Анатолий Дроздов - Интендант третьего ранга
– Оленька! – вновь раздалось от стола.
– Что я такого сказала! – обиделась Ольга. – У человека интересное лицо, ему приятно слышать. Ведь так? – она заговорщицки подмигнула Крайневу.
– Так! – подтвердил он не в силах сдержать улыбку.
– Видишь! – сказала Ольга отцу.
Тот только руками развел. Ольга помахала ему ручкой и побежала к дверям.
– Позвони охране! – выпалила на пороге. – Чтоб выпустили…
– Через неделю выставка, – пояснил Дюжий, – картины забирает. Висят в холле, видели? Не сердитесь, Виктор Иванович, Ольга – девочка хорошая.
Крайнев заверил, что нисколько не рассердился и откланялся. Но отправился он не к себе, а спустился в холл. Двое рабочих бережно снимали со стен картины. Возле них суетилась Ольга. Крайнев медленно двинулся вдоль стены, разглядывая остававшиеся полотна. Раньше он не обращал на них внимания: есть какие-то цветовые пятна на стене – и ладно! Теперь было интересно. Все картины оказались городскими пейзажами. Крайнев узнавал знакомые улочки Москвы, но это был другой, неизвестный ему город. Сверкающий огнями, но холодный. Расчерченный светом автомобильных фар, но с пустыми тротуарами. Залитый дождем и засыпанный снегом. Человеку в таком городе одиноко и неуютно. Картины излучали пронзительную горечь, чистую, как воздух зимним утром…
– Нравится! – раздалось за спиной. Крайнев узнал голос Ольги.
– Вам было тяжело? – спросил Крайнев, оборачиваясь. – Черная полоса? – внезапно он понял, что проявил бестактность, и смешался: – Извините.
– Не за что, – спокойно ответила Ольга. – Все правильно. С вами случалось?
– Да.
– Теряли близкого человека?
– Бабушку.
– А я – мать. Год как в тумане. Чтоб не сойти с ума, писала каждый день…
Они помолчали. Неожиданная откровенность разом сблизила их, и каждый боялся неосторожным словом разорвать эту ниточку. Первым решился Крайнев.
– Продаете картины?
– Продала. После выставки заберут.
– Жаль…
– Осталась последняя, – Ольга подвела его к маленькому полотну, где был изображен заснеженный московский дворик. – Самая первая в серии. Вид из окна.
– Сколько стоит?
– Не продается. Могу подарить.
– Я не заслужил.
– Поработайте у меня натурщиком!
– Я?
– У вас интересное лицо.
– Не знаю… – смутился Крайнев.
– Это не больно! – успокоила Ольга.
Крайнев засмеялся.
– У вас есть визитка?
Крайнев достал из нагрудного кармана белый прямоугольник.
– С мобильным! – удовлетворенно кивнула Ольга. – Позвоню на днях, ждите!
Крайнев не успел ответить. Ольга повернулась и побежала к рабочим. Крайнев растерянно смотрел ей вслед. Ольга была одета в обтягивающие брючки и джемпер. Они ненавязчиво обрисовывали формы стройного тела. "Хорошо выглядит, – вдруг подумал Крайнев. – Сколько ей? Двадцать пять? Наверное, больше – Дюжему под семьдесят. Поздний ребенок… Любимая, балованная доченька, которой все позволено. Неудивительно, что она врывается в кабинет. Если твердо решила не продолжать дело и писать свои картины, Дюжему нужен управляющий. С ним-то я сработаюсь, а вот с ней? Интересно она, в самом деле, хочет меня писать, или шутила? Женщина, их разве поймешь?.."
Крайнев вернулся к себе задумчивым. День этот преподнес еще сюрприз. Часы на столе Крайнева показывали конец рабочего дня, когда дверь в кабинет широко распахнулась. Вошел Пищалов. Следом Маша несла хрустальный поднос. На подносе, как с изумлением увидел Крайнев, стояла бутылка "Хенесси", бокалы и блюдечко с мелко нарезанным лимоном. Пищалов по-хозяйски указал Маше, куда ставить поднос, и небрежным движением отослал обратно.
