Сергей Арсеньев - Пионер Советского Союза (СИ)
Только вот не было у Светы сейчас Интернета, не было. Некуда ей жаловаться было. Телефона у неё тоже не было. Ничего не было.
Света попыталась сбежать непосредственно из этого клуба, куда её привезли, но ничего у неё не вышло. Охрана на выходе не выпустила её наружу. Вот уже вторую неделю Света живёт у Заниры. Та, кстати, вовсе не настаивала на том, чтобы Света называла её мамой, наоборот, просила Свету называть себя именно Занирой и быть с ней на «ты». Только Света вообще никак не называла свою новую «маму», да и ни с кем ни о чём не разговаривала.
Обращались со Светой, стоит признать, хорошо. Никто её не обижал, кормили очень вкусно, в любое время суток и в любых количествах, делать Свете вовсе ничего не нужно было, только спать и есть. Обо всём заботились горничные и кухарка.
Для чего Свету вырвали из родного дома, разлучили с мамой и бабушкой и посадили в эту золотую клетку, девочка не понимала. У Светы было всё, о чём можно было только мечтать и даже кое-что сверх того. Так, у неё в комнате даже собственный встроенный в стену бар был, наполненный различными и явно весьма недешёвыми алкогольными напитками (безалкогольных там не было). Причём Света была абсолютно уверена в том, что если бы она открыла бутылку коньяка и нажралась до состояния овоща, Занира и слова бы против не сказала. Быть может, именно этого от неё и ждали?
Правда, кое-какие смутные догадки, зачем она нужна Занире, у Светы были. Очень уж странные взгляды «мамы» не раз ловила на себе Света. Опять же, эти её постоянные вроде бы как случайные прикосновения к Свете. А сегодня вот она привезла Свету «развлекаться и отдыхать» в такое, мягко говоря, странное место. Если же говорить не мягко, а своими словами вещи называть, то место это ничего, кроме гадливости, у Светы не вызывало
Отыскать хочу я друга,
Hо пока одну лишь ругань
Слышу всюду за собой…
Ах, зачем я голубой?
Сидящая рядом со Светой девочка Виолетта, от танца с которой Свете с трудом удалось отвертеться, всё время прихлёбывая коктейли, рассказывала Свете истории одну пошлее другой. Коктейли эти постоянно разносили на подносах и бесплатно раздавали всем желающим официантки (в «мужской», а вернее, в «голубой» части зала — официанты).
А Виолетта, тем временем, достала из пачки очередную длинную и тонкую сигарету, закурила, и, хихикая, стала рассказывать Свете невероятно смешную (по её мнению) историю о том, как какой-то Ромчик изменил Аслану-младшему с Рашидом, но Аслан узнал об этом и приказал Ромчика кастрировать, а затем отправить в детский дом. Очень смешная история.
Света не знала, куда девать, как спасти свои уши и глаза от всей той грязи и гадости, что окружали её. К тому же, ей очень неприятен был дым от сигарет Виолетты, которые та курила одну за другой. Когда же Виолетта, закончив очередную историю, пьяно икнула и непринуждённо положила руку Свете на бедро, та не выдержала, быстро вскочила на ноги и скрылась в туалете, где её немедленно вырвало.
Как же мерзко тут! На фоне всей этой дряни, Света ничуть, ну ни капельки не удивилась, когда в туалете заметила в урне полдюжины использованных одноразовых шприцов. Собственно, она наоборот, удивилась бы, не найдя в таком месте шприцов. Они, как бы, были здесь вполне уместной и естественной деталью пейзажа.
Девочка провела в туалете минут двадцать, напилась воды из-под крана, её ещё раз вырвало, опять напилась воды. Выйдя в зал, Света застала такую картину: с десяток парней, одетых лишь в носки и туфли, с пьяным ржанием играли в салочки в «голубой» части зала. М-м-мерзость. А с потолка эта песня опостылевшая:
Что еще для счастья надо?
Если друг надежный рядом.
Если всеми ты любим,
Быть неплохо голубым!
Виолетта куда-то ушла, чему Света несказанно обрадовалась. Немного побродив в полумраке по «розовой» части зала среди полуобнажённых (а иногда даже и не «полу», а совсем) девчачьих тел, Света заметила стоявшую возле выхода Заниру. На этот раз Света восприняла её появление почти с радостью. Наконец-то она может покинуть этот вертеп!
Только вот в машине, сидя рядом с Занирой, Света поняла, что радовалась она рановато. Пока Света «веселилась» в клубе, Занира тоже явно времени зря не теряла. В машину она погрузилась уже изрядно пьяной и, судя по всему, решила, что Света вполне созрела и пора переходить к решительным действиям.
