Вячеслав Коротин - Адмиралъ из будущего. Царьград наш!
То есть боевая единица, называемая бронепалубным крейсером, есть, но выполнять обязанности в соответствии со своим рангом не способна. А придется!
Приданные для охраны конвоя корабли оптимизма не прибавляли: торпедная канонерка «Пейк-и-Шевкет», эсминцы «Ядигар-и-Миллет» и «Нумуне-Хамийет» являлись еще относительно современными кораблями, но «Драч», «Мусул» и «Акхисар», малые миноносцы водоизмещением всего в сто шестьдесят пять тонн с абсолютно смешным вооружением, для прикрытия транспортов, в случае их атаки русскими, не воспринимались всерьез абсолютно.
А довести транспорты необходимо: два полка пехоты из состава Румелийской армии, сорок орудий, снаряды, патроны, провизия, керосин, пять аэропланов…
Бюхселя перед выходом инструктировал сам фон Сандерс:
– Грузы должны дойти обязательно. В этом не только судьба Турции в нынешней войне, но и судьба Германии. Мы не можем позволить себе лишиться такого союзника, а османы уже готовы запросить «Аман» у русских[11]. Можете потерять все силы эскорта, погибнуть сами, но транспорты обязаны прибыть в Трапезунд…
Ну да! Командир «Меджидие» мысленно выматерился по адресу «умников» в штабах, когда ему доложили, что с норда наблюдаются два дыма. Не предусмотренных дыма.
«Ядигар» был немедленно отправлен в разведку и вернулся с неутешительной информацией: четыре двухтрубных миноносца.
А тут и гадать не надо – двухтрубными в русском флоте на Черном море были только эсминцы типа «Лейтенант Шестаков». Те самые, которые несли по два стодвадцатимиллимеровых орудия. То есть – хуже не придумаешь. Даже великолепные большие эсминцы русских, которые, если верить разведке, сейчас стояли на ремонте после боя с «Бреслау», для «Меджидие» со товарищи явились бы более удобным и менее грозным противником.
И непонятно, что предпринимать: атаковать русских крейсером и миноносцами – уйдут легко и непринужденно. В смысле – от крейсера, а миноносцы, способные их догнать, дивизиону «Шестаковых» на один зуб, уничтожат весело и с прибаутками. И тогда уже точно растерзают потом транспорты – не способны будут «Меджидие» и «Пейк» вдвоем прикрыть от атак такое количество пароходов – точно раздраконят.
Просто следовать дальше, прикрывая конвой всеми имеющимися силами? – Так наверняка русские успеют подтянуть из Севастополя дополнительные силы, вплоть до крейсеров. И тогда – полный «Армагеддец» и транспортам, и прикрывающим их военным кораблям.
«Рассовывать» некоторые из конвоируемых судов по ближайшим мелким портам, уменьшив количество прикрываемых? – Грузы не дойдут до Кавказской армии. Во всяком случае, в срок.
Вызвать из Босфора два последних броненосца Турецкого флота? – Так те еле-еле девять узлов выжимают…
Плюнуть на все и развернуть конвой обратно? – Ой как стыдно будет: все начнут пальцами показывать, что испугался, имея крейсер, минный крейсер и пять миноносцев против четырех миноносцев противника, и показал им корму…
Но не «размазать» эти силы равномерно по всей длине каравана, обязательно или здесь, или там прикрытие окажется слишком «тонким». А где тонко – там и рвется. И противнику издали будет очень хорошо заметно, в каком месте эта самая слабина – подальше от «Меджидие» и от «Пейк-и Шевкета», а как только начальник конвоя развернет свой крейсер на прикрытие опасного направления, немедленно перенацелят удар на обнажившийся участок…
Просто цугцванг какой-то: любой твой ход только ухудшает ситуацию на шахматной доске Черного моря.
Но, в конце концов…
– Пауль, – повернулся корветтен-капитан к вахтенному офицеру, – пишите.
Лейтенант проворно выхватил карандаш и выжидательно посмотрел на командира.
«Конвой открыт четырьмя русскими большими миноносцами. Даже при таком соотношении сил не уверен в том, что эскорт достаточен для защиты всех транспортов. Предполагаю увеличение сил противника в ближайшие десять – двенадцать часов. Тогда имеется очень большой риск полного уничтожения судов и грузов. Прошу: во-первых, разрешения вернуться со всеми кораблями в Босфор, во-вторых, выслать навстречу дополнительные силы прикрытия для транспортов. Если в течение часа не получу ответ, беру курс на Босфор». Немедленно зашифровать и отправить. Идите.
… – Разворачиваются, Иван Семенович! – обеспокоенно посмотрел командир «Лейтенанта Шестакова» Клыков на начальника дивизиона.
