Сергей Конарев - Балаустион
Проведя ночь в теплой компании сразу двух весьма темпераментных девиц, которым было в радость отработать свою плату с привлекательным молодым военным, Леонтиск наутро, невыспавшийся и разбитый, отправился дальше. С некоторым усилием он заставил себя объехать стороной Коринф — столицу торгашей и центр разнообразнейших увеселений. Подгоняя кобылу, нигде не останавливаясь, афинянин стремительно двигался к цели. Исключение он сделал только для Нисеи, небольшого поселения близ Мегары, и то потому лишь, что тамошняя придорожная таверна славилась своим свиным рулетом. Плотно пообедав, Леонтиск продолжил путешествие и заночевал в Элевсине, в какой-то сотне стадиев от Афин. Можно было, конечно, подогнать кобылу и добраться до цели еще до заката, но приезжать на ночь глядя было дурной приметой. Поэтому Леонтиск, хорошенько выспавшись на дешевом постоялом дворе, пустился в путь утром, и за час до полудня через Священные ворота въехал в родной город.
Отец встретил его очень тепло, можно даже сказать — чересчур, потому что последний раз они виделись не так давно, месяца три назад, и для чрезмерной радости по поводу встречи повода вроде бы не было. Первые три дня отец мягко уклонялся от разговора о том, зачем он вызвал сына из Лакедемона. Никистрат необычайно дотошно расспрашивал Леонтиска о Спарте, о его тамошней жизни и деятельности в рядах партии Эврипонтидов. Немного удивленный такой необычной любознательностью родителя, молодой воин тем не менее подробно и с удовольствием обо всем рассказывал, не ожидая никакого подвоха. Никистрат буквально не отпускал сына от себя, так что в течение этих трех дней Леонтиску не удалось вырваться из дому, чтобы навестить Терамена. На четвертый (проклятый!) день с утра к отцу прибыл какой-то человек, Леонтиск не знал, кто, но по количеству толпившегося во дворе в ожидании хозяина эскорта догадался, что это персона весьма высокого ранга. Запершись с гостем в библиотеке, отец не выходил до обеда. После полудня к Леонтиску прибежала рабыня-ключница и сообщила, что отец ждет его в приемной.
Отец был один. Леонтиск знал, что знатный гость еще не покинул их дома, стало быть, он находился где-то во внутренних помещениях.
— Присаживайся, сын, — Никистрат махнул рукой в сторону скамьи. — Разговор будет долгим.
— Вот как? О чем, отец? — Леонтиск уселся поудобнее, закинул ногу на ногу. Он был дома. Великие боги, как тут хорошо! Только пожив в бараке, понимаешь, какая это великая вещь — комфорт.
— О политике. И о тебе. В основном о тебе, о твоей будущей жизни, — стратег пристально глянул из-под покатого, переходящего в аккуратную залысину, лба.
Леонтиск только удивленно поднял брови.
— Видишь ли, сын, — в голосе отца зазвучали менторские нотки, — в жизни каждого человека бывает переломный момент, после которого человек либо поднимается вверх, становясь значимым и уважаемым членом общества, либо остается никем, выдыхается, стареет и умирает, не добившись ничего. Какой из вариантов судьбы ты бы предпочел?
— Без сомнения, первый, — пожал плечами Леонтиск. Он не мог понять, куда отец клонит.
— Абсолютно верно, первый. Уважение, слава, богатство. Трудно найти человека, который не захотел бы, чтобы его жизнь развивалась подобным образом. И тем не менее мы видим, что эта участь достается единицам, а все остальные довольствуются прозябанием.
— Я полагаю, многое зависит от стремления человека и его готовности сделать что-нибудь, чтобы возвысить свой жребий, — осторожно произнес Леонтиск и внутренне поморщился: фраза получилась напыщенной и какой-то неестественной.
— Опять верно, — кивнул отец. Его глаза блеснули. — Но этого мало. Нужно еще правильно угадать счастливый час, поймать, если хочешь, за хвост лисицу удачи. Решительно использовать переломный момент и одним движением, как архимедовым рычагом, перевернуть всю свою жизнь — в лучшую сторону, конечно. Все, что было до этого момента — лишь тренировка, подготовка к нему. Жизнь начинается после, а вот какая жизнь — зависит от того, использовал ты шанс или проспал.
— Но ведь судьба может представить и другой удобный случай, — неуверенно попытался возразить юноша.
— По-настоящему звездный миг бывает лишь однажды, — отрезал Никистрат. — Поверь моему жизненному опыту — дождаться повторного благоприятного стечения обстоятельств столь же трудно, как с закрытыми глазами выбрать один белый шарик из тысячи черных.