То, что затем сделала Света, далось ей с огромным трудом. Всё-таки очень непросто вот так вот, находясь в здравом уме и ясной памяти, заставить себя помочиться прямо в машине и в присутствии других людей. Но альтернатива этому Свете нравилась ещё меньше, так что она притворилась смертельно пьяной и сделала под собой на сиденье лужу. Манёвр удался. Занира немедленно вытащила руку из-под Светиной юбки, брезгливо спихнула Свету на пол, а сама отодвинулась к окну.
Конечно, Света понимала, что передышку получила временную, что Занира всё равно сделает с ней то, ради чего, как поняла теперь Света, её и украли из дома. А ещё Света поняла, что добром её не выпустят ни за что и никогда. Надо бежать. Любой ценой бежать…
Глава 17
— …даже до Вологды не доехала, так жаль. Лучше бы мы в городе остались, честное слово. Но нельзя, приказ был эвакуироваться, а там уж растаяло всё. Вообще страшно было ехать очень. Представляешь, льда вовсе не видно, машина прямо по воде идёт, там надо льдом воды чуть не с полметра было талой. Вот, так по воде и ехали, мы же одним из последних караванов эвакуировались, это не то двадцатого, не то двадцать второго апреля было, всё уже растаяло. Через пару дней после этого дорогу и вовсе закрыли, лёд раскололся, но мы проскочить успели. Мама вот только…
— Бабуль, не плач, — Ленка успокаивающе поглаживает по морщинистой руке сидящую на стуле возле стола седую старушку.
— Я не плачу, Леночка, не плачу, — сквозь слёзы улыбается старушка, промакивая себе уголки глаз носовым платком. — Она ведь всех троих нас вытащила, мамочка наша. Машины к самому берегу подойти не могли, там совсем лёд слабый был. Настилы какие-то из досок бойцы строили, но сколько они строить-то их будут? А нам что, так и сидеть в кузове, ждать? Вот и скомандовал старший выгружаться прямо на лёд и идти к берегу пешком. А холодно, апрель месяц, да ветер ещё с Ладоги жгучий такой, а идти-то метров сто, да всё по воде ледяной. Мы с Галкой-то покойницей в кузове остались, а мама Лизоньку понесла. Так-то ей по колено воды было, только вот в яму что ли или в трещину какую провалилась она. Лизоньку-то не намочила, она её сразу вверх подняла на руках, а сама вот по грудь провалилась в воду. Люди, конечно, подскочили, помогли выбраться, но одежда-то мокрая вся уже. Ты что не кушаешь, Сашенька?
— Да нет, я кушаю, кушаю, — успокаиваю я старушку. — Очень вкусное варенье, Вероника Степановна, спасибо.
— Я сама его варила осенью. Это уже в эвакуации, на Алтае меня бабушка одна научила такое варить, ох и мастерица она была варенья да соленья всякие готовить!
— Моя мама тоже варенье вкусное варит, но у Вас вкуснее.
— Кушай на здоровье. Лен, поухаживай за гостем, что сидишь?
— Да нет, я сам, Вы не беспокойтесь.
— Накладывай ещё себе, Сашенька, варенья много. Вот. А как Лизоньку-то до берега донесла, мама за мной вернулась, я слабая тогда совсем была от голода, еле ходила. Мама меня на закорках несла. А потом ещё и за Галочкой сходила, и её вынесла. Галка говорила, что сама может дойти, она уже большая, ей четырнадцать, но мама не разрешила ей самой идти по воде, вынесла и её. И всё это в мокрой одежде, да на ветру. Вот.
— Надо переодеться сразу было в сухое.
— А у нас не во что переодеваться было, вещей совсем мало взяли, только Лизоньке, да мне, да бельё, да документы, да фотографий с десяток, на память — вот и все вещи наши. Маме и переодеться не во что. Там палатка медицинская на берегу стояла, мама зашла в неё, разделась, отжала всё как следует, да обратно мокрое и надела. Вот. А на другой день жар у неё поднялся, так и сгорела в три дня.
— Что ж к врачу-то не обратились?
— Да какие там врачи, милый! Эшелон ползёт еле-еле, постоянно замирает на каких-то полустанках, в вагоне щели вот-такущие, оттуда ветер, а у нас даже одеяла не было маму накрыть. Галка ей своё пальто отдала, сама в одном платье тонком осталась, но не помогло это. Из лекарств-то у нас хорошо, если кипяток был, да и кипяток нечасто достать удавалось. Как остановимся где на станции, так я с мамой оставалась, а Галка бежит кипяток искать. Она моё пальто надевала, хоть и мало оно ей было, а всё одно лучше, чем просто в платье одном. Однажды чуть не отстала от эшелона. Ушла, а тут мы тронулись, да и поехали. Я уж думала всё, потерялась сестра старшая. Ан, нет, на следующем полустанке прибежала к нам. Оказывается, в последнем вагоне ехала, едва-едва вскочить в него успела. Вот. А потом мама умерла, не довезли мы её.