– А вы чего ожидали, Александр Михайлович? Что после нашего обнаружения они, как бараны, спокойно пойдут на заклание? Нетрудно догадаться, что мы вызвали подкрепления и транспорты где-то на траверзе Синопа или Самсуна перехватили бы наши крейсера… Штурман!
– Слушаю, господин капитан первого ранга!
– Сколько до Босфора?
– Около ста семидесяти миль.
– До отряда Трубецкого?
– Трудно сказать. Два часа назад был в двухстах пятидесяти милях от нас. Сейчас ближе, конечно. Около двухсот двадцати…
– Ясно. Передать князю: «Конвой развернулся на Босфор. Рекомендую следовать туда возможно полным ходом. Постараюсь атаковать противника». На связь с Первым дивизионом выходить каждые двадцать минут.
– Крейсер и канонерка разворачиваются на нас! – крикнул сигнальщик.
Хотя его сообщение было и излишним – офицеры и так смотрели только на противника.
– Понятное дело, – хмыкнул Кузнецов, – даже для боевой эскадры такой разворот, да еще с почти наверняка перестроением, это не так уж и просто, а с этими калошами – минимум час уйдет. И то, если не мешать… А мы уж постараемся добавить веселья в данный процесс. Поднять сигнал дивизиону: «Больше ход. Выйти в голову отряда противника».
Русские эсминцы дружно откликнулись выбросом огненных факелов из труб и рванули к головным судам конвоя. Конечно, им приходилось идти по дуге большего радиуса, чем силам турецкого эскорта, но у «Меджидие» была значительно большая инерция, и он не мог так стремительно разгоняться.
Бюхсель, получив «добро» на возвращение и сообщение, что навстречу выходят «Ярхиссар» и «Басра», слегка воспрянул духом: появлялся шанс хотя бы вернуться без потерь в конвоируемых транспортах. Но было необходимо уменьшить длину обороняемого кильватера.
На мачту «Меджидие» взлетел сигнал «Перестроиться в две колонны. Головными «Родосто» и «Эресос».
«Родосто» после разворота шел первым, а «Эресос» – седьмым, так что было логично не устраивать чехарду с перестроением и перетасовкой пароходов на ходу, а просто вытянуть две половины конвоя в параллельные линии. Защищать их со стороны моря было бы уже значительно сподручнее…
Причем в этом случае три из четырех транспортов, везущих собственно войска, находились ближе к берегу и, в случае чего, имели неплохие шансы выброситься на него и потерять минимальное количество своего «груза».
Но для перестроения требовались и время, и пространство. Для отвоевания последнего командир крейсера приказал обозначить атаку на русские эсминцы.
А те атаки не приняли – они просто уходили вперед, совершенно конкретно угрожая разнести вдребезги и пополам те транспорты, что шли в голове конвоя.
На защиту атакоопасного направления немедленно рванули «Ядигар» и «Нумуние», туда же поспешил «Пейк». Но все они вместе взятые вряд ли были способны остановить атакующий порыв Третьего дивизиона. А «Меджидие», даже двигаясь по дуге меньшего радиуса, чем русские, не успевал. Тем более что концевой миноносец русских вдруг отвернул от направления общей атаки и взял курс на хвост конвоя.
У командира «Меджидие» достало фантазии, чтобы представить, что способен натворить большой миноносец класса «Лейтенант Шестаков», ворвавшись в толпу беззащитных транспортов…
Но главный корабль эскорта имел не только самое сильное вооружение среди всех участников разворачивающихся событий, но и самое большое водоизмещение, что не всегда плюс. А в данный момент очень серьезный минус: чтобы развернуться на обратный курс, ему требовалось прочертить по морю дугу с значительно большим радиусом, чем легкому русскому эсминцу.
«Лейтенант Зацаренный» уже проходил траверз «Меджидие», когда тот всего лишь на три четверти развернулся с курса конвоя.
– До противника сорок пять кабельтовых, – доложили с дальномера.
– Баковая – огонь! Вторая – огонь! – Бюхсель понимал, что ожидать попадания на такой дистанции и при такой скорости цели наивно, но обозначить угрозу для дерзкого русского миноносца было необходимо.
Носовая шестидюймовка и ближайшая к баку стодвадцатимиллиметровая пушка выпалили почти одновременно. Офицеры крейсера напряженно наблюдали в бинокли результаты стрельбы. Всплески от падения снарядов выросли достаточно далеко от борта русского эсминца. А он стал отвечать.
Плеснуло двумя вспышками на носу и на корме, и, через пару десятков секунд, снаряды с «Зацаренного» вспороли волны Черного моря всего в полукабельтове от борта крейсера.
