Белла чао (1943) (СИ) - Соболев Николай "Д. Н. Замполит"

— Почему нет? Снесут ОГД и угрозы коммуникациям нет. Слушай, а давай мы под Сараево сходим, глянем, есть ли в Райловаце и Бутмире движуха? А то и самолеты пожжем, а?

Но у Верховного штаба на нас имелись совсем другие планы — акция возмездия против усташей в Ясеноваце. Причем славонские бригады уже вели разведку лагеря и распорядка тюремщиков, а мне Арсо выдал список обменяных после переговоров Джиласа, опросить видевших устройство лагерей изнутри.

Проглядел список — все партийные, довоенные кадры, большинство зачислено в инструкторский штат Верховного штаба. И Верица там же, прямо как по заказу, и не нужно свой интерес к ней прятать.

День ушел на расспросы Николы, Андрия и Недо — остальные либо в разъездах, либо на других партизанских территориях, но и этого достаточно. Спокойные, твердокаменные люди, два врача и профессиональный революционер. О ежедневном кошмаре в лагере рассказывали ровно, без эмоций — разум такое блокирует, чтобы не свихнутся. Рисовали схему лагеря — «тут плац, где Вукашину горло перерезали, дальше пекарня, у нее Исмаила застрелили, ворота двойные, рядом Зию собаками затравили, здесь котельная, там Митару голову размозжили».

Ясеновац — это же самый настоящий прорыв инферно. Если кто призывает «а давайте поубиваем всех по такому-то признаку», то это уже показатель непорядка с головой. А если им еще дают безграничную власть над теми, кого они считают необходимым уничтожить, то крышу срывает молниеносно.

У немцев это вылилось в конвейерное уничтожение миллионов, у хорватов — в зверское убийство сотен тысяч. Просто в силу слабости промышленной бызы и меньшей численности. Все ручками, ручками — ножами-сербосеками, дубинами-сербомолотами, виселицами. Обыкновенный фашизм, плюс балканская жестокость. Самый ужас летом 1942 творился, когда тысячами убивали пленных и депортированных после зачистки Козары. Причем буднично так, походя: выгнали женщин собирать урожай, а после сбора убили; заставили население Млаки принять католичество, а потом все равно в лагерь, под нож, выжили те, кого в Германию на работы отправили. Избиения, голодовки, «лечение» двадцатью пятью ударами проволочной плети, рассекающей до костей — это обыденность. Даром что я подготовленный, в первую Боснию наслушался, волосы все равно дыбом вставали.

И на этом фоне Верица. Понятное дело, что в лагере можно сидеть в разных условиях, хорваты и своих сажали за проступки, но все равно не бьется. Как бы там сознание не блокировало, не может лишение мыла и кофе затмевать изнасилование и порку плетью.

И щебетание насчет негодяя Ганса, который якобы свалил на нее свой провал. «Ах, Владо, я так страдала, но что мы все обо мне да обо мне, расскажи, как ты». И так призывно изогнулась. И вопросы типа «Наверное, ты хорошо устроен?» и жалобы «Мне так не хватает комфорта», стоило только обозначить свой статус как «уполномоченный представитель Верховного штаба». И глазками так хлоп-хлоп, и пуговичку теребила, хорошо еще кругом народ, а то бы разделась.

Ну не верю я, что она в лагере сидела, не верю! Но веру и ощущения к делу не подошьешь, тут факты нужны. С тем и пришел в хозяйство Ранковича, но Леки все нет и нет, зато есть Крцун. Я когда первый раз его погоняло услышал, очень удивился, «крцати» это же «грузить», а высокий, лопоухий и тощий Слобо на грузчика совсем не похож. Но он разочек улыбнулся и тут же все стало на свои места — «крцати» еще и «колоть орехи», а зубы у него крупные, ровные и крепкие, натурально Щелкунчик.

Он-то меня и припахал:

— О, Владо, ты же английский знаешь?

— Ну да.

— Отлично! И погода сегодня хорошая! Держи!

— Что это?

— Схема раскладки костров.

— Каких, нахрен, костров? Где?

— Полкилометра на запад от Жабляка есть поле, ночью должны выбросить с парашютами английскую миссию, а то Хадсон уже не тянет.

— Едрит…

— Запоминай пароль, а лучше запиши.

