Сергей Мишенев - Шпага мастера
Альбер увидел тексты и картинки, некоторые из которых были обведены красным карандашом. Он пробежал глазами подчеркнутые заголовки. Ничего особенного, он и раньше много раз видел подобные тексты. Но теперь, в свете новой информации, собранные вместе, они вдруг приобрели особое, самостоятельное значение.
«Школа самообороны мсье Пежо – только самые эффективные уличные приемы боя тростью!»
«Клуб спортивного фехтования мсье Кандата объявляет набор учеников».
«Академия бокса и фехтования Шарлемона – стиль старой аристократии на службе у уличной драки!»
«В первый понедельник следующего месяца все желающие приглашаются участниками и зрителями соревнований по фехтованию, проводимых по новым спортивным правилам мсье Кузе!»
«Ученый изобретатель из Италии синьор Гонсалес трудится над созданием прибора, заменяющего фехтовальных судей. Синьор намерен использовать электричество и фонари Эдиссона!»
«Английское искусство самозащиты тростью, зонтом, ножом и велосипедом сэра Бартон-Райта: последние достижения и радужные перспективы!»
Между тем мсье Перигор успел плеснуть себе вина, сделал быстрый глоток и, преодолевая одышку, продолжил:
– Спорт и уличная самооборона – вот что ждет ваше классическое фехтование, а не духовные идеалы виртус. Спорт покоряет своей доступностью, безопасностью и безболезненностью. Самооборона привлекает обещаниями практичности и, опять же, доступностью. Вон, вон, – масон затряс толстым пальцем, указывая на газету, которая выглядела немного старше остальных, – этот Бартон-Райт обещает, что самый слабый из его учеников с помощью одной трости запросто одолеет любого матерого бандита. И это, скорее всего, правда. А поезда, которые ты так кстати упомянул, свою службу уже сослужили. Этот господин родился в семье железнодорожника и изрядно поездил по миру, прежде чем объединить собранные знания в систему под названием «бартитсу»! Спорт и уличная самооборона… Да ведь то же самое говорит тебе и маэстро Дижон, не так ли? Последний представитель вымирающего племени! Ведь именно поэтому тебя послали к нему. Он ближе всех подобрался к разгадке сменяющихся эпох! И, кстати, раз уж мы мсье Дижона вспомнили… Ты вот тут об обмане своих работодателей говорил. А скажи-ка, долго ли ты собираешься обманывать своего учителя? И разве ты не видишь, что сам искусно обманут? Туше! Вот ты и пропустил самый настоящий удар Жарнака!
* * *Католические прелаты в красных, черных и белых мантиях восседали за длинным столом в особом малом зале Апостольского дворца. Это собрание не отличалось размахом – дело, по которому собрались отцы церкви, было довольно конфиденциальным даже для правящей верхушки. Конфиденциальным и в высшей степени особенным.
Собрание Великой Миссии было назначено внезапно, сразу после того, как утренним поездом из французского городка Керкиньяна в Рим прибыл куратор последнего специального агента, отец Григорио.
Внезапно – но, впрочем, вполне ожидаемо. Последний миссионер, работающий в Керкиньяне под именем Альберт, мягко говоря, заметно задерживался. Все остальные агенты уже давно завершили свои миссии, представив собранию подробные отчеты. Оставался лишь Керкиньян – маленький портовый городок на юге Франции, фехтовальная школа которого действительно представляла особый интерес. Еще двадцать лет назад специальный отдел Ватикана, создавший чуть позже временный орган «Великая Миссия», обратил внимание на энергичного молодого фехтмейстера Филиппа Дижона, который слишком близко подобрался к духовным истокам своего искусства и даже пытался (правда, безуспешно) обратить на себя внимание местной масонской ложи.
Поэтому, когда ранним утром посланцы специального отдела разбудили посвященных прелатов и передали им распоряжение срочно явиться на экстренное заседание верховной миссии, почтенные отцы не стали привычно ворчать, а довольно охотно засобирались на службу.
И вот теперь, освещенные блеском электрических люстр и подрумяненные отблесками старинных цветных витражей, они слушали выступления своих коллег по самому актуальному на данный момент вопросу.
