Борис Чурин - Временной узел
– Голубцы, – обрадовалась я смене темы разговора.
Следующие три дня я у тети Зои не показывалась, просиживая все время напролет в библиотеке, готовясь к своему первому экзамену в институте. Однако, сдав экзамен (на отлично), я тут же отправилась в Столешников переулок. К моему удивлению, тетя Зоя встретила меня холодно и с демонстративной вежливостью. Она проводила меня в комнату, усадила за стол и сама села напротив. Некоторое время она молчала, опустив глаза и водя ладонью по поверхности стола.
– Я хотела тебя спросить, Ира, – начала она, наконец, – что случилось с твоей матерью после ареста в сорок девятом году?
Я судорожно стала придумывать ответ, поскольку в действительности ничего не знала о судьбе Дины Ногинской с тех пор, как она рассталась с Валерием.
– Не знаю… – нерешительно пробормотала я, – мама не любит вспоминать тот период ее жизни.
Тетя Зоя тяжело вздохнула.
– Помнишь, я говорила тебе, что мой бывший муж до ухода на пенсию работал в органах госбезопасности.
Я в ответ кивнула головой.
– Естественно, что у него до сих пор сохранились в этих структурах связи, знакомства. Я решила воспользоваться этим и попросила его навести справки о Дине Ногинской.
Тетя Зоя сделала паузу, внимательно наблюдая за моей реакцией. Я опустила голову и почувствовала, как запылали мои щеки.
– Так вот, – продолжила пожилая женщина, – после того как в пятьдесят третьем году Дину по амнистии освободили из Карлага, она осталась жить в Казахстане, в городе Павлодаре, поскольку в Москве бывшим заключенным селиться в то время запрещалось. Она вышла там замуж, но детьми не обзавелась. Видимо, на ее здоровье сказались годы, проведенные в лагере.
Вновь последовала пауза.
– Кто ты? – неожиданно громко спросила тетя Зоя, – зачем ты ходишь ко мне? И откуда тебе известны подробности жизни моего племянника?
Я не знала, что ответить и еще ниже склонила голову. И тут я задалась вопросом: отчего, собственно говоря, я скрываю от тети Зои правду? Почему лгу и выкручиваюсь? Сделав быстрый анализ своего поведения, я пришла к выводу, что мной руководит элементарный страх. Я боюсь, что тетя Зоя не поверит моим рассказам о видениях, более того, сочтет меня психически нездоровым человеком. И тогда я потеряю ее. Потеряю человека, который за последние два-три месяца стал для меня роднее и ближе, чем мои собственные родители.
Однако теперь отступать было некуда. Своими вопросами тетя Зоя приперла меня к стене. Оставался один выход: идти напролом и говорить всю правду. И я решилась. Резко вскинув голову, я заговорила.
Я рассказала тете Зое, кто я, откуда родом и кто мои родители. Затем я перешла к самому главному: к моим видениям. Я подробно описала тете Зое первые из них и контурно обрисовала биографию Валерия Воронкова, ставшую мне известной благодаря видениям. Рассказала я и об изменении моего внутреннего мироощущения, о выдавливании Валерием Ирины Урсу из моей духовной сущности. Рассказала об изменении моих отношений с окружающими меня людьми: родителями, сверстниками. Закончила я свой рассказ ответом на один из тетиных вопросов: почему я прихожу к ней. Я объяснила, что питаю к ней те же чувства, которые питал ее племянник и что я люблю ее не меньше, чем любил Валерий.
В течение своего рассказа я внимательно вглядывалась в тетины глаза. Я видела, какая буря противоречивых чувств бушует в ее душе. Недоверие и подозрительность, владевшие ею в начале разговора, сменились удивлением и растерянностью, которым, в свою очередь, пришло на смену сомнение в правильности первоначальных выводов. Колебания и нерешительность долго не отпускали тетино сознание и лишь в конце моего повествования я заметила в ее глазах искорки доброты и нежности.
Тем не менее, когда тетя Зоя заговорила, в ее голосе продолжали звучать стальные нотки.
– Ты сказала, – обратилась она ко мне, – что в своих видениях узнала все о жизни Валерия в мельчайших подробностях?
Я в подтверждение кивнула головой.
– Тогда ответь мне на несколько вопросов. Это будет своего рода экзаменом на твою правдивость.
Я вновь закивала головой, а тетя Зоя, пристально глядя мне в глаза, начала допрос.
– Как звали домработницу, прислуживающую в квартире Лопухиных?
– Агрипина, – без промедления ответила я.
– Как звали лучшего школьного друга Валерия, жившего на Садовом?
– Витька.
– В каком классе Валерий начал курить?
– В девятом.
– А почему он вскоре бросил это занятие?
– Он заболел воспалением легких.
