Телохранитель Генсека. Том 4 (СИ) - Алмазный Петр

— Зверь, — поправил его Бобков, подумав: «Шут гороховый! Любую тему превращает в балаган. Как только его Кастро терпит?».

Очевидно, что Фабиан специально ведет себя так, чтобы «смазать» эффектное появление генерала Бобкова, остудив его пыл. И вряд ли он «оговорился», заменив в поговорке слово «зверь» на «зверек».

Вольф усмехнулся, едва заметно приподняв уголки губ, но Бобков и это заметил. Видимо, усмешка Маркуса стала последней каплей — у генерала, что называется, сорвало крышу.

— Вы совсем страх потеряли⁈ — заорал он.

— Мы его не имели изначально, — жестко ответил Вольф, взгляд его стал колючим. — При нашей работе это непозволительная роскошь. Страх — это профессиональная дисквалификация.

— Чекист должен видеть опасность и реагировать на нее, — поддержал я германского коллегу.

— А еще лучше просчитать и предотвратить ее, — усмехнулся Эскаланте, не любивший слишком долго оставаться серьезным. — Что я, собственно, и сделал, как вы выразились, путем провокации в отношении персонала правительственного комплекса. И хорошо, что провокацию устроил я, а не враг. Благодаря этому была выявлена и предотвращена попытка покушения на Генерального секретаря.

Пока Бобков раздумывал, чем ответить, мои новые друзья сами решили не накалять дальше ситуацию.

— Видимо, у вас имеются дела с компаньеро Владимиром, — Фабиан кивнул мне, затушил сигару и положил ее в пепельницу. — Потому не будем вам мешать. Если что понадобится — всегда к вашим услугам.

Фабиан отлепил задницу от стола, а мне только сейчас дошло, что даже эта незначительная деталь могла дополнительно раздражать Бобкова.

— Вы правы, Фабиан, нам пора, — Вольф тоже встал. — Вопросов к вам у меня много, Филипп Денисович, но я думаю, мы поговорим с вами позже в более подходящей обстановке.

Маркус и Фабиан покинули кабинет, пожав мне руку, а Бобкову отвесив лишь прощальные кивки.

Я искренне порадовался появлению союзников с неожиданной стороны. Еще вчера и подумать не мог, что получу поддержку этих людей. Закрыл за ними дверь и повернулся к Бобкову. Он занял мое место за столом, изображая из себя хозяина кабинета. Даже по-хозяйски перекладывал на столе мои бумаги, освобождая место, а заодно просматривая названия дел. Я усмехнулся: никаких особо секретных бумаг в открытом доступе, тем более в завидовском кабинете у меня, конечно же, не имелось. Так что пусть листает сколько угодно.

Я подумал и специально присел на угол стола — точно туда, где только что сидел Фабиан. Так же, как и он, закинул ногу на ногу и свысока посмотрел на Бобкова, ожидая реакции. Он мне не начальник, нечего перед ним лебезить.

Генерал скривился, скрипнул зубами. И подумал в этот момент: «Еще один шут придурочный… Тоже столы с унитазами путает… Эх, упустил я тебя, Медведев… Зажрался ты, совсем страх потерял… Даже не понимаю, как я пропустил момент. Был обычный охранник, а неожиданно в такую проблему успел вырасти…».

То, что генерал-майор произнес вслух, сильно отличалось от его мыслей:

— Володя, послушай меня внимательно, — вкрадчиво и почти дружелюбно проворковал Бобков, будто несколько минут назад и не орал здесь, раздирая глотку. Но хоть тон его был обманчиво мягким, тонкие ноздри крючковатого носа раздулись и побелели от гнева. Таким злым я его еще никогда не видел. Любопытно, что же его так разозлило? Ведь не наше же импровизированное совещание? Нет ничего предосудительного в том, что накануне приезда большого количества высоких гостей, безопасники разных стран пообщаются между собой. А не явилось ли причиной его раздражения то, что обнаружена бутылка отравленной минеральной воды? Это я уже, конечно, загнул, но нельзя отметать никакие версии, пока нет явных опровержений.

— Так вот, Володя… — Филипп Денисович пытался гипнотизировать меня взглядом, как змея мышку. — Ты забыл одну очень простую истину.

— И какую же? — беззаботно улыбнулся я, всем своим видом демонстрируя неуважение и тем самым пытаясь его снова вывести из себя.

