский Николай
Настоящая «руссо рустика»[3]! Сущий кошмар, на взгляд любого прогрессивного человека…
Нет, ничего против национальных русских одежд я не имел, но… Армяки на военных смотрелись весьма дремуче!
«Надо менять форму! А ведь получается, что Никки так и сделал в свой черёд?.. Ну что же придётся и мне!..»[4]
И прямо в дороге я начал думать на этот счёт — вводить гимнастёрку или китель? Известную всему миру фуражку или выбрать кепи? Или пилотки, те, в которых с немцами воевали? А что лучше будет зимой? Ушанки или шлемы по типу как у танкистов? А на какой головной убор удобнее надевать каску?
Вопросов было много, но одно я решил крепко — новая форма для полиции будет на манер того, что я видел на американских полицейских в фильмах про сухой закон!
«Стильно, модно, молодёжно!.. Только фуражку сделаем в русском стиле, картуз купеческий! Ха-ха-ха…»
Наш кортеж выехал на очередную широкую улицу, по центру которой проходила конка! Двойка заморённых лошадок тянула двухэтажный трамвайчик, на крыше которого сидело несколько мужчин, а на первом этаже наблюдалось заметное количество женщин. Кучер время от времени бил в колокол, разгоняя зазевавшихся прохожих. Выглядело всё это весьма авантажно! Когда мы приблизились к этому прототрамваю, он как раз остановился для высадки и посадки пассажиров, люди стали активно перемещаться в обоих направлениях, а на встречу двигалась вторая конка, на этот раз одноэтажная…
Довольный полученными впечатлениями, я оглянулся к сидевшему рядом Владимиру Менделееву и только хотел спросить его мнения об электрических трамваях, как от конок раздался сумасшедший колокольный звон, дикие людские крики, ржание лошадей…
— Что там?.. — снова посмотрел на конки и не стал продолжать вопрос, всё и так было ясно.
Какая-то женщина выскочила из остановившегося вагончика на рельсы и попала прямо под ноги лошадям встречного экипажа! Рядом случилось дорожно-транспортное происшествие XIX века!
— А ну-ка остановись, братец! — крикнул я казаку конвоя, исполнявшему роль кучера.
Пострадавшей повезло — довольно молодая и хорошо одетая дама, вышла из вагона на левую, встречную сторону и оказалась аккурат на пути второй конки. Лошадь сбила её с ног и наступила копытом на грудь, однако дама осталась жива.[5] Её мигом окружила толпа причитающего народа, встречный вагон с лошадями оттянули назад, освобождая несчастную, а уже после подошёл и я с сопровождающими.
— Разойдись, разойдись, православные! — конвойные казаки бросились оттеснять столпившийся народ.
— Густав Иванович, осмотрите даму, — распорядился я, наклонившись к пострадавшей.
Зачем я это сделал? Не знаю, просто сработал инстинкт из того общества… Могу помочь — поэтому и помог. А вот если б не мог, то не факт, что остановился и вообще стал бы запариваться… Такая вот гадская мораль у меня…
Тем временем разогнанный народ начал шептаться. Явно меня признав, несмотря на сбритую шевелюру, которая, впрочем, была закрыта фуражкой.
— Это же государь… Точно государь… Ты смотри, лично помощь оказывать остановился…
Гирш склонился над миловидной женщиной, чьи черты лица были искажены страданием, а я выпрямился и огляделся, в глаза сразу бросился отиравшийся рядом с конвойными казаками оцепления полицейский. Встретившись с ним взглядом, я махнул, подзывая его к себе. Служивый подтянулся и приблизился строевым шагом, на боку у него болталась шашка…
— Городовой Иванов, ваше императорское величество!
— Мы сейчас поедем дальше, а вас я попрошу проследить за несчастной, пусть её доставят в больницу!
— Слушаюсь, ваше императорское величество! Будет исполнено в точности.
— И передайте своему начальству, чтобы о состоянии этой дамы мне был направлен рапорт. Пусть как всё прояснится, отправят вестового прямо в Александрининский дворец.
— Будет исполнено, ваше императорское величество!
— Благодарю за службу, братец!
— Рад стараться, ваше императорское величество!