Первым взял слово отец Франческо – непосредственный руководитель куратора из Керкиньяна. Он поприветствовал собравшихся, поблагодарил всех за утреннее рвение, вознес краткую молитву и произнес:
– Братья мои, как вы уже знаете, сегодня утром вернулся куратор нашего последнего миссионера, отец Григорио. Скажу прямо: новости, которые он принес, противоречивы. И волнительны! Наша сегодняшняя цель – принять окончательное решение относительно судьбы этой миссии: продолжим ли мы ее работу еще на несколько дней, недель или месяцев или немедленно отзовем миссионера Альберта.
При упоминании недель, а тем более месяцев среди собравшихся послышался неодобрительный ропот. Стало ясно – абсолютное большинство Великой Миссии не намерено затягивать работу всего отдела из-за одного, пусть даже и самого важного, агента.
Поднявшись со своего места, отец Григорио жестом призвал прелатов к тишине, раскрыл толстый кожаный портфель с изображениями скрещенных ключей святого Петра на лицевой стороне и приступил к чтению отчета.
– Братья, – начал он, извлекая из папки несколько исписанных листов и уже ненужный учебник фехтования, – как вы знаете, миссию Альберта мы изначально считали важнейшей в нашем деле. Школа в Керкиньяне, по нашему общему мнению, является последним и наиболее важным хранилищем самых глубоких знаний об искусстве классического фехтования. Потому мы и послали в эту школу самого сильного миссионера…
– И самого неблагонадежного! – воскликнул один из слушателей.
– Да, – охотно согласился отец Григорий, – и самого неблагонадежного! Мне самому стоило больших трудов контролировать этого специалиста, который, несмотря на свои таланты – исключительные боевые качества, наблюдательность, способность анализировать, – проявляет недостаточную сознательность и не отличается безупречным послушанием. Однако, должен сказать, Провидение было на нашей стороне. По крайней мере мне так казалось…
– Справедливое уточнение! – подчеркнул еще чей-то голос.
– А что вы, отец Григорио, имеете в виду? – вежливо уточнил еще один.
– Я имею в виду деятельность Эжена Перигора.
На этот раз ропот в зале выражал скорее не недовольство, а удивление. Отец Григорио поспешил продолжить:
– Посвященный масон Эжен Перигор по заданию своей ложи осуществлял, как вы знаете, собственный контроль над Альбертом и готовился выйти с ним на связь. Я следил за обоими действующими лицами и был готов в нужный, то есть самый последний, момент, отозвать Альберта.
– А каким образом, уважаемый брат, – поинтересовался голос справа, – вы собирались вычислить этот момент?
– Это, конечно, было непросто. Для начала я пытался ставить себя на его место. Я следил за Альбертом его глазами. И его головой. Головой мэтра Перигора я понимал, что Альберт – все-таки агент Ватикана, имеющий собственные убеждения, собственных покровителей и собственные планы, связанные с планами Великой Миссии. Само собой, такого неточного инструментария в какой-то момент оказалось недостаточно. И – вот оно, Провидение! – я заметил, что масон ведет дневник! Он, контролируя Альберта, вел собственные записи, которые мне оставалось лишь прочитать!
– Вы выкрали его дневник? – Голос слева выражал одновременно заинтересованность и сомнение в приемлемости такого поступка.
– Это было очень затруднительно. Мой помощник просто отнял папку у Перигора, когда тот возвращался домой после посещения соревнований.
На этот раз ропот в зале нарушил все границы приличия. Несколько человек вскочили со своих мест, и со всех сторон отца Григорио атаковали не то вопросы, не то обвинения:
– Да как вы посмели?!
– Кто вас уполномочил?!
– Почему не посоветовались?!
– Вы же раскрыли перед масонами все карты!
– Да кто вы, собственно, такой, чтобы принимать такие решения?!
– Тише, тише, братья, – повысил голос отец Франческо, – давайте же дослушаем доклад брата Григорио!
– Спасибо, брат Франческо, – отозвался отец Григорио, – я, конечно, отвечу на все вопросы уважаемого собрания. Кто я, собственно, такой… Я – куратор младшего миссионера Великой Миссии в Керкиньяне и лицо процессуально свободное. Я сам принял это решение, вполне сообразуясь с обстоятельствами и сложностью дела. И если вы как следует подумаете, уважаемые братья, то убедитесь, что особого риска в моих действиях не было и никаких карт я не раскрывал. Да поймите же, что масоны и так все знают о нашей деятельности, особенно этот старый лис Эжен Перигор! Ничем я не рисковал, когда принимал решение захватить его записи! А захватив, понял, что не ошибся!
