Михаил Ланцов - Александр 3 Цесаревич. Корона для «попаданца»
Ничего не бывает просто так. Если бы перед цесаревичем не имелось каких-либо острых задач, то никто и не рвался бы. А так, уже в апреле, а то и в марте 1866 года (смотря по погоде), вся эта механизированная армада рванет в едином порыве строить железнодорожную линию Москва-Тула-Орел-Курск-Сумы-Киев. Само собой, цесаревич не питал иллюзий относительно возможности в столь краткий срок развернуть железнодорожное полотно протяженностью практически в тысячу километров, но отступать не собирался. Он упустил этот важнейший вопрос при подготовке летом к войне с Австрией, а теперь, когда уже было не успеть, сильно переживал по этому поводу, так как снабжать корпус по разбитым грунтовкам на фургонах через полстраны - не самая трезвая мысль. Конечно, от Киева до Венгрии тоже не ближний свет, но все проще будет.
Чувство досады и понимание, что он может серьезно промахнуться из-за одной непродуманной детали, привели к тому, что де-факто Александр уже на вторую неделю проработки вопроса стал относиться к строительству этой железной дороги, как к очень важной войсковой операции (кодовое название 'Каменный цветок'). Был учрежден единый координационный штаб. Началась разработка плана этой сложнейшей 'наступательной операции' в весьма подробных деталях. И прочее, прочее, прочее. Например, металлургический и рельсопрокатный заводы выжимали из оборудования все, что только можно было выжать. На оперативно разворачиваемые склады поступали рельсы, шпалы, фрагменты металлических ферм, крепежи, шанцевый инструмент, высококачественный кокс для паровых машин, разнообразная амуниция личного состава и многое другое. Прорабатывались схемы логистики. В частности, перешивать участок Москва-Тула на новую колею поручалось всего лишь одному строительному батальону, в то время как остальные, на имеющихся локомотивах перебрасывались на конечный участок путей и начинали активно строить. Причем не общей волной, как на сооружении полотна Ярославской железной дороги, а куда интересней. По заранее составленным картам батальоны выдвигались на позиции для выполнения поставленных перед ними задач. Например, сооружения моста. Конечно, везти на себе никто стальные фермы не будет, однако, соорудить каменные несущие опоры и подготовить прилегающий участок берега, было вполне реально.
Особую роль в этой большой авантюре решали две вещи. Во-первых, наличие военных топографических карт западной части Российской империи от 1848 года, без которых было бы просто немыслимо подготавливать 'план наступления'. А во-вторых, летняя поставка ста пятидесяти тонн амазонского каучука, пришедшего цесаревичу в качестве подарка от Бразильской империи. Его наличие позволило часть легких паровых тракторов 'переобуть' в более интересные колеса с широким ободом, покрытым бескамерной резиновой покрышкой. А также организовать для них тележки с подобными 'обутыми' резиной колесами. Смысл этой доработки сводился к тому, что получалось значительно снизить удельное давление на грунт за счет ширины обода и мягкости резиновой покрышки. Что это давало? Да ничего особенного - просто паровые трактора, которые должны были действовать в авангарде этой операции, получали достаточно высокую проходимость, позволявшую уверенно двигаться, в том числе, и по мягким почвам после дождя.
В общем, зима зимой, а Москва уже привычно кипела круглый год.
Однако проблемы имелись не только в вопросах железнодорожного строительства и производства артиллерийских систем. Их был много, очень много. Воистину - нет ошибок и проблем только у того, кто забивается в угол, в свою раковину и ничего не делает.
Первоначальный план застройки, так воодушевивший цесаревича минувшей весной, стремительно катился коту под хвост, просто потому, что для его реализации не было широкого спектра технических решений. Чего только лифты стоят или нормальное электрическое освещение. Безусловно, Александр от него не отказывался, но скрепя сердце пришлось признать, что даже подходить к полноценному проектированию еще рано. Поэтому, пришлось ограничиться обширными изысканиями розы ветров, почв и прочих крайне важных вопросов для реализации в будущем этого грандиозного строительного проекта.
Помимо этого очень остро встал вопрос об организации общегородской канализации, а также водопроводе, которого решительно не хватало ни столько для решения бытовых задач, сколько для муниципального хозяйствования и промышленных целей. Да и с дорогами в Москве имелась большая проблема - до сих пор большая часть улиц была либо грунтовой с посыпанным сверху песочком (видимо для смеха), либо гравийная. Брусчатка имела практически исключительно в Кремле, на Красной площади и небольшом числе ближайших к ним улиц. Что и говорить - весна и осень, да и просто сильный дождь очень серьезно затрудняли перемещение по столице промышленно-финансовой империи Александра. Введение большого количество предприятий круглосуточного цикла, каковыми были все тринадцать 'производственных объектов' цесаревича в Москве, поставили 'вопрос ребром' о необходимости вводить полноценное ночное освещение на главных улицах города. Хотя бы на них.
