Вячеслав Коротин - Флоту - побеждать!
К тому же русские канонерки и миноносцы возле перешейка тоже под ударом — не посмеет Макаров оставить их без прикрытия. А если посмеет — будет за это наказан…
Степан, конечно, не мог читать на расстоянии мысли Того, но пытался их просчитывать.
— Поднять сигнал: 'Полтаве', 'Севастополю', 'Богатырю', 'Диане' и 'Амуру' с миноносцами Второго отряда следовать в Печелийский залив. Обнаружить противника, атаковать его и уничтожить.
Флаги взлетели до места и Ухтомский, державший сейчас флаг на 'Полтаве', повёл подчинённые ему корабли на юг.
- 'Цесаревичу' держать' в кильватер 'Ретвизану', 'Победа' — за 'Цесаревичем', — продолжал командовать Макаров. — 'Баяну держаться на траверзе 'Победы' в сорока кабельтовых, 'Новику' в пятидесяти кабельтовых впереди по курсу отряда броненосцев. Курс норд — ост семнадцать градусов. Миноносцы Первого отряда идут в замке, в десяти кабельтовых от 'Победы'.
Около получаса потребовалось на построение, и отряды Макарова и Ухтомского разошлись. Каждый по своим делам…
— На Золотой Горе колбасу поднимают! — с некоторыми нотками восторга в голосе крикнул сигнальщик. Все на мостике 'Ретвизана' развернулись в сторону берега.
Действительно, над силуэтами берегового хребта обозначился аэростат, медленно набиравший высоту.
— Молодец Развозов! — не сдержал эмоций Молас. — Скоренько управился. Значит, сегодня крепость будет иметь связь и с нами, и с отрядом Ухтомского. Да и с консульством в Чифу тоже.
— Не торопитесь ликовать, Михаил Павлович, — слегка приземлил своего начштаба Макаров. Поднять антенну, дело, конечно немаловажное, но нужно, чтобы и все остальные составляющие беспроволочного телеграфа работали безупречно. К тому же, связь с Чифу у нас будет односторонней — они нас слышат, а мы их нет. И нет никакой уверенности, что слышать и слушать они нас будут постоянно.
— Экий вы пессимист, Степан Осипович.
— Это вы должны быть пессимистом. Согласно занимаемой должности, — улыбнулся в бороду командующий флотом. — А я реалист. И, если будет необходимо передать какие‑то важные сведения в консульство, то непременно отправлю туда 'Буракова', чтобы быть уверенным, что адресат действительно получил сообщение…
Связь, будь она неладна!..
Ну да, связист, на первый взгляд, отнюдь не героическая специальность для военного — в атаки не ходит, из пушек не стреляет, мины не ставит и их же не извлекает, понтонные переправы под огнём не наводит, а вот, поди ж ты — нет связи, и о любом взаимодействии вверенных ему частей и подразделений полководец может забыть. С самых древних времён. Даже если сражение ведётся в зоне видимости — даже в этом случае нужен какой‑нибудь лихой адъютант или ординарец, который сможет как можно быстрее доставить распоряжения командующего из штаба на левый (правый) фланг…
А уж если ведется целая война, то полководец, почти наверняка, согласился бы пожертвовать целым полком, а то и дивизией, чтобы быть уверенным, что юный офицер с пакетом всё‑таки доскакал до армии его коллеги — напарника — союзника, и полки — дивизии — корпуса — армии встретятся в нужном месте и в нужное время. Что их совместный удар не будет направлен в пустоту или, что их не 'сожрёт' поодиночке превосходящий по силам противник. А так же, не сомневаться на предмет того, что данный пакет попал в руки противника — тогда вообще можно 'воду сливать'.
Связь — нервы армии. Глаза и уши (разведка) могут увидеть и услышать, но необходимо, чтобы эта информация дошла до мозга (штаба). Мозг может проанализировать эту информацию, но необходимо, чтобы она дошла до ног, которые донесут кулаки туда, куда нужно и тогда, когда нужно. И очень хочется, чтобы эту 'пару кулаков' там не встретили три пары оных…
А связь в начале двадцатого века была аховой. То есть, конечно, не на уровне расторопных адъютантов с пакетами или лазутчиков со вшитой в бедро гильзой с донесением (хотя и такое бывало). Телефон, телеграф, радио бог Марс принял на вооружение немедленно, по мере появления данных продуктов работы учёных — физиков и инженеров, но техническое качество исполнения упомянутых средств связи пока было самым примитивным.
Нет, та, что осуществлялась по проводам, отличалась относительной надёжностью, но телефон действовал на расстоянии пары — тройки километров, а телеграф… Да, этот 'бил' далеко, но доверять ему можно было только на своей территории — если трассу прохождения кабеля захватил противник — всё: или просто перережут, или даже ещё успеют какую — никакую дезинформацию втюхать.
