Ходок (СИ) - Седой Василий

Так, посмеиваясь сам над собой, оделся по-летнему, закинул за плечи винтовку, проверив предварительно, есть ли в магазине патроны, и полез на стоящий рядом исполинский дуб. Рассудил, что лучше будет с верхотуры осмотреться, чем наобум выбирать, куда идти. Лезть было легко и ненапряжно, поэтому уже через несколько минут я покачивался высоко над землёй и отчаянно матерился.

Да и как иначе, если мне повезло переместиться на окраину леса, и уже в полусотне метров от меня начиналась обширная, до самого горизонта, равнина, на которой совсем недалеко от опушки леса важно шествовали пять мамонтов. Мамонтов, блин. И каким образом мне здесь менять историю? Мамонтов одомашнивать?

На землю слез злой, как тысяча чертей. Просто даже ума не приложу, как здесь можно что-то изменить. Нет, понимаю, что теоретически можно найти первобытных людей, научить их чему-нибудь и таким образом исполнить свой долг. Но сразу возникает вопрос: на сколько это может затянуться?

А главное, стопроцентного результата может и не быть. Есть о чём поразмышлять.

Честно скажу, успокоившись, довольно долго думал, пытаясь сообразить, как мне здесь отделаться по-быстрому и с положительным результатом. Ничего толкового не придумал, только голова заболела от этих напряженных размышлений. В итоге, чтобы немного размяться и проветрить голову, принялся прорубать проход к равнине, благо топор есть. До самого вечера изображал из себя лесоруба и проход всё-таки сделал. Но перед сном основательно заложил его свежесрубленными ветвями, переживал, что в гости нагрянет какой-нибудь хищник. Потом поужинал всухомятку и завалился спать.

Утром проснулся, уже имея готовое решение, как мне быть в этой ситуации. Да никак. Решил, раз уж есть такая возможность, настрелять побольше дичи, затарить палатку мясом здешних травоядных и возвращаться обратно. Не думаю, что Стелла сразу воспримет меня кузнечиком и начнёт переносить в сложные миры. Может, в другой раз я и заморочусь что-то менять в первобытном мире, но точно не сейчас.

Охота здесь была не охотой, я даже не знать, как это и назвать-то.

Очистив тропу от наваленных вчера веток и выбравшись на окраину леса, даже растерялся от обилия дичи. Ходить никуда не надо, вот оно, всё рядом, буквально на расстоянии вытянутой руки.

Метрах в тридцати слева, сразу, как вышел на открытое пространство, обнаружил два десятка самых что ни на есть обычных диких кабанов, которые бежали к лесу и вот-вот должны были затеряться в зарослях. Наверное, инстинкты взяли верх над разумом, потому что бить начал сразу, на выбор, стараясь стрелять в подсвинков, которые вымахали килограммов до семи-десяти каждый.

На мои выстрелы живность реагировала не так, как должны были. Вместо того, чтобы бежать куда ни попадая, кабаны наоборот остановились, с недоумением глядя на всё падающих и падающих товарищей.

Первым очухался огромный секач и неторопливо потрусил в мою сторону, по дороге набирая ход и разгоняясь до скорости несущегося во всю прыть автомобиля.

Это рассказываю я долго, на самом деле всё происходило очень-очень быстро.

До того, как кабан начал бежать в мою сторону, я успел выстрелить пять раз и, конечно, с такого расстояния ни разу не промахнулся, а вот по бегущему в атаку секачу первым выстрелом, наверное, от волнения позорно промазал. Следующими двумя выстрелами всё-таки смог остановить эту машину для убийства.

Больше стрелять не стал. Остаток стада кабанов после того, как я завалил секача, мгновенно кинулся в лес, только ветки затрещали. Застывшие в начале стрельбы огромные буйволы вскоре продолжили щипать траву, а я, доснарядив магазин винтовки до полного, занялся такелажными работами.

Вот когда пожалел, что мужики ко всему прочему ещё и тележку в палатку не засунули. Замучался таскать туши этих кабанов, но справился быстро.

Из-за жары время поджимало и отдыхать мне было некогда, поэтому, закончив с перетаскиванием туш, сразу же начал отстрел буйволов и завалил четыре штуки. Хотел взять ещё и пятого, но нашлась совсем уж достойная цель. Краем глаза заметил мелькнувшую в стороне тень и смог пристрелить, удачно угодив в голову, огромного полосатого тигра. Саблезубым оказался этот красавец, и его шкуру я здесь не оставлю ни за какие блага, где ещё такую добуду.