Тем временем Гирш обзавёлся помощниками, и мы могли оставить пострадавшую и ехать далее… Вскоре оживлённые городские улицы закончились, мой конвой оказался в условленном месте — перед гостеприимно распахнутыми, окрашенными в белый цвет воротами. Сверху над ними была новая деревянная арка с надписью «Торговый дом А. В. Тарнопольскаго».
— И когда только успел, шельмец? Вчера же ещё не было! — показно удивился Гессе.
— Были здесь, Пётр Павлович?
— Конечно, ваше величество! Лично всё осмотрел и проверил!
За забором росли чахлые кустики, а затем открылось оборудованное под стрельбище поле. Хозяин любезно встретил нас и отвёл в пахнущие свежим тёсом павильоны, где на столах были разложены различные ружья и винтовки.
— Прошу, ваше императорское величество!..
— Отменно Антон Витальевич! Отменно, — похвалил я светившегося довольством оружейного коммерсанта. — А где моё садочное ружьё?
— Ваше императорское величество, изволите стрелять по живым голубям или по искусственным?
— Давайте-ка по искусственным! В ногу с техническим прогрессом! — мне сразу вспомнилась вызывающая насмешки привычка Никки стрелять по воронам, выбор был очевиден!
Тарнополький кивнул и подал крутившимся на поле людям какой-то знак. После чего ими почти мгновенно была установлена некая механическая конструкция, на которую водрузили пачку тарелок.
«А это знакомо. Стрелял как-то и даже один раз попасть получилось…»
Вскоре спортивная поляна наполнилась звуками стрельбы и криками «Давай!..». А после завершения развлекухи мы снова уединились с Тарнопольским и Гессе, чтобы обсудить вооружение дворцовой полиции — в течение вчерашнего дня выяснилось, что достаточного количества помповых винчестеров в Москве быстро приобрести невозможно — во-первых, и оружие слишком уж новомодное, во-вторых, покупатели его оценили и хорошо разбирали.
— Да и в целом, ваше императорское величество, — оружейник Тарнопольский довольно сощурился, — В последнее время дела идут очень хорошо. В том числе и благодаря коронации — в городе резко повысился спрос. Полагаю, что много платёжеспособных гостей. Берут всё — и револьверы, и ружья для охоты, да и садочные неплохо расходятся.
— Значит, есть в России рынок гражданского оружия?
— Есть, как не быть.
— Отменно Антон Витальевич, отменно. Если послужите мне на ниве разработки и открытия производств новых образцов, то родина вас не забудет!
— Приложу все усилия, ваше императорское величество!
Мы ещё немного поболтали между выстрелами, оказалось, что Тарнопольский планирует активное участие в промышленной нижегородской выставке. Это мероприятие уже два дня как начало свою работу, однако основные события ожидались там через месяц.
— Планирую быть на выставке в июле, ваше императорское величество, — Тарнопольский как-то хитро на меня посмотрел.
Возникла пауза, я попытался сообразить — в чём же дело… И вспомнил! Согласно высочайше утверждённому расписанию поездок государя, которое показывал мне Танеев, Ники с супругой также планировали посетить выставку в июле…
«Вот весь деловой бомонд туда и рванёт… Ну а что, и мне, в конце концов, тоже удобно!..»
— Отлично, Антон Витальевич. Возможно, мы там сможем увидеться. На выставке будет работать полевое отделение моего секретариата, вы непременно отметьтесь там. Гарантий дать не могу, но постараюсь уделить вам немного времени наряду с остальными промышленниками и техническими энтузиастами державы нашей…
На обратном пути Гессе, который находился со мной в одном фаэтоне, спросил:
— Ваше величество…
— Пётр Павлович, дозволяю в близком кругу или в моменты опасности обращаться без излишнего титулования — «государя» будет более чем достаточно или по имени-отчеству. В конце концов, мы с вами более-менее разобрались в причинах столь успешных действий нападавших, и вины на вас и тем более опалы, я не возлагаю.
— Рад стараться, государь! Так вот, хотел спросить — вы упомянули полевое отделение секретариата, но такое учреждение отсутствует. Планируете реформировать императорскую главную квартиру? Кстати, меня и генерал Рихтер[6] просил узнать, не прогневал ли он чем вас?
