Эллери Квин - Тайна греческого гроба
— Что ж, — промолвил Пеппер, — это значит, что Демми, Слоун и мисс Бретт говорили правду. Уже что-то.
— Совершенно верно. Мы должны обсудить еще один отложенный вопрос: знал ли убийца-интриган, что Халкис был слепым, или он все-таки поверил, на основании данных, которые и меня сбили с толку, что Халкис прозрел. Но теперь это бесплодная затея. Хотя более вероятно последнее: он не знал, что Демми дальтоник, и, возможно, считает, что на момент смерти Халкис слепым не был. В любом случае из этого нам ничего не выжать. — Эллери обратился к отцу: — Кто-нибудь записывал посетителей дома Халкиса от вторника до пятницы?
Отозвался Сэмпсон:
— Кохалан. Мой сотрудник, он там постоянно. Ты захватил список, Пеппер?
Пеппер достал листок с машинописным текстом. Эллери быстро пробежал его глазами.
— Я вижу, тут есть новые имена.
Список содержал имена посетителей, упомянутых на том листе, который Квины изучали в четверг утром перед эксгумацией, плюс всех тех, кто входил в дом с момента начала расследования после эксгумации. В это дополнение были включены все проживающие в доме Халкиса, а также следующие лица: Насио Суиза, Майлс Вудраф, Джеймс Дж. Нокс, доктор Дункан Фрост, Ханивел, преподобный Элдер, миссис Сьюзен Морс. В нем были перечислены несколько старинных клиентов покойного — помимо Роберта Петри и миссис Дьюк, внесенных в предыдущий список, упоминались также некто Рубен Голдберг, миссис Тимоти Уокер и Роберт Актон. Еще в дом Халкиса заходили служащие галереи: Саймон Брекен, Дженни Бом и Паркер Инсал. Завершался перечень именами газетных репортеров.
Эллери вернул бумагу Пепперу.
— Похоже, каждый житель города заглядывал в этот дом... Мистер Нокс, вы точно сохраните в тайне всю историю с Леонардо и вашим приобретением картины?
— Никому ни слова, — ответил Нокс.
— И держитесь настороже, сэр, — если возникнут новые обстоятельства, сразу же сообщите инспектору.
— Буду рад. — Нокс поднялся, и Пеппер вскочил подать ему пальто. — Работаю с Вудрафом, — произнес Нокс, пытаясь попасть в рукав. — Нанял его заниматься юридической информацией об имуществе. Без завещания такая мешанина... И все-таки надеюсь, что новое завещание не всплывет где-нибудь. Вудраф говорит, оно только осложнит дело. Получил от миссис Слоун, как ближайшей родственницы, разрешение на управление имуществом, если новое завещание не будет найдено.
— Будь оно проклято, это украденное завещание! — раздраженно воскликнул Сэмпсон. — Хотя я считаю, у нас достаточно оснований, чтобы заявить о принуждении. Поднимется дикий скандал, но мы, вероятно, сумели бы его отменить. Вот интересно, а нет ли родственников у Гримшоу?
Нокс хмыкнул, махнул всем рукой и вышел. Сэмпсон с Пеппером посмотрели друг на друга.
— Понимаю, шеф, — тихо сказал Пеппер. — Вы думаете, что история Нокса о том, что его картина — не Леонардо, — это просто история, верно?
— Меня бы это не удивило, — признался Сэмпсон.
— Меня тоже! — рявкнул инспектор. — Пусть Нокс большая шишка, но он играет с огнем.
— Весьма вероятно, — согласился Эллери, — хотя для меня это не имеет особого значения. Но он-то коллекционер-фанатик, и ясно, что захочет сохранить картину любой ценой.
— Да, — вздохнул старик, — поганые дела.
Сэмпсон и Пеппер кивнули Эллери и вышли из кабинета. Инспектор тоже удалился, ему надо было на пресс-конференцию для полицейских журналистов.
Эллери остался в одиночестве — праздный молодой человек с деятельным умом. Он уничтожал сигарету за сигаретой, время от времени морщась от кое-каких воспоминаний. Когда инспектор вернулся, один, без прокуроров, Эллери рассеянно и неодобрительно созерцал свои ботинки.
— Ну, утечка пошла, — пробурчал старик, погружаясь в кресло. — Передал ребяткам версию с Халкисом, а потом свидетельство Джоан Бретт, которое опрокинуло нашу телегу. Через несколько часов эта информация разлетится по всему городу, и нашему приятелю-убийце придется зашевелиться.
Он что-то пролаял в селектор, и через мгновение в кабинете возникла секретарша. Инспектор продиктовал телеграмму, которую следовало адресовать директору музея Виктории в Лондоне с пометкой «Конфиденциально». Закончив писать, секретарша исчезла.
