Александр Афанасьев - Наступление ч. 2(СИ)
А как вообще этот человек узнал о московском провале?!
— То есть?
— Вы все слышали, мистер Гейтс. Этот человек — выполнил свою миссию, он больше не нужен и даже можно сказать — опасен. Потому что может пойти вразнос.
Гейтс долго думал, что сказать. Потом решил — в лоб.
— На чьей стороне вы играете, мистер де Шик?
Попал — этого вопроса он никак не ожидал.
— То есть? — недоуменно поднял бровь швейцарский банкир.
— У вас есть информация, которая не должна покидать пределов здания в Лэнгли. Более того — у вас есть и информация, которая отсутствует в здании в Лэнгли, в то время как она должна там быть. Я понимаю всю удобность нейтральной позиции — но иногда нужно определяться. Выбрать сторону, на которой ты играешь, понимаете? Между двух стульев нельзя усидеть. Поэтому я и спрашиваю — вы за нас или против нас?
— Кто научил вас так ставить вопросы? — осведомился банкир
— Жизнь, сэр. Иногда хочется ясности. Итак?
— Полагаю что я на вашей стороне, если на тот месте, где вы сидите, сидите вы, а не резидент КГБ.
— Позвольте усомниться. Если вы на нашей стороне — вы должны были сообщить о предателе сразу, как только вам стало о нем хоть что-то известно. Это нормально для тех, кто стоит на нашей стороне — помогать нам.
Обостряя разговор — сознательно и довольно грубо — Гейтс пытался раскачать собеседника, заставить его сказать больше, чем он планировал. Хотя и понимал, что такой разговор может иметь последствия, в том числе в Вашингтоне. Просто ему был лично неприятен сверхинформированный швейцарский собеседник.
И уже по тому, как он пожал плечами, стало понятно — не проняло.
— Разве ж я не пытаюсь помочь вам? Я именно это и пытаюсь сделать, хотя от вас чувствуется недоверие и недружелюбие.
— Тогда назовите имя.
— Сначала я хочу послушать ваш рассказ. Баш — на баш, так говорят русские?
Гейтс решил сыграть в эту игру. Довольно коротко, без лишних подробностей рассказал то, что произошло в Москве. Де Шик внимательно выслушал, не произнося ни слова.
— Шеварднадзе у вас? — спросил он, когда Гейтс закончил
— У нас.
— Мы должны встретиться с ним.
— Это невозможно.
Де Шик улыбнулся одними уголками губ.
— Мистер Гейтс, возможно или невозможно — это вопрос всего лишь договоренностей. И справедливого обмена.
— Этот человек в безопасном доме. К нему не пустят даже Президента.
— Мы не президент — сказал де Шик со спокойным осознанием собственной правоты — президент избирается на четыре года, мы работаем с горизонтом сорок и более лет. К тому же… мне кажется, что обмен будет… несколько неравноценным.
— То есть?
— Все что вы рассказали мне сейчас — может нарыть любой добросовестно относящийся к делу криминальный репортер.
Гейтс разозлился, не на шутку.
— А знаете…
— Знаю, мистер Гейтс — де Шик примирительно поднял руку — в конце концов, мне от вас нужно еще немногое. Просто… для равноценности обмена.
— Что именно?
— Пустяки. Ваши файлы по АнтиКОКОМ.
На сей раз, Гейтс не стал говорить, что это невозможно. Он просто кивнул головой.
— Отлично.
— Ваш черед.
Мистер де Шик достал листок бумаги из подставки, золотым пером небрежно черкнул пару слов. Подвинул листок заместителю директора ЦРУ.
— Вы шутите? — недоверчиво посмотрел на него Гейтс
— Я похож на шутника? — поднял брови де Шик.
Действительно, на шутника швейцарец не был похож совершенно.
— Черт, вы могли написать здесь любое имя!
— Равно как и вы могли навешать мне на уши большую кучу лапши.
— Доказательства?
— Работайте. Привлеките ФБР… должна же ваша контрразведка чем-то заниматься. Он работает на Советы уже несколько лет. Но сейчас он может лечь на дно. Я дал вам путь — но двигаться по нему вам и только вам, мистер Гейтс.
Заместитель директора ЦРУ подвинул к себе листок бумаги, собираясь забрать его с собой, и только после этого инстинктивного движения понял всю бессмысленность этого. Это был просто листок бумаги с написанным на нем именем. Ничего больше.
Мистер де Шик проводил взглядом американца. Потом пододвинул массивную бронзовую пепельницу, щелкнул зажигалкой.
