Атаман (СИ) - Вязовский Алексей

Англичан, шотландцев и сипаев задержали рогатки. Пока они их раскидывали, наступил момент, когда вторая линия могла бы выправить ситуацию. Но этого не случилось.

— Отступаем! — приказал Перрон. — Сражение проиграно.

Прикормленные им офицеры-французы возражать не стали, хотя окончательно еще ничего не было решено. Полки скорым маршем двинулись в сторону лагеря, выставив арьергард. Ему было поручено не позволить бегущей пехоте Синдии смешать порядки отходящим холкаровцам. Разрешили даже стрелять в союзников. Их махараджа, оценив ситуацию, и сам пустился наутек — на конях получилось быстрее. Он улепетывал к Гангу, бросив свою казну.

Еще продолжались схватки в центре, еще огрызался русский форт, добивая из единорогов очередной полк сипаев и ведя дуэль с британскими батареями, а белые мундиры людей Перрона достигли границ лагеря у деревни Нубупур. Их могла бы задержать кавалерия Ост-Индской компании, но той самой пришлось несладко на другой стороне Карамнасы. Ее сперва знатно потрепали рассеявшиеся, но не сломленные казаки, а потом прижала к реке и почти добила конница сикхов, прекратившая наконец грабежи бенгальских селений и вспомнившая о союзническом долге.

— Куда вы, Перрон? Как можно бежать с поля боя⁈ — с тревогой спросила Богум Самру, не желая пропускать трусов через лагерь, находившийся под ее охраной.

— Все кончено, мадам Иоанна! Пушки потеряны, назим убит, его кавалерия рассеяна, Холкар сбежал. Нужно сворачивать лагерь и уходить.

— Я не могу в это поверить! Ведь вас было так много!

— Увы, мадам, превратности войны! — развел руками Перрон и любезно уточнил. — Надеюсь, вы не помешаете нам забрать мой скромный обоз? Исключительно личные вещи.

Княжна махнула рукой, чтобы пикинеры Солера расступились и пропустили людей Перрона, но не оставила попыток его уговорить.

— Давайте объединим силы и создадим новую линию обороны. К нам смогут отступить разбежавшиеся люди Синдии. И уцелевшие казаки с сикхами. Поверить не могу, что они все полегли.

— Вы собираетесь воевать без пушек? Как пожелаете, а я двинусь в форт Рамнагра. Он ничуть не хуже этой деревни для обороны, — усмехнулся генерал, — и даже лучше!

Наврал. Ни в какой форт он не собирался. Когда показались крепостные ворота, генерал подозвал одного из маратхским принцев и вручил ему бумагу.

— Если увидите Холкара, передайте ему мое прошение об отставке.

Теперь он ускорился. В несколько прочных повозок, ранее запряженных волами, впрягли крепких лошадей, шесть офицеров-французов согласились составить компанию своему генералу, и небольшой поезд быстро понесся в сторону понтонного моста через Ганг. Он должен был сохранится — Перрон на этом настоял на одном из совещаний.

— Куда мы направляемся, Пьер? — спросил его Поль Модав, самый старший из офицеров. — Неужели вы собрались в гости к навабу Ауда? Боюсь, он нынче на мели. Да и неспокойно за Гангом, там должен действовать этот странный Отряд Черного Флага.

— Отсидимся в Бенаресе, пока все не утихнет, — признался Перрон, когда его окончательно допекли вопросами.

— Вы хотите спрятаться среди англичан? С которыми мы только что сражались? — сделали большие глаза сослуживцы.

— Мы европейцы, они европейцы — как-нибудь договоримся, — выкрутился Перрон, не желавший афишировать свою связь с английским магистратом городском суда Бенареса, Сэмюэлем Дэвисом, и по совместительству главным шпионом на севере Индостана.

Переправа на другой берег Ганга прошла без сучка и задоринки. Охранявшие мост беломундирники взяли под козырек, когда появился генерал. Священная река равнодушно катила свои воды в сторону Бенгальского залива, у понтона болтались суда местных торговцев, жарко споривших с охраной, требуя пропустить их в Бенарес. Перрон не удостоил их и взглядом и даже не оглянулся, чтобы попрощаться с краем, подарившим ему почет и уважение. Его больше заботило состояние осей повозок, ведь они везли его золото — очень много золота! Но с повозками все было в порядке, их сладили на совесть.

