Олег Бажанов - На изломе
За столом Светлана посадила Иванова рядом с собой. По другую руку сидела мама Наташи. Своего мужа Светлана определила напротив, через стол. Иванов успел с ним познакомиться. Крепкий, но уже начинающий лысеть мужчина средних лет, немного повыше Иванова, производил хорошее впечатление. Они коротко, насколько позволяла обстановка, переговорили и даже успели выпить по одной, поминая Наташу, еще до того, как Светлана всех пригласила за стол. На этих поминках распоряжалась она.
Иванову удалось поговорить с Наташиной мамой. Красивое имя Любовь Михайловна подходило этой женщине. Странно, но она разговаривала с ним как с сыном, и Иванов чувствовал, что говорит с близким человеком. Он рассказал, как они встретились с Наташей, какой она была, о чем они говорили.
– Ты, Саша, приезжай к нам всегда. Не забывай, – просила Наташина мама. И он почувствовал, что говорит она искренне.
– Буду приезжать, Любовь Михайловна, – пообещал он. – Обязательно.
Оставив Наташину маму на попечение женщины, что не отходила от нее ни на шаг, Иванов подошел к офицеру сопровождения Владимиру, с которым вместе прилетели, и тот сообщил ему, что отыскал в городе своего однокашника по училищу, и чтобы Иванов не беспокоился до утра. В связи с этим Владимир собирался незаметно исчезнуть, но перед тем, как тот ушел, Иванов заставил его выпить за Наташу.
После первых произнесенных обычных в таких случаях речей общий разговор за столом разделился на отдельные темы. Светлана несколько раз куда-то выходила и возвращалась. Иванов пил много, но не пьянел.
– Через год приеду. Памятник на могилу нужно поставить, – говорил он Светлане. – А вы тут напоминайте военкомату о себе – не стесняйтесь.
– Ты раньше приезжай. Где жить – есть, – говорила Светлана. – Саша, ты нашей маме очень понравился. Значит, ты хороший человек. Всегда будем рады тебе.
– Спасибо, – искренне поблагодарил Иванов.
Кафе, где проходили поминки, вместило человек пятьдесят. Иванов рассматривал этих разных людей, стараясь определить, кто и насколько хорошо мог знать Наташу.
– А отца ее ребенка здесь нет? – спросил он у Светланы.
– Нет, – коротко ответила она.
– Ну да. Он же их бросил, – вслух произнес Иванов.
– Не совсем так, – возразила Светлана. И, уловив недоумение Иванова, объяснила: – Денис, отец ребенка, был против того, чтобы Наташа рожала. Давал денег на аборт, возил по врачам. Но Наташка уперлась: буду рожать! Он пригрозил, что не признает ребенка. Они поссорились, и она его выгнала. Потом родила дочку. Денис пытался наладить отношения, но Наташка – ни в какую. Денис обещал, что оставит жену. Но там – тоже дети. Наташка не хотела делать кого-то несчастным. Иногда они встречались, даже вместе с дочкой гуляли. Он деньги постоянно давал. И дает. Дочь признал. Но Наташа записала ее на свою фамилию. Гордая была.
– И как теперь с Наташиной дочкой?
– Как? – усмехнулась Светлана. – Да так: у моего – она кивнула в сторону уже хорошо набравшегося мужа – детей быть не может. Прогулял в молодости всех. Оформим опекунство. Будем воспитывать нашу Надюшку вместе с бабушкой.
– А где сейчас Надя?
– У родителей мужа. Мы ей говорим, что мама в командировке.
– Я смогу увидеть ее?
– Зачем? Не надо тревожить ребенка.
– Очень хочу увидеть Наташину дочь, – честно признался Иванов. – Я ведь думал, что у нас с Наташей дальше все сложится. Надя стала бы и моей дочкой.
Светлана долго и пристально смотрела в глаза Иванову, потом спросила:
– А почему ты не сказал Наташе, что любишь ее?
– Не успел. Долго собирался.
– Саша, ты сильно пьян?
Он подумал, что Светлана ему не верит, и начал доказывать, что все так и было, как он говорит, но Светлана прервала его:
– Сейчас вызовем такси и поедем.
Светлана, ее супруг, еле державшийся на ногах, и Иванов подъехали на такси к дому родителей мужа.
На шестой этаж поднялись на лифте.
Дверь квартиры открыл седой, но еще крепкий пожилой мужчина.
– Здравствуй, папа, – негромко поприветствовала его Светлана. – Принимайте нас.
Мужчина пропустил всех троих в квартиру и закрыл дверь.
– Как там все прошло? – поинтересовался он.
– Нормально, – ответила Светлана.
– Как мама? – из комнаты в домашнем халате вышла полная пожилая женщина. Увидев незнакомого человека в военной форме, на минуту растерялась: – Здравствуйте…
– Добрый вечер, – поздоровался Иванов.