– Распитие спиртных напитков на рабочем месте запрещено, – процитировал Крайнев пункт правил внутреннего распорядка.
– Нам можно! – отмахнулся друг.
– Почему?
– Ты будущий член правления, а я в банке больше не работаю. Заявление принес. Завизируешь?
Лицо Крайнева выразило изумление.
– Секрет Полишинеля! – хмыкнул Пищалов, разливая конъяк. – Маша сообщила: босса вызывал Дюжий. Я пробил по базе: это он подарил пакет акций. С какой радости, спрашивается? У закрытого акционерного общества было семь акционеров, одним стало больше. Маша говорит: начальник вернулся задумчивый. Понятное дело… В члены правления?
– Нет.
– А что? – удивился Пищалов.
– Доверительное управление контрольным пакетом.
– Твою мать! – всплеснул руками Пищалов. – Витя! Я знал, что ты гений, но настолько… Дай поцелую!
Как не отбивался Крайнев, но друг все же облобызал его, обдав коньячным ароматом – событие Пищалов начал отмечать раньше.
– Выпьем, Витя! Душа горит!
– Я за рулем!
– Отвезут! Я распорядился…
Они чокнулись, выпили и зажевали лимоном.
– Помнишь, я ночевал у тебя после корпоратива? – начал Пищалов, откидываясь на спинку стула. – Наутро ты укатил к своей докторше, а я стою и не знаю, куда податься. Домой? Там Инка… К родителям? Начнутся слезы: семью потерял, бедная внучечка… Топчусь, как последний бомж и тут мелькнуло: позвоню Маше! Обругает, бог ним! Но хоть с кем-то поговорить! Набираю: "Как дела?" "Какие дела? – отвечает. – Вы меня бросили, как последнюю б…, на такси домой ехала, а водила черный попался, приставать начал – еле отбилась! Сижу одна, родители на даче, от тоски вою". Я ей: "Готов загладить вину!" Она мне: "Заглаживай!" Ну что? Забежал в магазин, шампанское, конфеты – стандартный фраерский набор, и к ней. Встречает. Рубашечка светится насквозь, а под ней ничего, кроме трусиков. Да и те символические. А меня Инка три месяца на голодном пайке… – Пищалов наполнил бокалы и поднял свой, любуясь цветом напитка. – Короче, выпили шампусик, она еще конфетку не доела, как я ее сгреб… Думал, врежет, а она: "Ну, наконец-то!" Знаешь, почему она здесь попой вертела, сиси свои показывала? Девке двадцать три года, а она никогда и ни с кем…
– Гименопластика… – сощурился Крайнев.
– Я вас умоляю! – замахал Пищалов. – Для кого? Кто я и кто она? Ты бы видел! Элитный высотный дом, столичный новострой, консьержка в подъезде, квартира в пол этажа… Я в таких-то и не бывал. Кто таков Пищалов? Занюханный аудитор? Гименопластику ему? А ху-хо не хо-хо? Комплекс, Витя, у девки. Подруги трахаются давно и со вкусом, у некоторых уже дети, а ее папаша в ежовых рукавицах держит – шаг вправо, шаг влево… Девка воет, а он: только после свадьбы!
– Что ж папа дома оставил?
– К экзаменам готовиться. На экономический. Одного высшего дочке мало. На даче не подготовишься: гости, пьянки…
– Ты, значит, стал репетиром?
– Ага! – Пищалов засмеялся. – Только не думай, я не сволочь. Как услыхал, что у нее все впервые, решил: сделаю как надо! Красиво. Чтоб девочке всю жизнь помнилось. Слова сказал…
– Какие?
– А то не знаешь! – отмахнулся Пищалов.
– Не знаю.
– Ну… Красота неописуемая… Как вижу, сердце в груди замирает… О такой девушке мечтал всю жизнь…
– Нехорошо обманывать! – голосом Сони произнес Крайнев.
– Почему обманывать? – удивился друг. – Разве не достойна?
– Кто-то убеждал меня в обратном!