Тетя Зоя задала еще несколько вопросов, и с каждым новым вопросом голос ее становился мягче, а взгляд теплее. В своем последнем вопросе тетя спросила меня: что подарил ей Валерий в ее последний перед их расставанием день рождения.
– Букет алых роз, – выпалила я и заметила, как наполняются слезами тетины глаза.
– Ничего не понимаю, – всхлипнула она и достала носовой платок, – поначалу я подумала, что вы с Валерием где-то встречались, и он рассказал тебе что-то о своей прошлой жизни. Но ведь всех подробностей он тебе не мог рассказать! Тогда откуда?! Откуда ты знаешь все это?!
Я пожала плечами и нерешительно заговорила.
– Мне кажется, сознание Валерия вместе с его памятью переселяется каким-то образом в мой мозг, в мое сознание. Причем, делает оно это постепенно, небольшими порциями.
– Но это невозможно! – хлопнула ладонью по столу тетя Зоя, – этого не может быть! Это антинаучно!
– Тем не менее, это факт, – развела я руки в стороны.
С минуту тетя Зоя сидела, молча, с ожесточением растирая лоб кончиками пальцев. Затем она вдруг вскинула голову.
– Я забыла спросить: как ты сдала экзамен?
Я растопырила пальцы, демонстрируя тете пятерню.
– Знаешь что, – улыбнулась тетя Зоя, – у меня есть бутылка грузинского вина. Давай отметим твой успех. Я перед тобой очень виновата. Когда Володя сообщил мне, что ты не дочь Дины Ногинской, я черт знает что о тебе подумала. Прости меня. Встав с места, тетя Зоя подошла ко мне, обняла за плечи и нежно поцеловала в щеку. До глубокой ночи мы просидели с тетей за столом, мусоля бутылку вина, так и не осилив ее до конца. Вино нам было ни к чему. Мы наперебой вспоминали эпизоды из жизни Валерия, добавляя и уточняя друг друга. Я осталась ночевать у тети Зои и с того дня оставалась на ночлег у нее не реже двух, а то и трех раз в неделю.
Со дня моей первой встречи с тетей Зоей, когда я узнала о загадочном исчезновении Валерия Воронкова, меня постоянно мучил вопрос: что случилось с Валерием? Если он погиб, то как это произошло? Если он жив, то где сейчас находится и почему не дает о себе знать своей тете? Я знала, я чувствовала, что рано или поздно узнаю разгадку этой тайны и узнаю ее из моих видений. Оставалось только ждать. И я ждала. Терпеливо изо дня в день, из месяца в месяц. И, наконец, дождалась.
Случилось это в мае, в конце второго года обучения в институте. Я сидела в институтской библиотеке и просматривала конспекты, готовясь к очередному зачету. Неожиданно я обнаружила себя вовсе не в читальном зале библиотеки, а в Еремеевке, в доме Полины. Тетка Варвара дает мне наставления, как мне следует добраться до Ефима, местного лесника, а по совместительству знахаря и колдуна. Так в моих видениях появился новый персонаж – Пророк по имени Ефим. От видения к видению, словно читая книгу, я все больше и больше узнавала об отношениях Валерия с Ефимом. Отношениях сложных, запутанных, берущих начало с детских лет Валерия, с ареста его родителей. Узнала я и о судьбе самого Ефима, визите к нему Божьего посланника и о неудачной попытке Ефима повернуть развитие России в сторону демократии.
Шаг за шагом в своих видениях я приближалась к развязке, к раскрытию тайны исчезновения Валерия. И вот наступил день (вернее поздний вечер. Я тогда лежала, уже засыпая, в кровати, в комнате общежития), когда перед моим мысленным взором прошли последние часы жизни Валерия Воронкова. Я увидела, как распрощавшись с теткой Варварой, Валерий направляется в дом лесника. Как он берет ведро и идет за водой. Как заметив в кустах чью-то тень, он останавливается. Я вижу вспышку и слышу гром выстрела. Я чувствую боль в груди. Я шагаю вперед и кричу: «Погоди, Ефим»!
И вдруг я вижу Ефима. Нет, не того Ефима, который несколько минут назад приказал Валерию принести воды, а совсем другого, постаревшего лет на двадцать. Старческой неуверенной походкой, опираясь на клюку, он приближается ко мне, одновременно внимательно вглядываясь в мое лицо. Не дойдя до меня пару шагов, он останавливается, выставляет клюку вперед и опирается на нее всем телом.
– Здравствуй, Валерий, – произносит Ефим слабым, хриплым голосом. Я в ответ растерянно киваю головой.
– Доволен ты своей судьбой? Не жалеешь, что попросил меня вернуть тебе память о прежней жизни?
Я пожимаю плечами и отвечаю:
– Пока не встречу Полину, мне трудно ответить на этот вопрос.