– Вы уж извините, – засуетилась женщина, обращаясь только к Иванову, – не могли мы на похороны пойти. Давление у меня. И сердце болит. Как Любовь Михайловна, бедная, все это выдержала? Какое горе!
– Выдержала пока. Не знаю, что будет ночью. Поэтому мы ненадолго. Пусть Вадик у вас переночует, – показав на еле держащегося на ногах мужа, попросила Светлана. – А я – к маме. С ней побуду.
– Ладно-ладно, – женщина приняла из рук Иванова тело пьяного сына.
– А это Саша – сослуживец Наташин, – представила Иванова Светлана. – Он очень хотел посмотреть на Надюшку. Покажете?
– Да спит она уже, – недовольно произнес отец Вадика. – Кое-как уложили. Весь день капризничает. Боимся, чтобы не заболела.
– Я одним глазком. Можно? – попросил Иванов. Уехать, не увидев Наташину дочь, он не мог.
– Только тихо, – согласилась мама Вадика и провела Иванова в дальнюю комнату.
На большой взрослой кровати мирно спало крохотное существо, похожее на красивую куклу. У Иванова от умиления навернулись слезы. У него возникло ощущение, что перед ним лежит маленькая Наташа. Ему захотелось обнять, прижать к себе это чудесное создание. Он уже любил этого ребенка. Любил искренней отцовской любовью, потому что любил мать этой девочки.
– Вот, возьмите, – уже в коридоре Иванов вытащил нераспакованную пачку пятидесяток. Несмотря на протестующие жесты родителей мужа Светланы, он отдал пачку хозяйке:
– Эти деньги девочке пригодятся. Это Наташины деньги.
– Наташины деньги нам отдал офицер, прилетевший вместе с тобой, – уже в такси произнесла Светлана, когда они вдвоем возвращались на квартиру мамы. – Ты свои отдал.
– Наташины, – твердо повторил Иванов. Он не хотел спорить.
– Спасибо, – поблагодарила она.
«Как похожи их голоса!» – снова поразился Иванов.
Александра устроили в комнате Наташи. Здесь во всем чувствовалось ее присутствие. У стены, посередине комнаты, справа от окна очень удачно поставленный старенький письменный стол, наверное, еще помнил, как Наташа делала уроки. На полке стояли книги, которые читала Наташа. На шкафу – забавные разноцветные фигурки кошек и гномиков, которых касалась ее рука, на стене – несколько черно-белых этюдов – видимо, их рисовала Наташа. С нескольких фотографий разных лет на Иванова смотрела красивая девочка-школьница, девчонка-студентка, девушка в вечернем платье и, наконец, молодая женщина с грудным ребенком на руках. На всех фотографиях Иванов узнавал Наташин взгляд. Ему показалось, что здесь он находится не впервые, что все ему давно знакомо, что вот сейчас распахнется дверь, и в комнату в домашнем платье войдет сама хозяйка, спросит, как дела, и предложит чаю. Иванов опустился на кровать. Здесь спала Наташа. Подушка еще должна помнить свою хозяйку. Иванов зарылся в нее лицом и уловил знакомый запах Наташиных волос. Он не пошевелился, заслышав мягкие шаги.
– Саша, тебе плохо? – спросил Наташин голос.
– Мне очень плохо! – Иванов сел на кровати. Перед ним стояла Светлана.
– Света, мне очень плохо! – повторил он. – Кажется, что со смертью Наташи я потерял в этой жизни что-то главное!
По щекам Иванова текли слезы.
– Саша, ну что же делать? – Света присела рядом и, положив его голову на свое плечо, стала гладить ее по-матерински. – Жить надо. Надо жить.
– Как?
– Назло! Назло всему плохому. Назло смерти. Жить – и все!
– Без Наташи – не хочу!
– Она моя сестра. Я нянчила ее. Когда она родилась, отец ушел от нас. Мама – на работе. А я нянчусь. И растила, и воспитывала. Представь, каково мне сейчас? А я буду жить и растить Наташину дочь. А вот истерик устраивать не стану! – Светлана повысила голос.
– Прости, – Иванов застыдился своих слез.
Некоторое время они сидели молча. Затем Светлана поднялась, но Иванов удержал ее за руку.
– А у Наташи твой характер, – он смотрел снизу вверх на девушку и старался избегать слова «был».
– Мой и мамин, – сказала Светлана. – Мы женщины сильные, самостоятельные. А что нам еще остается? – мягко освободившись, Светлана стала медленно расхаживать по комнате перед сидящим на кровати Ивановым, размышляя о чем-то. Тот старался отыскать общее во внешности сестер. Но не находил. Светлана была ростом выше Наташи. На каблуках она смотрелась даже выше Иванова. Может быть, поэтому стройная фигура Светланы казалась тоньше, а ноги – длиннее. Волосы можно и перекрасить, но красота Светланы была совсем другой, чем красота Наташи, – более утонченной. И цвет глаз имел не серо-голубой оттенок, а серый. Очень похожим был только голос. «Наверное, у них разные отцы», – подумал Иванов.
