Барбара Картленд - Цветок пустыни
Первым импульсом Виты было открыто заявить, что она не подчинится ему. Однако она тут же подумала, что, если хочет вырваться из этой нелепой и почти неправдоподобной ситуации, ее единственный выход заключается в том, чтобы выиграть сейчас время.
Она не верила в то, что люди шейха Фариса убили всех ее сопровождающих, которых послал с ней шейх Шаалан.
Может быть, они ранили одного или двух, думала девушка, но хоть кто-нибудь из них уцелел и сразу вернулся в лагерь. Шейх уже наверняка знает, что произошло.
«Он придет за мной, я знаю это, – подумала Вита. – Он меня спасет!»
Поэтому она продолжала медленно пить кофе и даже заставила себя съесть несколько каких-то сладостей, вкуса которых почти не почувствовала.
Куски застревали у нее в горле, тем не менее она продолжала делать вид, что ест, так как надо было тянуть время. К тому же, здесь такая задержка не должна была казаться неестественной, ведь Восток, в отличие от Запада, не знал, что такое спешка.
Все время, пока она ела и пила, шейх внимательно наблюдал за ней, и в его глазах время от времени появлялось такое выражение, от которого ей становилось не по себе.
Вита была совершенно невинна, как и большинство девушек ее лет, но она слишком часто слушала захватывающие истории о любовных приключениях кузины Джейн, чтобы не понимать, что любовь между мужчиной и женщиной включает отнюдь не только одни поцелуи.
Конечно, она не совсем точно представляла себе, что это такое – быть замужем, но чувствовала, что, если шейх Фарис коснется ее, это будет нечто совсем не похожее на то, что бы она чувствовала, если бы на его месте был мужчина, которого она любила.
Наконец, когда она уже больше не могла делать вид, что пьет из пустой чашки, Вита подняла глаза на шейха. Тот сразу же хлопнул в ладоши, и мгновенно перед ним возникли чернокожие слуги. Вите даже показалось, что они просто материализовались из воздуха, так бесшумно и быстро они вошли в шатер.
Шейх отдал короткий приказ. Вита поняла, что он велел им проводить ее в другой шатер, который, как оказалось, располагался почти вплотную с шатром шейха.
Этот шатер был почти таким же большим, как шатер, который она делила с шейхом Шааланом, только гораздо богаче украшен.
Больше половины площади здесь занимали огромная, похожая на низкий диван, кровать со множеством подушек, а также низкий столик, на котором стояло большое зеркало.
Стены шатра были задрапированы тонкими тканями, а воздух напоен дурманящим ароматом благовоний.
Виту сразу же окружили несколько женщин, которые беспрерывно болтали между собой, и она смогла уловить из их разговора одно знакомое слово по-арабски, означающее «свадьба». Итак, эти женщины считают ее невестой шейха Фариса.
И Вита спрашивала себя в отчаянии, не стоит ли ей попытаться сбежать прямо сейчас в пустыню.
Но она прекрасно понимала, что тем доставит только удовольствие шейху и его людям, которые легко поймают ее и с позором притащат обратно. И еще она вспомнила, что именно таков местный обычай: невеста должна убегать от жениха, а его люди – ее ловить. Ничего более унизительного она не могла себе представить.
Поэтому Вита просто позволила женщинам раздеть себя и забралась в прохладную воду с сильным запахом розового масла.
Шейх Фарис сказал, что она может переменить одежду, и Вита с отрешенным интересом подумала, каким образом ей удастся это сделать, если все ее вещи остались в том оазисе, где ее схватили.
Однако женщины принесли ей платье, такое же бесформенное, как и те, в которые были одеты сами. Только это одеяние было сделано из тончайшего белого материала, покрыто богатой, удивительно красивой вышивкой серебряными нитями и украшено по вырезу драгоценными камнями.
Вита поняла, что это традиционный наряд невесты.
Она сначала решила, что откажется надевать этот наряд и снова потребует назад свою амазонку. Однако потом все же переменила свое решение. Глупо было устраивать здесь сцены, тем более что женщины, очевидно, предвидя ее намерение, тут же унесли из шатра всю ее одежду.
Таким образом, Вита без всякого сопротивления позволила надеть на себя этот белый наряд. И теперь, глядя в зеркало, она с отчаянием видела, что он очень шел ей. Вот если бы она могла сделать что-нибудь, чтобы выглядеть совсем непривлекательной, тогда, быть может, шейх Фарис отказался бы брать ее в жены.
Но она ничего не могла придумать. На нее из зеркала смотрело собственное отражение – то же прелестное лицо, только слегка позолоченное загаром, огромные глаза, полные страха, пушистые светлые волосы, отливающие рыжиной в солнечных лучах, проникающих в шатер через откинутый полог.