— Ну, посмотрим, — рассудительно произнес старик, потянувшись к табакерке. — Выясним, что у нас за дела с этими художествами. Мы только что переговорили об этом с Сэмпсоном. Нельзя это бросить только потому, что так сказал Нокс... — Он насмешливо понаблюдал за своим молчаливым сыном. — Ладно, Эл, прекрати. Это же не конец света. Ну, лопухнулся ты с Халкисом — что за беда? Забудь об этом.
Эллери медленно поднял голову:
— Забыть? Вот уж о чем нельзя забывать, папа. — Он сжал кулак и посмотрел на него невидящим взглядом. — Если дело Халкиса, помимо всего прочего, и научило меня чему-нибудь, то как раз этому — и если ты поймаешь меня на том, что я нарушу свой обет, лучше пристрели меня на месте. Слушай: никогда впредь, пока я не соберу в единое целое все разрозненные элементы преступления, пока не объясню каждую, даже несущественную, непонятную деталь, я не буду выдвигать решение интересующего меня дела[17].
Инспектор забеспокоился:
— Ну что ты, мальчик...
— Когда я думаю, каким дураком себя выставил — каким надутым, явным, самодовольным ослом и болваном...
— А я считаю, что твое решение, пусть и ошибочное, все равно было сделано блестяще. — Инспектор попытался защитить сына от его же суда.
Эллери не ответил. Он начал полировать стекла пенсне, уставившись горьким взглядом в стену над головой отца.
Глава 16
ГРЕХИ
Пресловутая рука правосудия настигла молодого мистера Алана Чини и выдернула его почти из небытия на свет божий. Если говорить точнее, ее длань опустилась ему на плечо вечером в воскресенье, 10 октября, на летном поле Буффало, когда он собирался нетвердой ногой ступить на борт самолета до Чикаго. Рука у детектива Хэгстрома — американского джентльмена, в жилах которого текла кровь викингов, — была уверенная, и она быстренько переместила молодого мистера Алана Чини, смотревшего на мир затуманенным взором, отупевшего, угрюмого, вдребезги пьяного, в ближайший экспресс, следующий через штат Нью-Йорк в город с тем же названием.
Семейство Квин получило телеграмму о задержании уже после того, как унылое воскресенье плавно перешло в понедельник, также не обещавший особых радостей жизни; но по этому случаю отец с сыном с самого раннего утра были уже на ногах и сразу отправились на Сентр-стрит приветствовать возвращение бунтаря и вместе с ним, естественно, торжествующего охотника. В комитет по организации встречи вошли также окружной прокурор Сэмпсон и помощник окружного прокурора Пеппер. Атмосфера в этой части Главного полицейского управления царила и правда радостная.
— Ну, мистер Алан Чини, — радушно начал инспектор, когда молодой Алан, еще более потрепанный и сердитый, чем обычно, и уже не испытывающий живительного воздействия выпивки, упал в кресло, — что вы можете сказать в свое оправдание?
С трудом разжав потрескавшиеся губы, Алан прохрипел:
— Я отказываюсь говорить.
Сэмпсон рявкнул:
— Вы хоть понимаете, Чини, что значит ваше бегство?
— Бегство? — Алан тупо и пасмурно смотрел в пространство.
— О, так это было не бегство. Обычная прогулка — маленькие каникулы, да, молодой человек? Ну-ну. — Инспектор хохотнул и вдруг резко сменил тон, что было для него весьма характерно: — Это не шутка, а мы не дети. Вы сбежали. Почему?
Молодой Алан скрестил руки на груди и демонстративно уперся взглядом в пол.
— Не потому ли... — инспектор пошарил в верхнем ящике стола, — что вы боялись тут оставаться? — Его рука появилась из ящика и помахала запиской, которую сержант Вели нашел в спальне Джоан Бретт.
Алан сразу побледнел и уставился на клочок бумаги, как на воскресшего врага.
— Откуда вы это взяли? — прошептал он.
— Ага, раздразнил я вас? Эту записку мы нашли у мисс Бретт под матрасом, если вам угодно знать!
— Она... что же... не сожгла ее...
— Нет, не сожгла. Хватит ломать комедию, сынок. Ты будешь говорить или нам немного надавить на тебя?
Алан быстро замигал.
— Что случилось?
Инспектор повернулся к остальным:
— Слышали? Это он хочет получить информацию, щенок!
— Но мисс Бретт... С ней все в порядке?
— Сейчас да.
— Что это значит? — Алан вскочил на ноги. — Вы не...
— Мы не... что?
Он помотал головой и снова сел, устало закрыв руками лицо.
— Кью! — Сэмпсон знаком отозвал его в сторонку.
Инспектор посмотрел на растрепанные волосы юноши и отошел с окружным прокурором в угол.