А с радио совсем грустно — 'дальнобойность' станций беспроволочного телеграфа составляла максимум несколько десятков миль от антенны до антенны. При отсутствии естественных препятствий между ними. В виде горного хребта, например. То есть, в открытом море корабли могли переговариваться на шестидесяти милях, но, если между ними находился какой‑нибудь гористый мыс, не слышали друг друга и в десяти…
Да, Гуельельмо Маркони уже три года назад умудрился передать многократно повторяющуюся букву 'S' аж через Атлантический океан, но он использовал специальную стационарную радиостанцию, а боевые корабли и сейчас могли поддерживать хоть сколько‑нибудь сносную связь по беспроволочному телеграфу не далее, чем в двадцати — сорока милях друг от друга. И то, только те, на которых стояли самые мощные станции. Но теперь Степан мог надеяться, что с помощью ретрансляции с Золотой Горы ему и Ухтомскому получится слышать друг друга и общаться. Ведь существовал хоть и исчезающее малый, но шанс, что в Печелийском заливе сосредоточились главные силы адмирала Того, тогда придётся бросить всё и идти на выручку…
— Есть телеграмма от Ухтомского, ваше превосходительство! — заскочил на мостик лейтенант Шереметьев.
— Так читайте скорее!
- 'На входе в залив 'Ниссин' и похожий на 'Якумо'. Противник отошёл и начал передачу. Глушу искрой'.
* * *Глушила передачу с 'Ниссина' радиостанция 'Богатыря', одна из самых мощных на Тихоокеанском флоте. Но сигнал тревоги всё‑таки успели принять на 'Суме' и ретранслировать его суть на отряд кавторанга Ничиямы. Тот понял, что пора спасать свои канонерки — идут такие серьёзные ребята, которые могут и третью своего бортового залпа оставить на поверхности только ошмётки от кораблей подчинённой ему группы.
Обстрел левого фланга русских позиций на перешейке немедленно прекратили, и под проклятия своих сухопутных коллег, стали полным ходом отходить, чтобы в преддверии спускающейся с небес темноты успеть спрятаться в подходящих бухтах. Где и ждать: повезёт — не повезёт, найдут — не найдут…
— Два дыма на левом крамболе!.. Третий!
Матусевич, на этот раз поднявший свой флаг на 'Богатыре', вскинул к глазам бинокль и повернулся в указанном сигнальщиком направлении. На горизонте действительно виднелись дымки, происхождение которых необходимо было выяснить в самое ближайшее время.
— Передайте на 'Севастополь', — не отрывая оптики от глаз, бросил адмирал. — И запросите разрешение на разведку, — Хоть они с Ухтомским теперь имели одинаковые чины, но командовал операцией всё‑таки князь, так что срываться без его разрешения не следовало.
— Ну что, Александр Фёдорович, — оглянулся на командира крейсера начальник минных сил. — Думаю, что необходимо сбегать к этим дымам. Ставлю червонец против рубля, что это неприятель.
— Не приму ставки, ваше превосходительство, — отмахнулся Стемман. — Понятно, что японцы — кто ещё рискнёт здесь сейчас разгуливать во время военных действий. Да ещё и группами…
— С 'Севастополя' передали: 'Добро', — отмёл последние сомнения крик сигнальщика.
— Курс норд — вест шестьдесят градусов, иметь ход девятнадцать узлов, передать на 'Диану': 'Следовать за мной!', — начал сыпать распоряжениями Матусевич. — То же на 'Расторопного' и 'Сторожевого'.
— Не поспеет за нами 'Диана' с такой скоростью, — попытался урезонить адмирала командир крейсера.
— Знаю. Просто пусть стараются, как могут. Нам их ждать недосуг. А если бой завяжется — как подвинтят — так подвинтят…
Когда начальнику Шестого боевого отряда доложили, что на его крейсера надвигается 'Богатырь', а за ним следует ещё один большой крейсер русских, Того — младший даже не встревожился:
— Поднять сигнал: 'Отходить к устью залива. Иметь ход пятнадцать узлов. 'Суме' — двенадцать узлов. Радио на 'Ниссин': 'Идти навстречу'.
Адмирал невозмутимо поднёс бинокль к глазам и стал сосредоточенно высматривать каждый маневр приближающегося русского крейсера. А 'Богатырь' был тем ещё игроком в намечающейся катавасии — его бортовой залп практически равнялся таковому от всего Шестого боевого японцев, а уж когда подоспеет 'Диана' — сынам Аматерасу останется только молиться…
— Двухтрубный японец отстаёт! — азартно выкрикнул сигнальщик.
