Андрей Посняков - Патриций
– Господин! – закричал со двора привратник. – Скоро вечер, и я должен закрыть ворота.
– Сейчас иду, – отозвался Юний, в душе смеясь над собой – ишь, размечтался!
Тем не менее именно за мечты он и предложил выпить Илмару Два Меча.
– За мечты так за мечты, – алеман пожал плечами, – не знаю только, как правильно сказать – «за сбытие мечтов» или «за сбывание мечт»?
– А какая разница? – махнул рукой Рысь. – Главное, чтоб смысл был понятен. Откуда у тебя еще один кувшин?
Пленник ухмыльнулся:
– Пока тебя не было, заходила хозяйка. Просила меня о том же, о чем и ты. Нет, не о Тварре, конечно…
– Да я уж понял… Ну, как? Согласился?
– Согласился. – Илмар махнул рукой. – Больно уж хороший куш обещан.
– А что ты с ним будешь делать? Закопаешь в лесу под елкой? – поддел Юний. – Или, может быть, принесешь в жертву богам?
– Обойдутся, – хохотнул алеман. – У них и без меня жертв хватает.
– Ясно. Значит, хоть ты и клянешься в ненависти к римлянам, однако сам вовсе не прочь зажить в свое удовольствие в каком-нибудь городке, купив уютный дом или открыв лупанарий…
– Нет, только не лупанарий, – замахал руками Илмар. – Потом и сам оттуда не выйдешь. Лучше уж какую-нибудь торгово-закупочную контору… Слушай! – Он вдруг осекся. – Мне кажется, ты умеешь читать мысли.
– Просто я хорошо знаю людей, – Рысь передернул плечами. – Особенно таких, как ты.
– Надо же!
– И знаешь почему? Потому, что я сам такой.
Юний поднялся на ноги, следом за ним встал и пленник… впрочем, какой пленник? Цепи на нем уже не звенели.
– Что же ты остался в подвале? – удивился Рысь.
– Дожидался тебя. Не люблю пить в одиночестве.
Допив кувшин, они вышли во двор и с разрешения хозяйки взяли еще один, позвав в беседку Эрнульфа с Арминием. Старина Флакс пить неразбавленное вино, поморщившись, отказался, а эти ничего, осилили.
За покрытыми лесом холмами садилось солнце. Светлое небо пересекли длинные перистые облака, казавшиеся полупрозрачными стрелами. Холодало, у реки и по оврагам уже начинал клубиться туман, но сидевшим в беседке не хотелось идти в дом – ведь там все дышало трауром. Все четверо так и проторчали в саду до глубокой ночи, лишь ближе к утру разошлись по приготовленным для них покоям. Собственно, покоями можно было назвать лишь гостевую комнату Юния, а Эрнульф с Арнинием и Флаксом – вольноотпущенники, не велики птицы – спали в людской. Туда же, подумав, направился и Илмар Два Меча. Юний уходил после всех. Постоял напоследок в саду, посмотрел в звездное, светлеющее на западе небо, повернулся… и вдруг услышал далекую песню. Все ту же…
За рекою за быстрою
Леса стоят дремучие,
Огни горят великие…
– протяжно и грустно пел далекий девичий голос.
Глава 9
Апрель 235 г. Верхняя Германия
Хорошая память
…человек знатного происхождения, выдающейся физической силы и воинственного духа был варваром более по национальности, нежели по свойствам ума…
Веллей Патеркул. Римская историяРазбудив старика привратника, Рысь выскочил из усадьбы и опрометью бросился к лугу – ведь именно с той стороны и доносилась песня. Кажется… Нет, вот опять!
За рекою за быстрою
Леса стоят дремучие…
И скрип! Так скрипят колеса…
Да, судя по звукам, сюда явно приближалась повозка, которая вот-вот должна была показаться из-за рощицы. Рысь на всякий случай спрятался за кустами дрока – кто знает, как его воспримут ночные путники? Интересно, кто это? Местные крестьяне? Торговцы? Ни тем ни другим вовсе не надобно ездить ночью, тем более столь ненастной, когда сквозь разрывы черных облаков лишь иногда показываются звезды. Накрапывал дождик, так, еле-еле… вот перестал… снова усилился. Порыв ветра швырнул в лицо Юния холодные капли. Скрип колес приближался, вот только песню больше не пели. Ага – за деревьями вдруг возникло мерцающее оранжево-желтое зарево: кто-то шел впереди повозки, освещая путь факелом. Проводник? Что же – это не местные? Или просто не хотят лишних проблем, когда колесо попадет в какую-нибудь яму.
– Свети получше, Алагис, – крикнул возница, и Рысь наконец увидел выкатившуюся из леса повозку – обычную крестьянскую телегу с сооруженной на ней клеткой из крепких кольев. В клетке кто-то был.