Леонтиск не нашелся, что сказать, и промолчал. После минутной паузы отец продолжал:
— Я говорю все это не из желания пофилософствовать и не из старческого маразма, как ты, возможно подумал. Просто, дорогой сын, в твоей жизни наступил именно такой момент.
— Вот как? — чувствуя себя обязанным продемонстрировать, что понимает важность сказанного, Леонтиск поставил обе ноги на пол и принял более приличную позу.
— Именно так. Хочу повторить: от того, используешь ты этот шанс или нет, зависит вся твоя дальнейшая жизнь. Да и моя, если уж на то пошло.
— Великие боги, да в чем суть дела? — не выдержал юноша. — О чем ты говоришь, отец?
Никистрат, испытующе глядя на него, помолчал.
— Леонтиск, — наконец, начал он, — некие очень влиятельные люди намереваются поручить тебе задание. Крайне ответственное и важное, результат которого повлияет, возможно, на судьбу всей Греции.
Глаза юноши еще больше расширились от удивления.
— А почему мне? — только и смог выдавить он первое, что пришло на ум.
— Большое значение имеет твое близкое знакомство с Пирром, сыном … э-э… бывшего спартанского царя.
— Я не просто знаком с ним, а служу у Пирра Эврипонтида, — с гордостью сказал Леонтиск.
— Да, да, конечно. Кроме того, тебя знают как честного и смышленого юношу, ну а помимо всего прочего, ты мой сын.
— Я с каждым твоим словом, отец, серьезно вырастаю в собственных глазах. Но в чем же суть этого задания, которое настолько важно, что способно изменить всю мою жизнь? И кто эти очень влиятельные, как ты выразился, люди?
Стратег чуть помедлил.
— Свое сообщество они предпочитают по-скромному именовать альянсом. Не стану называть тебе имен, Леонтиск, но поверь мне, твоему отцу, — это действительно очень значительные люди, привилегированная верхушка эллинской аристократии и первые из богачей. Плюс, кроме того, заинтересованные лица, тоже ранга совсем не низкого, представляющие интересы великих держав. Это те, кто действительно способен дать тебе блестящую карьеру, должности, богатство и все, что так мило любому честолюбивому сердцу. Если, конечно, ты хорошо справишься с заданием. Обретение собственной значимости, запомни, — это искусство дружить с сильными.
Никистрат снова сделал паузу. Леонтиск продолжал вопросительно смотреть на отца. Откуда-то из женской половины доносилось заглушенное дверьми и стенами женское пение.
— Ты ждешь, когда я, наконец, перейду к делу?
Леонтиск молча кивнул. Никистрат прокашлялся, еще раз глянул на сына, и начал речь, явно заготовленную заранее.
— Все мы слышали о том, какие успехи делает Пирр Эврипонтид — он с каждым днем все популярнее как у народа, так и среди лакедемонских магистратов. Дело идет, насколько я понимаю, к возвращению Павсания из изгнания?
— Вот именно! — радостно воскликнул Леонтиск. — Ты не представляешь, какая это была борьба, отец! Настоящая война! И теперь, кажется, мы берем верх.
— О, разумеется. Возвращение Павсания на спартанский трон существенно изменит ситуацию в Пелопоннесе и Греции. Лидеры альянса считают эти перемены необходимыми и желают помочь царю Павсанию. О, тайно, разумеется. Ты ведь уже не зеленый юнец и понимаешь, о каком противостоянии идет речь?
— Конечно, отец! Римляне….
— Ш-ш, не говори ничего вслух. — Никистрат поднял ладонь к губам. Леонтиск энергично затряс головой. Его распирало от гордости: он привезет Эврипонтидам поддержку, о которой они и не мечтали!
— Возможности людей, входящих в альянс, трудно переоценить, — продолжал Никистрат после короткой паузы, — как и пользу, которую твои друзья Эврипонтиды могли бы извлечь из дружбы с ними. Разумеется, если сторонам удастся договориться о взаимном сотрудничестве.
— Гм, я уверен… — поежился Леонтиск.
— Для того чтобы обсудить возможность и условия сотрудничества, в Спарту отправляется доверенный посол альянса. Общеизвестно, что Эврипонтиды не любят чужаков и не доверяют им. Именно для преодоления этого барьера и понадобился ты, сын мой. Это и есть тот самый момент удачи, о котором мы говорили, благоприятнейшая возможность сделать так, чтобы тебя заметили, блестяще выполнить поручение и заслужить дружбу и покровительство больших людей. Ты должен будешь представить посла альянса Пирру Эврипонтиду и поручиться за этого человека так, как перед тобой ручаюсь за него я. Ты доверяешь своему родителю, Леонтиск? — губы Никистрата раздвинулись в легкой улыбке.
