Татьяна Апраксина - Порождения ехиднины
И разговаривает так... со вкусом. И хорошо слышно, что может говорить на любую тему, с любой точки - с одинаковым блеском и воодушевлением. Были когда-то такие упражнения на риторику.
- Скажите, пожалуйста, - интересуется Кейс, - это вы так думаете? Вам нужно говорить?
Вопрос не из очень вежливых, но она почти уверена, что синьор да Монтефельтро ничего не имеет против. А еще она почти уверена, что права. Кому-то нужно ходить по комнате, кто-то складывает фигурки из бумаги, третьим требуются покой и сосредоточенность, четвертым - напряжение и высокие ставки... а этому понятийные конструкции и слушатель.
Синтезатор речи рассчитан на помощь немым и страдающим тяжелыми дефектами речи. Лучшие программы даже способны генерировать подобие эмоций. Но все равно набор предельно бедный, все интонации к механическому голосу нужно привешивать самостоятельно. Воодушевление из мимики, радостное "да, именно!" - откуда-то из перемены ритма дыхания...
- Годится любой диалоговый режим, обеспечивающий обратную связь.
- Хм. Например, тематические "болталки"? - улыбается Кейс.
Травмированный на мгновение зависает. На очень короткое мгновение, надо признать. Потом изображает очередную улыбку, подмигивает, невесть чему радуется.
- Странно, что эта мысль не пришла ко мне. - Говорить он не может, но может печатать, и очень быстро.
- Заблудилась, видимо. - На иронию да Монтефельтро не обижается. Забавнейший человек.
Выразительный жест. Руки у него очень красивые. Широкие сухие ладони с четко выделяющимися сухожилиями, четко очерченные пальцы. Старомодное обручальное кольцо, которое было старомодным и лет двадцать назад: тяжелый золотой ободок без камней. Кажется, что ладони должны пахнуть ромской ромашкой. Ergo, синьор да Монтефельтро не бездельник. А на досуге он еще немножечко стрижет.
- Впрочем... нет, не странно, - шевелит пальцами, думает. - Обратная связь в электронном режиме идет только по одному каналу, зрительному. И только в графическом формате. Она ограничена. Объем приходится достраивать самому и все происходит много медленней.
- Да, я еще не слышала, чтобы программы кому-то ломали челюсти.
В следующую секунду гостья четко видит, что в глазах у да Монтефельтро на месте зрачков находятся два сканера цифрового кода. Вж-жжик, считано. Кратковременная галлюцинация тает, зрачки как зрачки, круглые, посреди замечательно яркой, между терракотой и крепкой заваркой, радужки... но ни с чем не сравнимое ощущение оцифрованности остается.
Далее - сортировка. Файл с информацией летит по бесконечным проводам нейронных связей в голове травмированного, от хранилища к хранилищу, от базы к базе. Многократно копируется, обрабатывается, встраивается в каталоги и архивы.
- Программы не обладают желаниями. Тем более не идут навстречу.
Даже так?
- Программы, пока, к счастью, - к моему величайшему счастью, - также не испытывают боли и дискомфорта - и могут сломаться только достаточно ограниченным числом способов.
В отличие от людей. Выбывшая жаба, конечно, и от природы была себе жаба, но окончательно ее дорихтовали другие люди, целое учреждение людей. Словами и поведением. А бедной жабе просто нечем было сопротивляться.
У да Монтефельтро испытующий и откровенно забавляющийся взгляд. Хочет в придачу к челюсти еще пару переломанных рук заработать? Стоп, не надо злиться. Вот так вот он через раз и работает. Говорит какие-то фразы, достаточно общие - и при этом хорошо просчитанные. Применяешь к себе, оттаптываешь себе же мозоль, подскакиваешь, орешь... а сканер с удовольствием цифрует тебя со всеми чувствами.
"Идут навстречу". Vous l'avez voulu, Georges Dandin! Он напрашивался и его желание удовлетворили. "Идут навстречу". И не только он напрашивался. "Не обладают желаниями". Не обладают желанием идти навстречу желаниям другого. Над седой равниной моря вьется призрак аутизма. Это не лингвистическое программирование, а какая-то игрушка похитрее. Действует только на тех, кто привык постоянно думать и отражать все происходящее через речь. Именно через речь, потому что только так можно наступить на мину - додумывая, проговаривая.
Забавно, что только выражение лица, напряжение мимических мышц, делает его взрослым. Во сне он, наверное, выглядит ровесником старшего сына. Худое лицо подростка, с той отчаянной неправильностью черт, что сходит на нет годам к семнадцати. Тут вот не сошло.
- Жаль, что я не домашний врач, - вздыхает Кейс. -Я бы посоветовала вам продолжительный отдых где-нибудь у нас на плоскогорье. Да в том же Веракрусе - я только что оттуда. Там сейчас прекрасно. Льет как при праотце Ное. И замечательное общество. Им можно рассказывать все, что угодно, без всякого риска для челюсти. И вам, наверное, можно сладкое - так что местный самогон тоже не повредит.