Ведь знал же, что надо держаться подальше от начальства! Ладно-ладно, попомню ему.

Пока светло, сбегал посмотреть на поляну — ничего особенного, относительно ровная, но парашютист завсегда найдет, где шею свернуть. Прикинул, где надо костры разложить, помчался к своим — я за пару прошедших дней весь Жабляк туда-сюда оббегал, городишко маленький, от силы половина квадратного километра, патрули меня уже издали узнают. Еще час ушел на поиск топлива и транспорта — дураков нет дрова на своем горбу таскать, выпросил на время тележку и длинноухого магараца с печальными глазами. Вопреки репутации ослиного племени, этот исправно перевез все добытое и не разу не заартачился. Может, оттого, что Марко запас пару морковок и по дороге подкармливал животное.

Сложили кучи, заготовили бензина для розжига и тут мне в голову стукнуло — а ведь могут появиться не англичане, а немцы! И ладно, если просто бомбу сбросят на костры внизу, а если десант? В реале они так и поступили в 1944, когда пытались поймать Тито, но ведь могут и сейчас додуматься.

Погнал своих рыть щели и пулеметные ячейки, пусть ворчат, зато целее будет. Управились за час до полуночи, а там и авиамоторы в небе загудели.

Британцы, надо отдать должное, десантировались на отлично — тяжелый бомбер прошел чуть ли не по нашим головами. Группа прыгнула плотно, не пришлось шариться по округе в поисках — полковник, капитан, два радиста, переводчик и шифровальщик.

Персонал опознался сразу, а вот господа офицеры впали в подозрительность и, несмотря на пароль-отзыв, долго разглядывали нас сквозь прицелы «стенов», пока переводчик не разрулил опасную ситуацию.

Больше пришлось повозиться с контейнерами, два упали штатно, третий раскрылся и рассыпал содержимое на полусотне метров, а вот последний снесло к дороге на Плевлю. Там он свалился прямо во двор местному жителю, посчитавшему английские ништяки подарком небес, пришлось отбирать силой.

После нашего сигнала о завершении приема из штаба пригнали грузовик, загрузили высоких гостей со всем барахлом и умотали, оставив нас добираться самим. Ладно, не впервой, тем более мы потихоньку отныкали один парашют и совсем не хотели светить его при хозяевах. А парашютный шелк по нынешним временам — большая ценность, хоть на обмен, хоть на палатку, хоть девчонкам на бельишко, да и стропы с лямками тоже пригодятся.

Толком не выспавшись, явился к Арсо с первыми неметками по Ясеновацу и застал ежедневный доклад помощника. Восемь дивизий оперативной группы, действуют в основном на южном направлении, атакуют и вывозят склады, на которых итальянцы хранят собранное по деревням продовольствие. Никшич, Подгорице, Шавник, Плужине — и себе на пропитание, и крестьянам раздают, не в пример тактике 1941 года, когда ставили охрану и никому ничего. А охрана-то вся здешняя, у каждого друзья, родственники и знакомые — все равно растаскивали, только злились на партизан «чего сразу не дали?»

Сейчас же робингудовщина в промышленных масштабах, войска не бездельничали, но потери минимальны, все сыты, вооружены, отдохнули. Сколько точно народу, помощник не сказал, но по моим прикидкам, тысяч двадцать пять-тридцать. И раненых порядка тысячи, но за последние недели многих вернули в строй.

Отчет по новой тактике — если немцы строили свою вокруг пулемета, то мы от бедности вокруг снайпера, точнее, меткого стрелка. Два-три таких во взводе вполне выбивали расчеты МГ и уравнивали шансы. ПТР тоже использовали вовсю, особенно против паровозов, но только с патронами для них беда, вещь редкая, это вам не «парабеллум» и не «маузер», которых миллионами.

А по косвенным, Арсо готовил атаку на Колашин, на штаб дивизии «Тауринезе», чтобы открыть проход в Сербию и Косово, но в эти детали меня не посвятили. Как только помощник закончил и ушел, Йованович указал на кресло с некогда атласной обивкой:

— Садись, что там у тебя по Ясеновацу?

— К востоку и западу болотистая местность, с юга и севера реки, на Саве вооруженные корабли. И рядом железка на Загреб, с бронепоездом и гарнизонами в блокгаузах.

— Не взять?