Николай Дмитриевич Баршман (начальник НИИ точной механики) докладывал, что поршневой насос, на который делал ставку цесаревич, хоть и вышел неплохим и дал прорыв в вакуумном деле, но он не позволяет достигать нужной разрежённости внутри колбы. Так что, с нормальных вакуумных ламп накала приходилось ждать непредсказуемое время, так как те, что получались, работали очень недолго. Аналогично обстояли дела с вакуумными диодами и вообще с целым сектором 'вакуумных' разработок. Конечно, Саша во время очередного увлекательного насилия над своей памятью, вспомнил, что где-то слышал о так называемых диффузионных насосах и даже, как выяснилось, имел представление об их устройстве, но, в отличие от поршневого насоса это направление оказалось совершенно новым. То есть, ждать каких-то вменяемых результатов в ближайшее время было бессмысленно. Да и с производством медных проводов, как в изоляции, так и без нее имелись серьезные проблемы - их до сих пор изготавливали практически исключительно в лабораторных условиях химическим способом из-за того, что получать медь нужной чистоты просто не получалось иначе.
Невозможность организовать электрическое освещение улиц и предприятий было полбеды. Поставки керосина были смехотворны. Его меньше десяти лет назад стали изготавливать и пока продавали по линии аптек - как медицинское средство. С соответствующими объемами. Причем поставки даже по этим каналам была настолько малы, что их едва хватало для самых важных дел, да и то, доходило до того, что приходилось отпускать под личную ответственность каждый литр. То есть, проблема освещения города тупо не имела никаких вменяемых решений в пределах двух-трех лет. Ведь нефтеперерабатывающая промышленность практически отсутствовала - нефть в Баку добывали обычными ведрами из колодцев, а перегонку осуществляли чуть ли не в домашних условиях в подобиях обычных самогонных аппаратов. Не говоря о том, что изученность этой отрасли науки и техники была очень слабая. Иными словами, перед Александром очень остро вставала проблема по созданию буквально с нуля нефтехимической промышленности. Хотя бы для удовлетворения собственных нужд.
И так далее, и тому подобное. У Александра просто голова шла кругом от огромного количества проблем самого разнообразного толка.
Чтобы хоть как-то разобраться с проблемами технологического характера, которые сыпались на голову цесаревича как спелые яблоки осенью, пришлось пойти на совершенно стандартный для конца XX века ход - объявить конкурс. И не один, а множество - по всем более-менее интересующим вопросам. Тем более что реализовывать все предложения никто обязан не был. К тому же, такой подход позволял не только переложить часть очень широкой рутинной работы на большое количество энтузиастов, но и начать активно искать талантливых самородков по всей Империи. Да и не только их, а просто деятельных и толковых людей самых разных мастей.
Результат не замедлил себя ждать, и уже 21 января 1866 года на прием к великому князю Московскому пришло два господина: Арманд Буке и Невель де Гольдсмид. Они предлагали цесаревичу поступить также как и в Санкт-Петербурге, то есть осветить улицы Москвы светильным газом. Эта идея Сашу заинтересовала, но он настоял на достаточно специфичных условиях контракта. Во-первых, завод светильного газа должен быть построен в пределах Великого княжества Московского. Во-вторых, количество иностранных рабочих на заводе не должно превышать пятнадцати процентов. В-третьих, компания Буке и Гольдсмида обязывалась по истечению первых пятнадцати лет контракта перевести весь личный состав своего Московского предприятия исключительно на местных специалистов путем обучения. Да вот собственно и все, никаких иных необычных моментов в контракте не обговаривалось. Три тысяч фонарей, горящих по установленному графику не меньше трех тысяч часов в год с яркостью не менее двенадцати спермацетовых английских свечей, каждая из которых сжигает по сто двадцать гран спермацета в час. Контракт предусматривал оплату вышеупомянутым Буке и Гольдсмиду в размере пятидесяти одной тысячи рублей серебром ежегодно. А также по семнадцать рублей серебром за каждый установленный фонарь, сверх количества, предусмотренного контрактом. Никаких особенно долгих обсуждений не последовало, так как Саша набросил пятьдесят копеек на каждый фонарь сверх запрашиваемой цены и англичанин с голландцем оказались согласны со всеми предложенными условиями. Завод, фонари и трубы заводчики обязывались поставить за свой счет. Так что, к 1 августу 1868 года все три тысячи газовых фонарей с силой тридцати шести тысяч качественных английских спермацетовых свечей должны были осветить центр Москвы - все ее ключевые улицы, переулки и площади.
