Владислав Конюшевский - Главный день
— Где это — «у нас»?
— В спецуре.
Постепенно остывая, я уточнил:
— А кем ты служил?
— Комодом,[36] в четвертой бригаде СпН. А под конец, когда почти никого не осталось, старшим снайперской пары.
Услышав ответ, я даже с шага сбился. Ну нехило! Ведь, насколько мне известно, остатки четвертой бригады, которую мотало по всей территории бывшего СССР, практически все полегли, прикрывая выход паромов с беженцами из Красноводска. А исклеванные чайками головы ее погибших бойцов радостные победители развесили на ограде припортового газового терминала. Но потом случилось странное: через два дня после окончания боев, когда Киричик-хан решил полюбоваться на новые владения, несколько неизвестных снайперов расстреляли и полевого командира, и его ближайшее окружение. А под занавес кто-то так рванул терминал, что в огне запеклась еще почти сотня бандитов. И главное — никаких следов и зацепок эти люди после себя не оставили. Хотя прямо сейчас зацепка появилась. С интересом взглянув на Дубинина, я спросил:
— Ага, так получается, это ты в Красноводске «отжигал»?
Парень, усмехнувшись удачно подобранному слову, кивнул:
— Долг у нас оставался, вот и пришлось вернуть. Хоть это и было «нецелесообразно»… Да, кстати, Серега, сразу хочу предупредить: даже не думай, что возьмешь оружие, а меня прогонишь. Я своих не бросаю. От этого и пляши.
Огибая лужу, я ответил:
— Спасибо, братан! Но дело совсем гиблое, а у тебя сын… Ты мне и так с оружием конкретно помог. А вместе идти — смысла нет. Сам ведь сказал: нас уже не выпустят.
— Ладно, сейчас придем, подумаем там и решим, что делать. И, кстати, твой начальный план не пойдет, — опережая мой вопрос, Костя продолжил: — Влиятельных уголовников в нашей деревне просто нет. Главполицай, насколько мне известно, третий день зависает у родственников на свадьбе, в Яблоневке. А мэр… Ха!
И Костя коротко рассказал мне про здешнего первого руководителя. Тот был очень уважаемым человеком по имени Рамзан Кардоев и являлся полноправным представителем большого, сильного и гуманного тейпа Кардоевых. Их клан славился тем, что своих кровников вырезал подчистую, а прочих противников (в этом-то и заключается гуманизм) лишь точечно. То есть даже дикие абреки из джамаата или эмирата, будучи в здравом уме, на его делянку не суются.
— Ты думаешь, почему в той же Яблоневке полицейский участок на осажденную крепость похож: с бетонными блоками, заложенными окнами и БТРом перед входом, а наши полицаи словно на курорте живут? Именно поэтому. И еще учти — у Кардоева только постоянной охраны человек пятнадцать наберется. А по первому свистку, в течение часа, еще сотня до зубов вооруженных родственников набежит.
Остановившись, я сплюнул:
— Вот же гадство! Ладно, буду прикидывать что-то другое. Но к Насте все равно прорвусь! Пусть даже через парадный вход! Благо — гранат хватает… Блин, нам бы взрывчатки какой, совсем по-другому можно было бы все устроить!
Дубинин, глядя на меня, нахмурился, о чем-то напряженно думая, а потом, показав жестом, чтобы я ему не мешал, достал телефонную трубку и принялся набирать номер. Через несколько секунд он преувеличенно бодро сказал:
— Матвеич, привет, это Костян говорит! Слушай, у тебя твои фирменные принадлежности для рыбной ловли еще остались? Ах, так ты их обновил?! Как в прошлый раз? Очень хорошо! Поделишься? Ну конечно, конечно! Давай, через полчаса буду! — после чего, повернувшись ко мне, улыбнулся: — Килограммов пятнадцать тротила тебя устроят?
В голове промелькнула вся прелесть использования подобного богатства, и я возбужденно спросил:
— А детонаторы, детонаторы у него есть?
— Они есть у меня. Три ПиПа[37] с электродетонаторами и КПП.[38] Только батарейки надо новые прикупить, а то там аккумуляторы наверняка уже стухли.
Йес! Хоть в голове и прозвучал вопль американского восхищения, обозначил я его почему-то не как положено, а чисто по-русски — от локтя. Даже не знаю, что это должно было значить. Наверное: «как я рад! А вам всем — вот! Выкусите!». В общем, исполнив сей ритуальный танец, я впервые за последние полтора часа улыбнулся и, пихнув Костю в плечо, от души сказал:
— Спасибо, брателло! Тогда сейчас как поступим — ты сразу к этому Матвеичу пойдешь?
Дубинин мотнул головой:
— Нет, чего время терять? У меня ведь стволы в нычке не боеготовы, а на консервации. Вот пока ты их в порядок приводить будешь, я и сбегаю. Кстати, мы пришли.