Рассказывать, что было дальше, особо нечего. Тяжёлый труд, который вымотал меня напрочь.

Хоть и старался максимально облегчить свою участь, для чего снял с одного из буйволов шкуру с одного бока и на ней перетаскивал части туш, разрубая их на куски топором, а всё равно устал, как лошадь загнанная, и провозился до самого вечера.

Очень долго мучался со снятием шкуры тигра. Осторожничал, стараясь не испортить ценную вещь, с трудом получилось.

В крови вымазался с головы до пят и вонял так, будто в этой самой крови искупался. Поэтому, наверное, от меня люди шарахнулись как от какого-то вампира, когда появился возле стеллы вместе с палаткой.

В этот раз повезло вернуться в свой мир посреди дня, поэтому и напугал трущихся здесь по непонятной причине нескольких тёток.

Как потом выяснилось, они пришли узнать, сколько ходоков к этому времени осталось в живых.

Всей деревней занялись переработкой моей добычи, так много я приволок. Но я в этом участия не принимал. Просто сил не было, так вымотался. Зато узнал всё о наших похождениях перед таким необычным переносом. Оказывается, практически все помнил Кора, который, по его словам, глядя на взятый нами темп по уничтожению огненной воды, малость притормозил, чтобы проконтролировать ситуацию. Всё-таки не лето, вот он и решил он присмотреть, чтобы кто нибудь из нас не остался ночевать на улице.

Рассказывал он о произошедшем с искоркой смеха в глазах и наверняка что-то напридумывал от себя, но общую канву наших приключений можно было вычислить без проблем.

Оказывается, когда мы уже прилично поднабрались, меня попытался проткнуть вилами депутат, который выбежал из леса с криком «Это ты виноват в моих бедах!» и ринулся на меня, как бык на тореадора.

Не повезло депутату. Сепа, как раз собравшийся пододвинуть в костре увесистое бревнышко, не растерялся и долбанул этим бревнышком идущего в атаку депутата по ногам. В итоге одну ногу депутату он переломал качественно, да так, что тёть Шура несколько часов пыталась её сложить без операции, на ощупь. Теперь непонятно, как эта нога срастётся, и не останется ли депутат хромым.

Но меня напрягло другое. Почему он до сих пор жив?

Не прощается у нас подобное от чужих, а здесь он второй раз уже по краю проходит. Оказывается, был своеобразный суд сельчан, и на нём решили: пусть помучается, выздоровеет, потом можно будет и прибить.

Я уж испугался, что размяк народ, всепрощением заболел, а оно вон как, оказывается.

Узнал я всё и о палатке с вещами. Тоже интересно получилось.

Сбагрив депутата тёть Шуре, на обратном пути к месту нашего отдыха я посетовал, что надо было попробовать закинуть депутата в прошлое и там его оставить. Заодно и проверил бы прошедшую апгрейд прилипалу. Я ведь не знаю, что значит повышение на одну ступень, вдруг теперь живое тоже переносить можно. Вот после этих моих слов всё и началось.

Друзья взбудоражились и решили поучаствовать в эксперименте, сходив на халяву в прошлое. Естественно, тут же началась активная подготовка к этому походу. Тащили к стелле всё, что только на ум приходило, а чтобы мне не пришлось запоминать уйму вещей перед переносом, решили установить палатку, добытую мной в последнем вояже.

Так и получилось, что я перенесся с палаткой полной вещей, а вооружённые мужики остались возле стеллы. Не переносит пока прилипала живые организмы, и непонятно, как она у меня изменилась после перехода на эту новую ступень. Надеюсь, когда-нибудь узнаю, а пока буду пользоваться этой способностью как раньше.

Благодаря добытому мной мясу, возле стеллы, где шла разделка дичи, народ поставил несколько мангалов и, не отходя от кассы, устроил стихийный праздник. На мангалах делались шашлыки из свежатины, а чуть в стороне на кострах жарилась печёнка. Совместили полезное с приятным. Естественно, всё это сопровождалось распитием горячительных напитков, чтобы согреться, но без фанатизма, так, по чуть-чуть для аппетита.