Сергей Чекоданов - Гроза 1940
Оставшиеся на шоссе танки, развернувшись лобовой, самой толстой бронёй к засаде, завязали артиллерийскую дуэль с орудиями полка. Снаряды всё чаще и точнее стали падать на орудийные позиции, но спасти немецкую танковую колонну это уже не могло. Около половины танков было выбито за первые самые напряженные минуты боя, оставшиеся намертво заперты на шоссе, покинуть которое они не могли. Их уничтожение было вопросом времени, если к ним не подойдёт помощь. Но и среди артиллеристов начались потери, немецкие снаряды всё чаще падали вблизи орудий. Началась гонка – кто быстрее и точнее выстрелит, главным призом в которой была жизнь.
Командир бригады подполковник Петров со своего НП наблюдал за развитием боя, пока всё шло по плану. Взрыв моста остановил немецкую колонну, передовые танки были подбиты, надёжно перегородив шоссе. Проскочившие мост мотоциклисты, увидев взрыв, развернулись назад, но открытый по танкам ураганный огонь отрезвил их, и они развернув мотоциклы кинулись убегать. Вдогонку им из леска выскочили два БТ и стреляя из пулемётов устремились в погоню. Даже если немцам удастся уйти, большой роли это не играло, через несколько километров дорогу перекрывали заслоны 8 мехкорпуса. При любом раскладе они были обречены. Петров провел окуляры стереотрубы вдоль дороги. По всей длине дуги танки были надежно остановлены. Артиллеристы и, вкопанные в землю на флангах засады, тридцать четвёрки четвёртой и пятой танковых рот выбили практически все танки авангарда и арьергарда передового танкового полка немцев. Танки второго батальона пострадавшего меньше не могли ни прорваться вперёд, ни отойти назад. Они пытались сойти с шоссе, но все попавшие в кювет немедленно погружались в топкую грязь, в которую превратилась земля в кюветах за два дня полива. Сапёры бригады устроили для немецких панцеров хорошую ловушку.
Он видел отчаянный порыв немецких танкистов, сумевших из легких танков, сброшенных в кювет, устроить себе мост и прорваться в поле. И уже собирался перебросить к этому месту шестую танковую роту Т–34 из своего резерва, но артиллеристы сумели быстро устранить этот прорыв и надёжно его закупорить. Управились они и с прорвавшимися танками.
Успешно шли дела и вблизи моста. Вначале его возмутили действия командира СУ-152 выведшего свою самоходку из засады на открытое место. Задачей его машины было разрушить мост, если бы его не удалось взорвать, но оставшись без дела командир решил поучаствовать в бою. «"Под суд отдам, если живой останется"», – сгоряча решил он. И когда на лобовой броне увидел четкий трассер немецкого снаряда, даже зажмурился, чтобы не видеть как загорится самоходка. Но та, как ни в чём не бывало, продолжала вести огонь. Попадание второго снаряда он видел также чётко, но теперь рассмотрел, как он отлетел от брони, а самоходка следующим снарядом сорвала со стрелявшего по ней Т–4 башню. После семнадцатого подбитого танка, израсходовав все двадцать снарядов боезапаса, СУ-152 задним ходом отошла на место своей засады. Комбриг был поражён, он, конечно, понимал, что орудия этих самоходок превосходят немецкие танковые пушки, но такой эффективности он не ожидал.
Он вновь провел окуляры трубы вдоль полотна шоссе, более половины немецких танков были подбиты за неполных двадцать минут боя. Оставшиеся панцеры развернулись лобовой бронёй к засаде и началась артиллерийская дуэль, хотя исход боя был практически предрешён. Против четырёх дивизионов противотанковых пушек и двух танковых рот, даже семь десятков танков, лишенных своего главного преимущества – маневра, долго не простоят. Но и артиллерия, конечно, понесёт потери. Тогда Петров решил выдвинуть на прямую наводку оставшуюся роту Т–34, находящуюся позади артиллерийских позиций в резерве. По команде взревели моторы танков и тридцать четвёрки взобрались на холм в центре засады. Вскоре к хлопкам противотанковых сорокапяток добавились гулкие удары танковых пушек. Обнаружив нового более опасного противника, немцы немедленно перенесли огонь на него, и это было их ошибкой. Если артиллерии они могли нанести урон и немалый, то пробить лобовую броню Т–34 с такого расстояния ни одна немецкая танковая пушка не могла. Прошло ещё двадцать минут и немецкий танковый полк практически перестал существовать.
– Сто тридцать семь танков, – докладывал Петрову спустя ещё десять минут проводивший подсчёт зампотех бригады.
– А наши потери? – спросил комбриг.
– В шестой роте у трёх танков перебиты гусеницы, в пятой у одного попаданием заклинило башню.
– И всё! – удивился подполковник.
– Да товарищ командир, ни одного поражения танка не зафиксировано, хотя попаданий было много. Вот у артиллеристов намного хуже, выведена из строя четверть орудий – одиннадцать из сорока восьми. Но только пять восстановлению не подлежат, остальные можно отремонтировать. Выведено из строя убитыми и тяжело ранеными более тридцати процентов личного состава. У стрелковой роты потери намного меньше.
