В. Бирюк - Фанфики
Как человек, принимавший кое-какое участие в деле становления капитализма в России, я постоянно хочу чего-нибудь продать. Умом понимаю, что торговец из меня никакой, что дела купецкие — очень не просты, и влезать в них… «не зная броду — не суйся в воду» — русская народная мудрость. Но где-то внутри постоянно выскакивает желание чего-нибудь замутить, сорвать куш, торгануть круто… И дальше по фольку: «жить-поживать, добро проживать».
Я ж не для себя лично! Я ж для дела! А то многие попаданцы как-то упускают: прогрессизм — занятие очень инвестиционно-ёмкое.
Завёл Николая в его сени возле склада, дождался, пока он серебро приберёт. Если кто не понял — мы на ровном месте подняли пять сотен кунских гривен. Две c половиной сотни — мой выигрыш в «три листика». Ещё столько же — правильно, с «моделькой», проданная «паутинка».
Можно денюжку пустить на развитие вотчины. Раньше я бы так и сделал. Но вот: провернул всего-то две нехилые сделки, и сразу появилось острое желание и дальше… уелбантуривать.
Понимаю — «сколько бы верёвочке не виться…». Нарвусь же! Но…
«Не пора ли соскакивать?» — вот как правильно нужно переводить «To be, or not to be?»!
Сейчас у меня в голове сидит очень инсайдерская информация. От самого ГБ. Насчёт новгородской голодовки этой зимой. Ну жалко же не воспользоваться! Рязанцу Софрону я об этом говорил. Но тогда мне и подступов к такому делу видно не было. А теперь-то… Места там всем хватит.
Отметили по глоточку успех продажи полотна. Задал вот этот вопрос. Насчёт осмины по полугривне. И стал предметно интересоваться особенностями организации хлебной торговли в «Святой Руси».
Николай… испортился он в городе. «Вятшести» поднабрался. Много думать стал. По теме: «хорошо ли я выгляжу?», а не — «как делов понаделать?».
…
У купцов, не меньше чем у бояр, своя «Табель о рангах». Кроме вертикальной градации: больший — меньший, старший — младший, хозяин — приказчик… есть секторальная — по торгуемому товару. Специализация довольно жёсткая: свечник торгует свечами. Может — воском. Но — не сукном. Смена специальности — дело скандальное, всегда связанное с потерей репутации, статуса, часто — с убытками или существенными расходами.
Попаданцы постоянно забывают о существовании внутренней организации любого общества, в которое они вляпываются. В Средневековье важными элементами такой организации являются цеха и гильдии. На Руси их называют торговыми или городскими сотнями. В отличие от «чёрных сотен» — слободских и пригородных крестьян. Как и цеха на Западе, русские сотни — не только торгово-промышленное объединение, но территориальная, административная, судебная и военная единица.
Скотт и Дюма писали про аристократов. Поэтому авантюрники и попаданцы болтаются именно в этом социальном подпространстве. А жаль: торговое сословие на «Святой Руси» не уступает благородным по накалу страстей, образованию и богатству. И, судя по дошедшим текстам, превосходит в образности языка.
Классический пример «святорусской» торговой сотни: братство купцов-свечников в Новгороде. Ежегодно к трёхдневному празднику святого Иоанна ставят новогородские свешники пудовые свечи в Святую Софию. Гильдейный праздник, «братчина».
Лет за тридцать до меня Всеволод, первенец, старший сын Мстислава Великого, как и принято на «Святой Руси», был посажен папочкой на Новгород. Где и построил церковь Иоанна-на-Опоках. Церковку освятили в честь Иоанна Крестителя. И только что народившегося княжеского сыночка — Ивана Всеволодовича.
Дитя через полтора года умерло. Не живут Иваны на «Святой Руси» — несколько раз появляется это имя в княжеских семьях, но всегда носители его умирают, не оставив потомков. Должно время перемениться, должна «Святая Русь» кончиться и явиться «Русь Московская». Тогда и Иваны выживать будут. Московский князь Иван Калита, внук Александра Невского — Иван Первый.
На площадке перед церковью была толкучка: торговали с рук, не из лавок. Тут князь и прикололся — даровал церквушке уставную грамоту.
Вятшие новогородские смеялись да плевались:
— Тама нищебродь всякая толочётся, мелочовщики да кусочники. Чего им устав давать-то? Одно воровство да безобразие. Князь-то — дурак.
Всеволод — отнюдь не дурак. Не имея согласия с боярством, он создавал себе новую опору.