Юний вытянул шею, силясь рассмотреть пленника. Один из шедших по бокам телеги воинов – да-да, повозка охранялась, – вооруженный коротким копьем и скрамасаксом, зажег еще один факел. Вспыхнувшее яркое пламя выхватило из темноты возницу – круглолицего вислоусого толстяка в плаще с капюшоном. Рядом с ним сидел крепкий чернобородый мужчина с жестоким скуластым лицом и пронзительным взглядом темных, глубоко запавших глаз, в которых отражался свет зажженного факела. А за ними, в клетке – Юний наконец разглядел, – обняв руками голые плечи, сидела девушка. Голова ее была низко опущена, пышные волосы падали на худую спину с кровавыми следами плети. Несмотря на промозглый ночной холод, пленница была полностью раздетой, на руках и ногах ее Рысь, присмотревшись, заметил синяки, а на запястьях… на запястьях поблескивали браслеты… Ха! Какие браслеты? Цепи! Девчонку сковали! Вот уроды, мало им клетки… Интересно, в чем она провинилась? Может быть, колдовала или украла что-нибудь? Если так, то ее искренне жаль – вполне могут отрубить руку, а то и голову.
– Не мало ли мы взяли с собой воинов, славный Фредегар? – повернулся к соседу возница.
– Не переживай, Эвдальд, – ухмыльнулся тот. – Вряд ли кто осмелится освободить ее. Хозяин поработал хорошо, постарался – ославил на совесть.
Человек с жестоким лицом засмеялся. Хохотнул и толстяк, но тем не менее опасливо оглянулся на шагавших позади воинов. Их было около десятка, с копьями и секирами, а кое-кто и с круглыми щитами, на которых был нарисован клыкастый вепрь.
– И все же я бы радовался лишь только тогда, когда впереди покажутся родные стены! – осторожно заметил возница.
– Они скоро покажутся! – громко заверил Фредегар.
О чем они говорили еще, Рысь не расслышал, но хорошенько запомнил имена. Повозка выехала на середину луга, и преследовать ее дальше сделалось весьма проблематичным, учитывая горящие факелы в руках вооруженных воинов. Да и нужно ли было? Из подслушанного разговора Юний не смог догадаться, куда везут пленницу, но хорошо понял – зачем. Конечно же, чтобы принести в жертву богам на тризне по всем павшим в схватке с коварными алеманами. Песню, понятно, она и пела. Наверное, девочка из венетов. Интересно было бы с ней поговорить. Тризна, скорее всего, будет завтра ночью, а может, и дня через три, как принято у римлян. Впрочем, кто их знает, этих местных германцев? Ну, по крайней мере, один-то день у Юния для разговора с пленницей был – осталось только выяснить, где именно будут поминки и похороны. Вероятно, в дубовой роще, на холме, что обрывом спускался к реке – именно эта роща, как упоминал когда-то Виниций, считалась у херусков Гретарка священной.
Свет факелов быстро удалялся, и вот уже только маленькие искорки маячили вдали. Судя по направлению, отряд двигался в деревню.
Вернувшись на виллу, Юний в задумчивости повалился на ложе, слушая, как хлещет вода с крыши. Кто же эта пленница? Неужели колдунья? Тогда ее точно казнят, сожгут или утопят. Впрочем, какая разница? Что за дело преуспевающему – нет, скажем так – намеренному преуспевать – молодому юристу до какой-то сельской колдуньи или воровки? Колдунов надо топить, а ворам и убийцам – отрубать руки и головы, чтоб неповадно было творить зло; с этим уж не поспоришь. Вот только почему-то жаль было девушку, больно уж несчастной и беззащитной та выглядела. Да еще и песню хорошую пела. Если это правда она… Да как не она? Толстый возница, что ли?
Немного поворочавшись, Юний заснул и проснулся как раз вовремя – за дальними лесами, за холмами, за рекой вставало солнце. Тускло-желтое, маленькое – с голову ребенка, – оно пряталось за плотной пеленой светло-серой облачности, смутным призраком отражаясь в холодных водах Рейна. Снаружи было довольно тепло, только сыро – хорошо хоть дождь кончился, а ведь барабанил всю ночь, достал всех, подлюка.
Юний и его люди в силу сложившихся обстоятельств обязательно должны были присутствовать на похоронах Кальвизия, а до тех оставалось еще три дня – нет, уже два или около того. Сорваться за реку прямо сейчас не получится – не хотелось обижать хозяев, невежливо это было бы, нехорошо по отношению к покойному. Еще вчера Рысь сильно огорчала эта задержка, а сегодня он уже и сам не против был подождать. Только вот хорошо бы сходить в деревню, проветриться, чего зря сиднями на вилле сидеть? Заодно и Октавия навестить – похоже, он пережил налет относительно благополучно, если не считать разбитых задних ворот, угнанного с пастбища скота да пары сожженных крыш.