– Выводи исправные танки на дорогу и перебрасывай на западный фас позиции, скоро должны оставшиеся полки дивизии немцев подойти, и тех мы так легко не остановим. Оставшиеся пусть ремонтируются, будут поддерживать пехоту. Ей задача прочесать дорогу, выловить уцелевших танкистов. Потом пусть займут запасные позиции и ждут подхода немецкой мотопехоты, странно, что их до сих пор нет. Один дивизион пушек оставишь с пехотой, все остальные орудия перебросишь вместе с танками на новую позицию. И торопись, кажется уже начинается.
На западе действительно стали раздаваться первые орудийные залпы, находящиеся на западном фасе обороны бригады танковые батальоны вступили в бой. Уловив в эфире панические вопли своих танкистов избиваемых русской артиллерией, командование сорок восьмого моторизированного корпуса немцев спешно бросило в бой свою пехоту, не зная пока о том, что помогать уже некому. Не удавалось немцам получить и помощь своей авиации. С самого рассвета та вела тяжелые бои с русской авиацией по всему фронту, и пока нигде завоевать превосходства не смогла. Все ударные группировки немецких бомбардировщиков неизменно натыкались на волны русских истребителей, чаще всего старых «"ишаков"» и «"чаек"». Вызванные на помощь «"мессеры"» вступали в бой с легкой, как им казалось, добычей, но скоро сами попадали под удар новейших «"яков"», карауливших их на километр-два выше. И тогда приходилось вести бой на равных, и не всегда лучшие асы люфтваффе умудрялись вырваться из него без больших потерь. Пользуясь этим русские бомбардировщики, пропустив танковые дивизии, накрыли следующую за ними пехоту сплошным бомбовым ковром. Грозные штурмовики, ставшие самой большой неожиданностью для немецкого командования, выметали с дорог всё, что могло шевелиться. И даже оставшиеся без противника истребители прикрытия, всё те же устаревшие И-15 и И-16, не отказывали себе в удовольствии пройти над дорогой, выпуская оставшийся боезапас по разбежавшейся пехоте. Горели разбитые автомобили и бронетранспортёры, вытянувшись длинной лентой вдоль дорог. Оставшиеся невредимыми машины приходилось срочно приспосабливать для перевозки тысяч раненых, валяющихся вдоль дорог. Убитых складывали у перекрёстков, предполагая похоронить позже, когда русские всё же будут отброшены.
Когда изрядно потрёпанные советской авиацией моторизированные полки одиннадцатой танковой дивизии немцев сумели подойти к засаде шестнадцатой бригады, орудийная канонада на востоке уже стала стихать. Получив от командира бригады сообщение, что «"бабушка осталась на отдых, врач прописал строжайший постельный режим"», начальник штаба шестнадцатой бригады подполковник Герман облегченно вздохнул. Засада немецким танкам удалась полностью. Но теперь предстояло принять бой с фашистской пехотой, а её в немецкой танковой дивизии почти шестнадцать тысяч. И расстрелять её неожиданно из засады, как только что танковый полк, не удастся.
Начштаба прильнул к окулярам стереотрубы – передовые немецкие бронетранспортёры уже разворачивались в цепь, надеясь обойти засаду, поймавшую их танковую колонну. Ну что же, именно это от них и ожидали. Кроме полугусеничных бронетранспортеров в цепи мелькали бронемашины и лёгкие трофейные танки французского производства, входившие в штаты моторизированных полков и потому избежавшие участи своих собратьев. Пологий скат местности понемногу сбивал шеренгу в широкую колонну, которая устремилась в открытый проход между двумя лесками на гребнях холмов. Проход этот выводил немецкую колонну в тыл засаде, ещё ведшей огонь по их танкам. И также ещё на одну засаду, о которой немцам пока известно не было. Передовые машины немецкой колонны почти достигли прохода, когда с покрытых лесом скатов холмов ударили пушки противотанкового полка. Головные транспортеры получили несколько попаданий и остановились. Из них посыпалась уцелевшая после попаданий пехота и начала разворачиваться в цепь. Из невидимых немцами до этого траншей мотострелкового батальона заработали станковые пулемёты, начали падать первые фигурки в серозелёной форме. Транспортёры второго и третьего ряда рванулись из колонны в стороны стремительно увеличивая расстояния между собой, с них также начала спрыгивать пехота. Хорошая выучка немцев позволила им развернуться в цепь за короткое время и с минимальными потерями. Прикрываясь бронёй транспортёров и броневиков немцы пошли в атаку на обнаруживший свои позиции мотострелковый батальон. Из стрелковых траншей огонь по ним вели уже и ручные пулемёты, начали стрельбу бойцы вооруженные винтовками. Среди шеренг фашистской пехоты стали рваться мины ротных и батальонных миномётов. Но пока немцы упорно шли вперёд, надеясь задавить сопротивляющуюся русскую пехоту численным превосходством.