– Трепло ходячее! – беззлобно согласился Пищалов. – Гнал на девочку! Нет, чтоб в душу заглянуть. В каждой Инку видел. Ладно, Витя… Словом, показал ей все, что умею. Инка заставила выучить, простой секс ее не устраивал. Старался от души – самому хотелось. Не предполагал, что Маша такая горячая! Кричала – на улице было слышно. Блин! А потом: "Еще!" – Пищалов допил коньяк, и плеснул себе снова. – С тех пор и пошло. Родители – на дачу, я – к ней! Стоны, вздохи, крики страсти… Докричались! Стукнул кто-то. Лежим как-то, довольные, вдруг открывается дверь и входит ее папаша…
– С ружьем?
– Без. Ему и не надо. Ты б видел! Маршал Жуков в Берлинской битве… Маша заледенела. Папаша глянул, все понял и тычет в меня пальцем: "Молодой человек, за мной!"
Крайнев захохотал.
– Тебе смех, а я струхнул! – обиделся Пищалов. – Оделся наспех, приходим в гостиную, он садится, я стою. Спрашивает: "Кто таков?" Докладываю: "Старший лейтенант запаса Алексей Пищалов, ныне аудитор банка". Смотрю – потеплел слегка и уже на "вы": "Что у вас с моей дочерью?" "Любовь!" – отвечаю. Он: "Если любишь, женись!" Я ему: "Со всей душой, только жених из меня незавидный". Он: "Это мне решать…" Достает из бара бутылку "Хенесси", лимончик, бокалы… Сели. Я ему как духу… Чего, думаю, таить? Про Инку, дочку, семью свою разваленную. Он слушает и подливает. Приговорили бутылку, вторую начали. Маша в дверь осторожно заглядывает, он ее пальчиком подманил: "Любишь его?" Кивает в ответ. "Замуж пойдешь?" Она мне на шею. Тут меня на слезу пробило. Не ожидал от нее. Ну и коньяк в организме плавает…
Крайнев изумленно покачал головой.
– Это еще не все! – успокоил Пищалов. – Папаша, его, кстати, Иван Семенычем зовут, сразу за дело. Назавтра пришел адвокат, через неделю я свободен. Без адвоката развод долго бы тянулся. Инке адвокат – договор: квартира переходит к ней, взамен она отказывается от алиментов, но я обязуюсь ежемесячно дочке не менее трех прожиточных минимумов… Если будет препятствовать с дочкой встречаться, договор денонсируется. Инка, как про квартиру прочла, сразу подмахнула. Ладно… Иван Семенович назначает помолвку. На даче. Это только называется "дача", на самом деле особняк громадный, лужайка, бассейн, фонтан… Родителей моих привезли, а мне Семенович велел дочку доставить, Полинку. Знакомиться – так со всеми! Дает лимузин с шофером. Инка увидела, зафыркала: бывший муженек пыль в глаза трусит… Ладно. Привез я Полинку, дорогой думаю: буду держать возле себя. Чужая кровь. Ошибся… Ты Полинку знаешь: Мальвина из сказки. Волосы золотистые, вьются, глазищи голубые… Куколка! Семеныч с женой как увидали, так и прикипели. Два дня с рук не спускали! Наняли клоуна развлекать, привели пони, вечером фейерверк… Фотограф бегает, снимки на память. Перед отъездом каждому по альбому, в том числе и дочке. Семеныч мне говорит: "Думал, пусть Маша учится, но теперь все! Будет рожать! Мне пятьдесят пять, хочу внуков! Если такую куколку мне соорудишь, считай должником…" Оказалось, у него бизнес, да еще какой! С какой радости он в чиновники поперся, не знаю, но догадаться несложно. Чиновнику бизнесом руководить нельзя, в его ведомстве с этим строго, отдал в управление. Как у нас управляют, знаешь. Ворье! Одних выгнал, затем других… Хотел дочку на контроль поставить, для того ее к нам в аудит устроил, пихал в экономический. "Теперь, – говорит, – контролером будешь ты! Бросай свой банк, зарплату нищенскую! Есть дела поважнее. Замом генерального определю, будешь присматривать за управленцами, а там, может, и сам возглавишь…"