Имя на бумажке было — Олдридж Эймс
Подлежит возврату в течение трех дней
ЦК КПСС (Общий отдел, первый сектор)
Особая Папка
Экземпляр единственный
N П144 от 16 декабря 1987 года
Коммунистическая партия Советского Союза, Центральный комитет
ПОСТАНОВЛЕНИЕ
Вопрос Министерства Обороны СССР, Министерства иностранных дел СССР, Международного отдела ЦК КПСС
— Одобрить проект распоряжения Совета Министров СССР (прилагается)
— Контроль исполнения возложить на члена Политбюро ЦК КПСС тов. Алиева Г.А.
Результаты голосования:
"ЗА" Соломенцев, Алиев, Соколов, Лигачев, Воротников, Громыко, Щербицкий, Зайков
Секретарь ЦК
Катушев К.Ф.
К Постановлению ЦК КПСС
N П144 от 16 декабря 1987 года
Экземпляр единственный
Особая папка
Совет министров СССР
РАСПОРЯЖЕНИЕ
Москва, Кремль
От 18 декабря 1987 года
1. Поручить Министерству обороны СССР, Первому главному управлению КГБ СССР разработать и представить на утверждение в срок до 20 января 1988 года план действий по устранению президента Пакистана М.З. уль-Хака и установлению в Пакистане прогрессивного политического режима в срок до осени 1988 года.
2. Поручить министерству иностранных дел СССР дать указание совпослам на сбор информации в странах пребывания по спискам Министерства обороны СССР, ПГУ КГБ СССР а также оказывать необходимое содействие Министерству обороны СССР, ПГУ КГБ СССР.
Председатель Совета министров СССР
А. Громыко
Париж, Франция 16 декабря 1987 года
Париж был последним пунктом в списке городов, которые намерен был посетить заместитель директора ЦРУ по оперативной работе — после этого он был намерен вылететь рейсом Конкорда в Вашингтон, куда существовал прямой рейс из Парижа, выполняемый именно на сверхзвуковых самолетах. В Париже он должен был встретиться с некоторыми людьми из СДКЕ, в частности с генералом Франсуа Мерме[49] и с Бернаром Жеро, руководителем DST[50]. Была у него назначена и еще одна встреча, с человеком, который не имел никакого официального статуса, но занимал во французских разведывательных службах положение этакого серого кардинала, могущего очень многое. Но это все — потом.
В Париж Роберт Гейтс прилетел обычным рейсовым самолетом по тем же поддельным документам и в чувствах весьма расстроенных. Откровенно говоря, чем больше он погружался в эту грязь с шахматистами и их контрагентами — тем паршивее становилось на душе.
Нет, враг моего врага — однозначно друг, тут нет никаких вопросов. Не давало покоя другое. Все американцы, и даже очень высокопоставленные, привыкли к некоей ясности и простоте во власти, в понятности механизмов принятия решений. При этом — не могло быть и речи о выносе центров принятия каких-то решений и центров влияния на американскую политику за пределы страны, это было просто немыслимо. Гейтс уже вляпался как-то раз в историю (и не он один) с израильским шпионажем на территории США — дело Джонатана Полларда было только надводной частью айсберга, то, что удалось раскопать контрразведке ФБР было куда круче. Да, делу не дали ход — но, тем не менее, кому-то дали по рукам, кого-то выслали, какие то компании, основанные МОССАДом, закрыли — без обид. Какие бы ни были отношения у США и Израиля — не дело МОССАДа совать безнаказанно нос в чужую тарелку. Раскрыли — получи, собственно и с русскими отношения строились по примерно схожей схеме — мы выслали десяток дипломатов — и они десяток.
Тут же получалось, что где-то в Швейцарии, а может быть и не в Швейцарии — существует параллельный центр принятия решений, центр власти и контроля. Представить, как он образовался, было несложно — в Швейцарии хранят и отмывают деньги политики, чиновники, спецслужбисты со всего мира — и одному Богу известно, кого еще на этом поддели на крючок. Этот центр играет свою игру и имеет информацию, которой нет у его ведомства. Вполне возможно — что такую же игру он ведет и с КГБ СССР и еще Бог знает с кем.
Отдельный вопрос — по Олдриджу Эймсу. В его предательство не верилось. Гейтс попытался вспомнить, когда он последний раз виделся с Эймсом. Да… на совещании, это было… второго. Точно, второго числа. Эймс… говорили, что он не самый острый ножик на кухне, но резать вполне в состоянии. Кажется, у него были проблемы с алкоголем, но он держал себя в руках, и на фоне своих сослуживцев несильно отличался. И… кажется, у него был развод. Но, в конце концов — он был потомственным разведчиком, его отец начинал с Донованом… с чего ему предавать? С деньгами у него было все в порядке, судя по Ягуару.