Девушка, как могла, тянула время, одеваясь, расчесывая волосы, но, как бы она ни старалась, как бы ни оттягивала этот ужасный момент, он неотвратимо приближался. И, наконец, ей не оставалось ничего больше, как выйти к шейху Фарису.
Женщины проводили ее назад, в большой шатер шейха. Они ни на мгновение не оставляли ее одну. И Вита понимала, что таков был приказ – не спускать с нее глаз.
Теперь шейх Фарис был в шатре не один. Несколько мужчин в расшитых дорогих аббасах сидели в кружок на низких диванчиках. Все они курили свои наргиле – трубки, и воздух в шатре показался Вите терпким от крепкого запаха табака, смешанного с ароматом кофе.
Когда Вита вошла, ни один из мужчин не поднялся. Они просто все повернулись в ее сторону и принялись разглядывать внимательными, оценивающими взглядами.
На какое-то время, показавшееся Вите бесконечным, в шатре повисло напряженное молчание, которое прервал шейх Фарис:
– Подойдите сюда и сядьте рядом. Как только мы будем готовы, начнется церемония.
– Я думала, что по обычаю необходимо, чтобы невеста поиграла в недотрогу и в страхе бегала по всему лагерю в то время, как ваши храбрые мужчины должны ее ловить, – с презрительной холодностью сказала Вита.
Девушка с удовольствием увидела удивление, мелькнувшее в темных глазах шейха, прежде чем он ответил на ее выпад:
– Мы действительно ожидаем от невесты, что она станет проявлять свою девичью скромность и застенчивость, но только после свадебной церемонии, а не до нее.
Они говорили по-английски, и Вита по реакции присутствующих здесь мужчин поняла, что они не понимают ее родного языка. Она добавила все с тем же холодным вызовом:
– И вы на самом деле собираетесь вести себя столь диким, нецивилизованным образом?
– А я бы сказал, что веду себя даже слишком цивилизованно, – насмешливо возразил ей шейх Фарис. – Ведь, в конце концов, я мог бы овладеть вами и безо всякой свадьбы!
– Эта свадьба – всего лишь насмешка надо мной! – возмущенно воскликнула Вита. – Ведь вы даже не спрашиваете моего согласия!
– Нет, это просто подходящий случай для того, чтобы… устроить пир… И я могу сказать, что для меня этот случай во всех отношениях счастливый. Как я уже говорил вам, вы прекрасны!
– В ваших устах это звучит отнюдь не как комплимент, – довольно резко сказала Вита.
Он вновь насмешливо улыбнулся, и Вита поняла, что все бесполезно. Что бы она ни сказала, что бы ни сделала, на него это не произведет никакого впечатления.
Шейх был слишком уверен в своей силе и власти над ней, а также в том, что может делать все, что захочет. Но она все же решила сделать еще одну попытку убедить его отказаться от своей затеи. Очень медленно девушка подошла к шейху и сказала умоляющим голосом:
– Позвольте мне уйти. Вы знаете так же хорошо, как и я, что все это не принесет счастья ни мне, ни вам!
– Ну, что касается меня, то можете не беспокоиться. Вы дадите мне то, что я всегда жаждал, но в чем ваша кузина отказывала мне. Теперь я могу считать себя самым счастливым человеком в Сирии.
И Вита, к своему удивлению, поняла, что в его словах не было и намека на сарказм. Когда он безо всякого стеснения разглядывал ее, останавливаясь долгим, жадным взором на соблазнительных изгибах ее тела, отчетливо проступающих сквозь тонкую ткань платья, его темные глаза загорались от страсти.
Но во взгляде шейха Фариса было нечто неприятное, нечто отличавшееся от того огня, что пылал в глазах другого человека. И Вита знала теперь, что тот взгляд, который снился ей во сне и преследовал наяву, был взглядом человека, который не просто сгорал от страсти, но и любил.
И девушка в полном отчаянии молча взывала сейчас к тому единственному человеку, который мог ее спасти, словно он мог услышать крик, рвущийся из самых глубин ее души.
«Помоги мне! Спаси меня!» – мысленно взывала она, уверенная, что если он любит ее так же, как она, то не сможет не почувствовать, не услышать ее отчаянный зов о помощи, не сможет не понять, как он нужен ей сейчас.
Шейх Фарис протянул руку и указал место возле себя, где надлежало, по его мнению, сидеть девушке.
Понимая, что ей не остается ничего, кроме как подчиниться, Вита медленно села. Каждый нерв был напряжен, ее била еле заметная дрожь, и все же девушка высоко держала голову, стараясь не подать виду, что ей страшно, и делая все, чтобы наблюдающие за ней мужчины не заметили, какого труда ей стоит сохранять эту видимость гордого спокойствия.