Когда мы остановились возле раздолбанного строения кочегарки, мне почему-то казалось, что Костины закрома находятся внутри. Но он не пошел по ступенькам, ведущим в воняющий туалетом полуподвал, а двинул вокруг здания. Там, в промежутке между стеной и покосившимся бетонным забором, Дубинин остановился, огляделся, что-то прикидывая и ковыряя носком ботинка слегка оттаявшую землю. После чего, удовлетворенно крякнув, присел и рывком извлек из земли здоровенную кувалду с приваренной вместо ручки трубой. Подняв брови, я прокомментировал:
— Вещь, конечно, внушительная, но что-то это не похоже на «Выхлоп»…
— Дуракам половину работы не показывают!
После этих слов, слегка оббив кувалду об забор, чтобы очистить ее от земляных комков, Костя приказал: «А ну — в сторонку», — и со всей дури шваркнул по стене небольшой кирпичной будки, прилепленной к кочегарке. С первого раза у него ничего не получилось, зато с третьего удара несколько кирпичей обрушились куда-то внутрь. Дубинин, уже руками освобождая проход, пояснил:
— Сюда, наверное, на заре веков уголь ссыпали. А потом кочегарка на жидкое топливо перешла и дырку изнутри замуровали. Ну а я, когда это место нашел, уже снаружи вход кирпичом заложил. Чего стоишь, заползай!
Стараясь не испачкаться, я пролез следом за ним и, сидя на корточках, огляделся. М-да, не «Хилтон»… Помещеньице было крохотным — буквально полтора на полтора метра да в высоту — с метр. И в нем было заметно холоднее, чем на улице. Но зато тут я сразу увидел то, зачем мы пришли. Во всяком случае, Костя уже крутил в руках извлеченный из коробки «Каштан». Потом, положив пистолет-пулемет на место, он сделал краткую экскурсию по своему складу:
— Тут масло, тут ветошь, тут патроны, тут гранаты, тут запалы, тут магазины. В общем — разберешься! А сейчас выпускай меня и начинай все в порядок приводить.
Когда я выбрался наружу, то передернул плечами:
— Ну и холодина там!
Дубинин согласно кивнул и предложил:
— Может, снаружи чисткой займешься?
— Да ну на фиг! Приспичит кому-нибудь поссать, в этот закуток зайдет и что?
Мне возразили:
— Кому облегчиться надо, те в кочегарку ходят. Сюда никто не пойдет грязь месить. Но смотри сам. Авось не простынешь! Ладно, я побежал!
Пожелав удачи напарнику, я опять залез в морозное нутро будки и, счищая консервационную смазку с извлеченного из коробки «Грача», принялся обдумывать свои дальнейшие действия.
Глава 10
За те полчаса, пока Кости не было, я успел обиходить всё железо, набить магазины и снарядить гранаты запалами. Да и головой хорошо поработал. Поэтому, когда нарисовался Дубинин с оттягивающей плечо сумкой, вчерне план был готов. Оставалось лишь пара неясных моментов, которые я думал выяснить или у напарника, или путем взятия полицейского «языка». Но новый знакомый оказался просто кладезем информации, поэтому «язык» автоматически отменился, так как Костя на мой вопрос спокойно ответил:
— Где именно может сидеть Анастасия? Знаешь, конкретно, конечно, сказать не могу, но там всего шесть камер и все они находятся на первом этаже. С окнами во внутренний дворик. А дежурный справа от входа, в «аквариуме» торчит.
Я удивился:
— Сам-то откуда знаешь?
Собеседник пожал плечами:
— Да как-то раз пришлось в здешнем «обезьяннике» посидеть.
— Нарисовать планировку сможешь?
— Могу, но только первого этажа, да и то не всего. Мне там, знаешь ли, экскурсий не устраивали.
Махнув ладонью, я его успокоил:
— Пойдет! — и, хлопая себя по карманам, поинтересовался: — У тебя бумага с ручкой есть? Нет? Ладно, черт с ними. Вот кирпич, вон забор — рисуй!
Пока Дубинин занимался настенной живописью, я внимал его пояснениям и попутно отогревался. А в тот момент, когда для закрепления сказанного он стал объяснять по второму кругу, у меня неожиданно завибрировал телефон. Глянув на номер, несколько удивился, но трубку поднял:
— Слушаю…
Голос Цыгана, донесшийся из динамика, был сух и деловит:
— Ты сейчас где?
— В Калаянской.
До меня донеслось сдавленное рычание прищемившего пипку носорога, потом Федька прокашлялся и чуть ли не ласково произнес:
— Не тупи, Сережа. Мы тоже здесь. И я, и Чижик. Сидим в нашей «таблетке» возле въезда на площадь перед автовокзалом. Витамины вот болезной привезли. Так где ты сейчас торчишь, волк узорный?!