При церкви возникла гильдия купцов-свешников — «Иваново сто». Всеволод пытался объединить всех не-бояр — купцов, мелких землевладельцев — «житьих людей», «чёрный люд» — ремесленников, городское чиновничество — в правление введён тысяцкий.
Концовка княжеским поползновениям… в 20 веке её называли «новгородской революцией 1136 года».
Всеволод собрал против бояр не только «меньших новогородских людишек», но и псковичей с ладожанами. Было собрано «Народное собрание», где князь имел явный перевес.
Потом… Похоже на разгон Учредилки в 17 году — «конвой устал». Крови было больше — бои в городе шли несколько дней. Всеволоду пришлось бежать. Нового, призванного его противниками, князья — Свояка, пытались убить. Похоже на Фаину Каплан, только без нагана.
Новгород получил свободу — для 30–40 боярских родов. Однако некоторые из нововведений Всеволода Мстиславича — остались.
По уставной грамоте, иванское купечество должно было заниматься торговлей воском — ему даровался «вес вощаный» и «пуд вощаный», а в церкви запрещалось держать что-либо, кроме свечей и темиана (фимиама).
Позднее это ограничение было снято, и иванцы торговали разным товаром, о чем говорят торговые меры — вощаные скальвы (чашки для весов), медовый пуд, гривенка рублевая, локоть иваньский.
Надзор за правильностью и сохранностью эталонов был поручен старосте Ивановской церкви, сотскому, а также новгородскому архиепископу. При церкви находился торговый суд. Председателем суда являлся тысяцкий.
Все тяжбы по торговым делам в Новгороде между русскими купцами, русскими и иностранными, мог решать только этот суд. Помимо торговых он решал и все уголовные дела новгородцев с иностранцами. В дела торгового суда не имели права вмешиваться ни князь, ни посадник, ни другие городские власти.
«Иваново сто» многое давало: свой суд, вооружённую охрану караванов, сеть складов, меры длин и весов, льготный кредит… Но и требовало немало. В уставной грамоте написано: «А кто хочет в купечество вложиться в иваньское и дасть купцам пошлым людям вклада 50 гривен сребра, а тысяцкому сукно ипьское… а не вложится в купечество и не дасть 50 гривен серебра, ино то не пошлый купец».
«Пошлый» здесь — полноправный член «кооператива».
Ещё нужно сделать вклад в церковь в 21.5 гривны. Общая сумма — около 80, теми ещё, «ветхими» гривнами. 16 кг серебра — просто «цена вхождения».
Мне, честно говоря, уже надоедает плеваться, вспоминая всякие попандопульские истории. Нужно же понимать! Средневековый рынок регулируется ещё жёстче, чем рынок 21 века. Иначе, но не менее, а более болезненно для нарушителя. И локально — по месту-времени — весьма различно.
Мадам, вы рискнули порадовать аборигенов французскими булочками? — Прекрасно, вас разденут догола, посадят верхом на шест и будут с радостными воплями таскать по улицам. Это стандартное наказание пекарю, сделавшему булку нестандартного веса. И плевать, что у неё хрустящая корочка.
«Несоблюдение ГОСТа наказывается по закону». В Средневековье — законы жёстче, чем используемые в 21 веке Роспотребнадзором и Россельхознадзором.
Цеховые нормы охватывают не только все стороны качества продукта, но и технологию его изготовления. Включая, например, допустимое количество работников, их ежедневное меню и количество выставляемого для них по праздникам алкоголя. А закон здесь, по которому «несоблюдение наказывается», совмещает «четыре в одном»: уничтожение товара, лишение социального статуса, конфискацию средств производства, телесные воздействия.
Мадам, ваши служанки продают прекрасные кружева, изготовленные по вашей оригинальной технологии? — Очень красиво. Когда ваших девушек в одном белье, разорванном до «кружевного состояния» гоняют по городу дохлыми крысами и кусками подмёрзшей грязи. Ибо ваши действия — противозаконны.
И не надо сильно надеяться на «батюшку-короля» — независимый городской суд вбит в Магдебургское право, как суд тысяцкого в уставную грамоту «Иванова ста».
В истории хорошо видно, что первые мануфактуры в Европе создавались в сельской местности. Потому что в городах их создание было преступлением. И торговали их продукцией не на городских рынках, где таких торговцев просто били, а на сельских ярмарках.
Картинка: возрадовавшийся прогрессор осчастливливает бедных туземцев своим очередным, безусловно — «светлобудущным» продуктом, а добрые и просветлившиеся аборигены бьют, оплёвывают и издеваются над удивлённым попаданцем, рвут, ломают и втаптывают в грязь такой хороший, такой полезный, такой прогрессивный… товар.
