Александр Солженицын - Красное колесо. Узел III Март Семнадцатого – 3
С места:
– И выслужил семь реп?
– Я хочу сказать вам тайну о дворцах.
Смех. Не слушают.
– Э-э, – рассердился кавалерист, – да тут всё лычки сидят, тут рази солдаты!
Выхватил саблю в воздух, провёл – испугались, смолкли.
– Э-э-эх, – вложил саблю, плюнул, куда-то в кого-то, и сошёл со ступенек.
Председатель объявил депутацию из Свеаборга. Вышел румяный плотный радостный полковник:
– Товарищи! Мы выражаем восторг от нового строя и желаем работать вместе с ним! Да здравствует свободный народ!
По словам – могло быть изневольно, а по виду – подхалим революции. Да – строевой ли?
И за ним – свеаборгский морской капитан. Но этот – глухо, уныло (Непенина убили):
– Мы работаем для укрепления добытой свободы. У нас все едино – солдаты, моряки, рабочие и офицеры. Да здравствует свободная Россия…
И – опять в пулемётных лентах, от 2-го пулемётного полка. Лихо:
– Поклон вам, товарищи, за ваши дела освобождения! Всех врагов свободы надо изолировать и всё у них отобрать. И решить, и арестовать в 24 часа, а то они распродают имущество. И в порядке спешности немедленный арест всего романовского дома!
Хлопали: очень забористо, уверенно сек.
Но от пулемётных ли полков, давивших Петроград, – наклонило председателя на вопрос о выводе лишних частей из Петрограда.
Крики ему:
– А как выводить, ежели революция не закончена?
– А чьим приказом? Не военный министр, должны судить об том мы сами!
– Хотя и увести, но представители их должны заседать здесь, быть всё время на страже Петрограда.
– Хотя и вывести, но иметь меж собою связь!
И – от самого заинтересованного, от 1-го пулемётного полка – унтер на трибуне:
– Мы признаём Совет солдатских депутатов, и больше никого, даже Бога не слушаем! И мы не уйдём из Петрограда, пока нам не дадут землю! И мы вчера не послушались приказа министра ехать на позицию, хотя наши солдаты там и очень необходимы, и больше нигде в России нет таких специальных войск, как наши пулемётные полки. Но пока во главе армии стоит Николай Николаевич – нельзя посылать не только солдат, но и боевых материалов.
Со всем свободолюбием, со всей широтой воззрений – страшно стало Станкевичу: и где же, когда же такое вызрело, что мы не замечали? Неужели – за эту одну неделю только? Уж кто бывал левее его! – но с болью пристукивало его сердце, когда вот так разносили армию.
Заспорили: а вывозить ли на фронт артиллерийские снаряды?
Председателя сменил ловкий Борис Богданов из Исполкома – и уговорил все такие вопросы передать в Исполнительный Комитет. А здесь сейчас – обсуждать Декларацию Прав Солдата. А проект – уже в руках, вот он.
И – как маслом по солдатским сердцам. Отныне все солдаты – граждане… Отменяется отдание чести…
Да, с честью не надо было так священнодействовать: за 6 шагов до офицера повернуть голову, руку выбрасывать вывернув и есть офицера глазами, – надо было давно и проще: что это – просто взаимное приветствие.
… Никаких дисциплинарных наказаний ни от кого… Отменяется бег по кругу, постановка под ружьё, разжалование. Облегчить увольнение из казармы. Разрешается носить вольное платье и вступать в любую организацию… Курить где угодно… Отменяются всякие работы… Отменяется вечерняя поверка… Отменяется обязательная молитва… Отменяются денщики…
Вмешался доктор:
– В Действующей армии отменять денщиков нельзя. Офицер сидит голодный в окопе, как же он будет без денщика?
– Тогда платить денщикам!
– Нет, и за плату нельзя! Все в окопах, а денщики сидят в тылу!
– А что ж – вместо них бабья набрать? так что получится?
– От имени казаков прошу оставить вестовых! Денщики признаны во Франции. Без денщика офицер запаршивеет. Ежели офицер будет и сам лошадь убирать – что он тогда будет изо себя представлять?…
*****
Светочем ярким свобода
Блещет над нашей страной.
Счастье родного народа
Только в свободе одной.
(«Новая марсельеза»)
510
АНГЛИЯ
Русская революция будет гораздо менее кровавой и ужасной, чем её великий французский прототип.