— А такую, что ссать против ветра — очень плохая затея! — злобно выпалил он, но так и не дождавшись от меня никакой реакции, продолжил:

— А ты сейчас именно этим и занимаешься.

— Не понял аналогии, — пожал я плечами. Все я прекрасно понял, даже больше, чем хотел сказать генерал. — Я просто исполняю свои обязанности, Филипп Денисович. А также личные поручения генерала Рябенко и Леонида Ильича Брежнева.

Бобков молча сверлил меня взглядом. Я смотрел в его сузившиеся зрачки, не опасаясь никаких «гипнозов», а заодно читал мысли генерал-майора:

«Или он очень хитер, или же полный дурак. Если второе, то напрасно я волнуюсь. Просто тупой исполнитель, верный пёс. За верность погладили, приподняли немного над прочими — вот и вся его „карьера“. Уже уперся в потолок — такие идеалисты выше не растут, гибкости не хватает».

Похоже, Бобков все-таки принял мои кривляния за чистую монету.

— Я понимаю, что охранник — это не профессия, а образ жизни, — сказал он, будто выплюнул. — И из этого образа выйти сложно, конечно. Это как быть цепным псом. Отпустили его вроде как с цепи, дали свободу — беги куда хочешь. А ему это не нужно, он даже не понимает, как это. А по-прежнему сидит в конуре и лает на всех проходящих мимо — думает, что защищает хозяина. И ведь не просто лает, еще и бросается на людей, укусить норовит. А бывает так, что попробуешь с добром к нему, с едой, с лаской, а он руку кормящую зубами в кровь раздерет. Поэтому таких псов после смерти хозяина, как правило, пристреливают…

Бобков снова выдержал паузу и добавил:

— Понесло меня меня в какие-то фантазии и аллегории, но… Понимаешь, о чем я?

— Интересный пассаж, — я неопределенно мотнул головой. — А можно по поводу смерти «хозяина» пояснить подробнее?

— Вот как ты, значит… — скривился Бобков.

— Может я вас не так понял? — продолжал играть я простачка. — Но сегодняшнее происшествие навеяло. Все-таки пресечена попытка отравления Хозяина, как вы изволили выразиться… Вы ведь именно об этом хотите поговорить?

— Вот только этого не нужно, Володя! Ты на меня-то всех собак не вешай. С моей точки зрения здесь имела место провокация иностранных спецслужб.

— То есть по вашему мнению водичку тоже наши кубинские или германские товарищи отравили? Смотались быстренько в Грузию, и в опечатанную партию подсунули яд вероятнее всего американского происхождения? — не смог я удержаться от сарказма.

— Вполне возможно, вполне возможно… Главное — не торопиться с выводами. А мы займемся расследованием этого дела, — невозмутимо ответил Бобков.

— Слишком много в последнее время появляется подобных дел и странных случайностей, — с неодобрением заметил я.

— А вот это не тебе решать, — Филипп Денисович справился с эмоциями, но было видно, что он уже устал от нашего разговора и моего наглого вида.

«Как же ты мне завтра здесь не нужен… — раздумывал он на счет меня. — Старый лис Рябенко, специально подсунул мне своего выкормыша».

А вот это уже интересно! Фабиан не ошибся, прогнозируя, что неприятности на истории с отравленной водой еще не закончились и завтра тоже может что-то случиться. Подумав так, решил завтра не спускать глаз с Бобкова.

— Конкретно ко мне есть какие-то претензии, товарищ генерал-майор? Если нет, разрешите продолжить заниматься своими обязанностями?

— Занимайся, Медведев. Но подумай над моими словами, — Бобков хищно улыбнулся. — Я не твой непосредственный начальник, чтобы указывать. Я могу только как старый и более опытный товарищ посоветовать.

— Считайте, что посоветовали, Филипп Денисович. А теперь я бы вас попросил покинуть мой кабинет и не мешать мне работать, — не стал я больше церемониться.

Бобков вскочил от этих слов, как ошпаренный, зыркнул на меня с неприкрытой злобой.

— Я думаю, к этому разговору мы вернемся после праздников, на самом высоком уровне, — угрожающе пообещал генерал-майор и, уже направляясь к двери, подумал: «Если ты переживешь эти праздники, пёс… Ты уже так надоел Сынаши, что наверняка тоже ляжешь рядом с хозяином ».