На другом берегу Перрона ждали. Когда поезд удалился на несколько миль от моста и добрался до деревушки Миакапура, им путь преградил отряд, вооруженный как сипаи, но в серых мундирах.

— Дезертиры? — удивился Поль Модав.

— Они самые, — радостно улыбнулся Пьер Перрон и приказал переодетым сипаям, показав на прибывших с ним французов. — Убейте их!

Пасторальную тишину селения разорвали звуки выстрелов. Перрон зачищал следы.

* * *

Известное выражение «сходить за зипунами» объясняют по-разному. Есть и такой вариант: не просто за дорогой одежкой ходили казаки, а за теми, кто ее носит. Захватить важного пленника, чтобы потом получить за него выкуп — вполне в духе наших предков, не обременявших себя моральными терзаниями. Вот и я пошел по этому пути — цапали мои афганцы чиновников и офицеров Ост-Индской компании где только возможно, привозили ко мне, а я за них рассчитывал получить нехилую денежку. Сходил за зипунами за Ганг — так потом про меня будут петь в казацких песнях?

Если кто-то подумал, что я кошмарил любого англичанина, попавшего мне в руки, ради куража, выпендрежа или развлечения, то он крепко ошибся. Еще глупее в моем положении — это изображать ботаника-интеллигента и непременно шаркать ножкой при встрече с джентльменом. Мне репутацию Отряда нужно нарабатывать, нужно, чтобы лишь об извести о нашем приближении, англичане ссались кипятком. Как они, я не умею — вооружившись своими «плиз», «сэнкс» и модальными глаголами, творить лютую жуть. Так что по-простому, по-нашенски: видишь слона? тебе конец! Между прочим, очень доходчиво.

Короче, мне поверили и прислали из Лакхнау миллиончик. Я, конечно, согласился — все-таки слово «лям» имеет какую-то магическую силу, — но загрустил не на шутку. Вроде, денег как у дурака махорки, да только большая их часть утечет в войсковую казну. А мне обидно! Столько усилий, а в золоте не купаюсь.

— Атаман-сахиб, ты нам город мертвых обещал, да, — наехал на меня Фейзулла-хан. — Чего ждем?

Наехал — это я, конечно, сильно приврал. Скорее просительно заглянул в глаза, как верный пес, ожидающий команды «фас!». Очень меня зауважал, после того как мы Ауд перевернули, причем так его качнули, что вряд ли англичане теперь здесь задержатся. Я посмотрел на нереально выросшее число его командиров. Лица рохиллов оставались невозмутимыми. Признаться, если бы не моя договоренность с Фейзуллой-ханом, их численность могла бы послужить поводом для беспокойства — Отряд Черного Флага вырос на шесть тысяч афганцев, не последних бойцов. Но еще больше меня порадовало прибытие восемьсот гуркхов из-за Гугры. Джемадар Рана постарался, подтянул соотечественников, отправил гонцов, и вот они здесь. Солдат из их ещё делать и делать, а прирожденными воинами они рождались из утробы матери.

С такой силой можно и Бенарес пощипать, в котором, как выяснилось, рулили бритиши, наплевав на святость города. Если я их оттуда вышибу, меня же индусы объявят незаконнорожденным сыном Будды, десятиюродным племянником Вишну или любимчиком Шивы, бога-разрушителя старого, его карающей рукой.

— Варанаси, говоришь? — задумался я. — Можем и сходить, нам по пути. Что думаешь насчет Калькутты?

Фейзулла аж закашлялся от переполнявших его чувств.

— Сначала город мертвых, да? Потом Калькутта?

Я кивнул.

Лидер афганских партизан что-то прокричал обступившим нас бойцам. Они завопили как бешенные, выхватили из ножен шашки и принялись скандировать «атаман, атаман» похлеще, чем весь Советский союз кричал «Шайбу, шайбу!» во время Суперсерии.

Вот так и вышло, что я, посчитав свои дела в Ауде законченными, выступил объединившимися силами всего Отряда на город мертвых. И на походе к нему наши разъезды прихватили, к моему великому удивлению, мсье Перрона. В деревне на берегу Ганга.

Отряду пора было передохнуть, и мы всей толпой свернули навстречу генералу. Добрались быстро. И у меня сразу появились вопросы. Их и без того было много, не терпелось узнать новости с противоположного берега, но прежде я хотел выяснить, отчего Перрон здесь и почему с ним такая подозрительная охрана. Не белые мундиры, а не пойми кто.