- Мой отдых в ваших руках, доктор.
Ну да. Ну как же без напоминаний о деле. Никак нельзя, даже если напоминание облито толстым слоем шоколада... кстати, вот синьор да Монтефельтро идеально умеет приподнимать маску. Изображает улыбки и вещает ерунду при помощи синтезатора, в остальное время, наверное, продолжает управлять своим агротехническим монстром, а видно же, видно, что это занимает только те его 3/4, которые вообще не обладают способностью чувствовать. То, что способно, старательно прячется за пазуху к этим, большим и умным. Но не до конца. Самый кончик хвоста торчит.
Если, кстати, оно настоящее, это пушистое и чувствующее, а не эмулируется старательно для общего блага. Не ковыряться же в нем сейчас, и некогда, и не приглашали. А вот жалеть бедного отца невозможно. Он в чужом сочувствии не нуждается настолько, что дальше просто некуда. Развлечения - другое дело. То, что он считает развлечениями.
Просто он не заставляет удивляться - мол, в семье такое несчастье, а отцу хоть бы что. Не хоть бы что, но сугубо внутреннее дело. "ђSin comentarios!". Вот и замечательно. Вот поэтому рядом с ним и спокойно, даже невзирая на мелкие подначки.
- Ну что вы. Я только немного помогаю Максиму. Надеюсь, у него все в порядке с желаниями и путями реализации. Извините, мне пора идти. - Камински встает, обнаруживая, что пластиковый стул не весит почти ничего и с грохотом откатывается к стене. Тьфу. Вот так всегда.
- Я буду рад видеть вас - даже без новостей, - говорит синтезатор.
А вот за это... Кейс ловит себя за отсутствующий хвост. Вот скорость, а? Посмотрел, прикинул, понял, чего я боюсь - и тут же воткнул. Мне бы такую - и на доброе дело.
- Вам точно понравится канья, синьор да Монтефельро.
Такая же сладкая, липкая и всепроникающая.
Рауль де Сандовал, директор коррекционной школы для подростков при флорестийском филиале корпорации "Sforza С.В."
16 декабря 1886 года, Флореста, Терранова
Над горами стоял оранжевый полукруг с короной. Корона - полупрозрачные лепестки сначала желтого, потом бирюзового, потом светло-синего, тянулась до зенита и за зенит, на другую сторону неба. Приглядевшись, можно насчитать полторы сотни разных оттенков. Сто пятьдесят шесть, если быть точным. Лет в восемь Рауль узнал, что большинство людей всей этой роскоши попросту не видит и не различает - и огорчился. Вот такое, каждый день - и почти никто не то, что не ценит, не может оценить... Он тогда решил, что когда умрет, обязательно найдет ту боттегу, которая делает рассветы, и скажет им спасибо, чтобы они знали, что их труд не пропал зря. Впрочем, они наверное знают - в основных цветах рассветы тоже выглядят неплохо.
Выехал утром, без шофера, поехал не по скоростной трассе, через город, а по туристской: вдоль побережья. Дорогу где успели отремонтировать, а где и не очень - да еще и ограничения скорости. Водителю нужно быть очень внимательным, особенно если он на самом деле сильно торопится. Все напряжение, весь заряд злости уйдут в это внимание. И к главному зданию он доедет свежим и спокойным.
В ситуациях, когда ты выбираешь даже не то место, где от тебя больше пользы, а где без тебя легче обойдутся, есть свое мрачное очарование. Привычные обстоятельства, удобные и свободные, сходятся в бутылочное горлышко, в игольное ушко, и чтобы сквозь него просочиться, верблюду нужно выкинуть все лишнее. Оставить только действительно нужное и важное. Скинешь груз, который привычно тащишь за собой - и чувствуешь легкость, которую можно немедленно пустить в дело.
То есть, улыбается водитель, набрать еще два десятка килограммов багажа.
Впереди неспешно, солидно, с достоинством ползет уборочно-поливальная машина. Втягивает пыль, прибивает водой то, что не заглотала. В первую секунду ее хочется протаранить. Секунд через тридцать уже можно любоваться тем, как переливается в воздухе прозрачное трепещущее крыло гигантской оранжевой бабочки. Спешить нужно. Торопиться совершенно не обязательно.
Школа несколько дней прекрасно обойдется без него. И Франческо-младший с братцем Пьеро прекрасно обойдутся без него. Если у тебя две проблемы - замкни их друг на друга. Старый рецепт, действенный. Так что сейчас школа самозабвенно пасет юных да Монтефельтро и учит их всему дурному, что только может вспомнить. А лицей святого Иеронима... лицей, решает Рауль, только выиграет. Вообще нет ни одного закрытого европейского учебного заведения, которое бы не выиграло от применения небольшого количества взрывчатки.