(«Рейнольдс Ньюспейпер»)
…Сравнительное спокойствие, с которым произведена перемена… Весьма утешительно, что движение не направлено к заключению мира… Под флагом свободы доблестные сыны России будут сражаться с ещё большей храбростью.
ГЕРМАНИЗМ СВЕРГНУТ… Мы надеемся, что эти события – конец наиболее трагического в трагической русской истории. Для Германии эта революция является величайшей катастрофой со времён битвы на Марне. Этот удар убивает германские надежды на сепаратный мир. Нельзя было нанести злейшего удара Германии! Русская армия сделается ещё более страшной для Германии, чем когда-либо прежде.
(«Морнинг Пост», 3 марта)
Находившиеся у власти в России прогерманские элементы дважды пытались заключить сепаратный мир с Германией, и дважды разоблачения в Думе свели эти заговоры на нет.
(«Дейли Ньюс», 3 марта)
Есть основания полагать, что великий князь Николай Николаевич был отставлен, чтобы подготовить почву для сепаратного мира.
(«Ивнинг Стандард»)
… Этот переворот – несравненно более важное явление, чем победа на фронте.
Ллойд Джордж в палате общин: «…Один из поворотных пунктов истории (возгласы одобрения)… Солдаты отказались повиноваться приказу (возгласы одобрения)… Нам приятно знать, что новое сильное Временное правительство образовалось со специальной задачей вести войну с ещё большим напряжением (возгласы одобрения)… Свободные народы всегда были наилучшими защитниками своей чести… События в России – первоклассное торжество тех принципов, ради которых мы начали войну. Мы уверены, что они не повлекут никаких затруднений для ведения войны…»
… Пусть звонят в колокола, пусть развеваются все флаги в Британской империи! Наконец-то нашим союзником будут не подкупные грабители, но Россия!
Рухнувший государственный строй в своих характерных чертах был германским. Этот строй имел все недостатки прусской бюрократии и ни одной её добродетели…
(«Вестминстер Газетт», 3 марта)
… Реакционеры и враги свободы, которых так неожиданно свергли, были пацифистскими интриганами и тайными друзьями Германии…
… Основная опасность заключалась в том, что царь мог бы недостаточно быстро осознать положение и сопротивляться революции или отложить своё решение. Но у него, видимо, хватило мудрости и бескорыстного патриотизма, чтобы не идти этим путём. Отказавшись от верховной власти по собственной воле, он избавил свой народ, как мы надеемся, от гражданской войны и социальной анархии. Наиболее опасный момент уже пережит. Если бы царь предпочёл сопротивляться требованиям Думы, то он несомненно мог бы встретить поддержку со стороны многих войсковых частей. Однако он понимал, какими последствиями такое решение угрожало России и тому великому европейскому делу, которому царь так верно служил.
(«Таймс», 3 марта)
В АМЕРИКЕ УДОВЛЕТВОРЕНЫ… Русская революция вызвала радость… Комментарии еврейских лидеров, чья враждебность к прежнему русскому правительству была огромной помехой для союзников, исполнены сочувственной надежды… В ответственных кругах Вашингтона неофициально революция приветствуется с чувством полнейшего удовлетворения как крупный шаг на пути ко всемирному утверждению столь сердечно лелеемых идеалов либерализма.
(«Таймс», 4 марта)
В финансовых кругах Сити сообщения о русской революции приняты очень хорошо. Новости оценены положительно как для России, так и для прогресса в войне. Обменный курс рубля повысился. Среди еврейских банкиров и коммерсантов Сити вчера было выражено особенное удовлетворение известиями из России. Они считают, что в условиях эффективного конституционного правительства можно ожидать улучшения положения евреев в России. Как в начале войны, так и во время неё евреи проявляли, скажем, «несовершенное сочувствие» к судьбам нашего союзника. Заметный сдвиг в этом направлении…
(«Таймс», 4 марта)
ЕВРЕИ И РЕВОЛЮЦИЯ. С интересом, гораздо более чем пристальным, еврейская община в Лондоне встретила важные сообщения из Петрограда, так как они открывают более светлые перспективы миллионам их братьев… Радости и заботы миллионов евреев в России находят сочувственный отклик в сердцах их единоверцев, которым выпала более счастливая участь и которые пристально будут следить за будущими событиями, искренно надеясь, что нынешнее движение откроет более светлую эру русским евреям.
(«Дейли Телеграф», 4 марта)
