Кулачник 5 (СИ) - Гуров Валерий Александрович

— Встаём! — рявкнул он.

Я поднялся медленно, давая себе сделать ещё пару лишних вдохов.

Рефери подошёл ко мне вплотную, ткнул пальцем в грудь.

— Ещё раз — и минус балл! Понял? Ещё одно нарушение — и дисквалифицирую.

Я кивнул, даже не споря. Мне было всё равно на баллы. Сейчас важна была каждая секунда.

Безусловно, Феномен видел, что я почти слеп, но почти на протяжении всего раунда он так и не смог меня удосрочить. Потому решил выложиться по полной и в последние секунды раунда пошёл на меня серией. Кулаки мелькали тёмными вспышками. Первый удар задел плечо, второй прошёл вскользь по уху.

Я знал, что если поймаю чистый удар, всё закончится. Поэтому снова шагнул вперёд и прижался к нему.

Клинч.

Я повис на сопернике. Феномен рванулся, пытаясь освободиться, но я держал крепко, слыша сиплое дыхание Феномена.

— Стоп! — крикнул рефери.

Мы снова сошлись. Он рванул вперёд, а я поймал ещё два удара на блок и снова шагнул в клинч. Я повис на сопернике, и рефери опять развёл нас.

— Активнее! — рявкнул он.

Баллы меня сейчас не волновали. Я выиграл главное — время.

И в тот же миг прозвучал гонг.

Козлов сразу оказался рядом и схватил меня за руку. Ноги сами понесли меня к табурету, будто знали дорогу.

Всё внутри гудело. Я чувствовал, как тяжёлые удары, что я пропустил, отдаются эхом в голове. Голова звенела, виски пульсировали.

Но главное, что я выжил и не упал. Бой не остановили. И в этом, как ни странно, была победа.

— Ты как? — спросил младший Козлов.

— Ни рыба, ни мясо, — выдохнул я.

Он хотел что-то добавить, но рядом уже появилась Настя.

— Так, мальчики, хватит болтать, — отрезала она. — Я принесла раствор, и нам надо как можно скорее промыть Саше глаза.

Я поднял голову, моргнул. Всё ещё жгло, мир плыл.

— А можно ещё скорее, чем «как можно скорее»? — пробормотал я, пытаясь выдавить улыбку.

Настя тотчас принялась за работу. Я откинулся на спинку, стиснул кулаки и приготовился терпеть. Боль, усталость, гул в голове — всё это было неважно. Важно, что я выжил в крайнем раунде.

Настя уже достала ампулу с физраствором и вату. Она разорвала упаковку, намочила ватный диск и наклонилась ко мне.

— Потерпи, должно быть лучше…

Я сжал зубы и закрыл глаза. Когда холодная вата коснулась воспалённых век, меня пробрало до дрожи. Сначала стало ещё хуже — жжение усилилось, будто в глаз плеснули кислоты. Я дёрнулся, но Настя придержала меня за подбородок, не давая отшатнуться.

— Спокойно, — прошептала она. — Ещё чуть-чуть.

Я моргнул, и жидкость протекла внутрь. Боль была такой, что казалось, будто глаза наполняют битым стеклом. Но я заставил себя сидеть, дышать ровно, потому что хотел верить, что это поможет. Хотел верить, что зрение вернётся, и бой снова станет честным.

Такой грязный приём был давно известен. В истории бокса, кулачных боёв, смешанных единоборств — чего только не придумывали, чтобы получить преимущество. То перчатки натирали чем-то едким, то использовали лосьоны с капсаицином, то натирали лоб вазелином, чтобы у соперника скользили перчатки.

И каждый раз кто-то считал это «мелочью». Только вот для здоровья бойцов такие «мелочи» оборачивались трагедиями.

И самое мерзкое в этом то, что такие люди, как Феномен, даже не думают, что завтра этот приём могут применить уже против них. Сегодня он победитель с мазью в ладони, завтра сам будет слепым, когда кто-то ответит ему той же монетой.

Настя тщательно протирала мне глаза. Я чувствовал, как холодная влага стекает по щекам, пропитывает кожу, капает на грудь. Мир всё ещё оставался мутным, но где-то внутри уже теплилась надежда, что ещё немного — и туман рассеется.

Наконец она закончила. Отбросила использованную вату и посмотрела прямо мне в лицо.

— Всё, — сказала она, чуть выдохнув. — Я сделала, что могла.

Я поднял взгляд, пытаясь сфокусироваться. Боль осталась, глаза слезились, но уже не было того едкого жжения, что резало изнутри.

А потом…

Мир постепенно начал возвращаться. Сначала появились очертания, потом тени начали превращаться в фигуры, пятна прожекторов перестали быть ослепительной кашей.

Я моргнул несколько раз подряд и наконец смог разглядеть перед собой Настю. Она стояла прямо передо мной, с мокрой ваткой в руке, и смотрела внимательно, с тревогой и заботой.

— Ну как? — спросила она, наклонившись чуть ближе. — Ты видишь?

Я всмотрелся в её лицо. Оно собиралось в привычные черты — прямые брови, светлые глаза, напряжённая складка у губ. Всё ещё немного размыто, но главное, что я наконец видел.

Я выдохнул, и впервые за несколько минут внутри появилось ощущение, что бой можно продолжать по-настоящему, а не на ощупь.

— Чувствую себя, как котёнок, у которого только что открылись глаза.

Настя облегчённо кивнула. Саша Козлов хлопнул ладонью по канату, не став сдерживать эмоции.

— Ну, теперь другое дело!

Рефери, видимо наконец смекнув, что у меня проблемы, появился в углу.

— У вас всё в порядке?

— Порядок, — заверил я.

Он нахмурился, наклонился ближе.

— Боец, если хотя бы ещё раз повторится попытка затягивать бой или ты будешь пропускать всё, что летит, я буду вынужден остановить поединок.

— Вас понял. Больше не повторится, — заверил я.

— Я предупредил, — сказал рефери. — Готовность пять секунд.

Я сделал жадный глоток холодной воды, промочил горло, выдохнул. Саша всунул мне капу обратно в рот.

Я поднялся с табурета и пошёл навстречу новой трети моего «персонального ада».

Гонг знаменовал начало третьего раунда.

Феномен сразу рванул в атаку. Для него всё было кончено. Соперник считал, что финал у него в кармане. В его глазах уже мелькала победная искра, и он бросился вперёд, полагая, что меня нужно только добить.

Да, глаза ещё саднило, но это было уже не то слепое марево, в котором я барахтался минуту назад. Я видел достаточно, чтобы встретить его.

Я шагнул и пробил навстречу.

Мы атаковали друг в друга одновременно.

Феномен явно не ожидал этого. В его глазах мелькнуло удивление. Феномен рассчитывал на полумёртвого противника, а получил ожесточённый ответ.

Он сблизился, вцепился в меня руками и ушёл в клинч. Я слышал его дыхание — тяжёлое, злое.

— Думал добьёшь? — процедил я ему прямо в ухо. — Хрен тебе.

Он дёрнулся, и его губы скривились в усмешке.

— Пошёл ты, — прошипел он. — Деньги не пахнут.

Доказывать таким правду можно было только одним способом. Физически.

Я резко толкнул его плечом, освободился из захвата и оттолкнул назад. Феномен отскочил к канатам, удерживая равновесие.

Я не дал ему передышки. Пробил классическую двойку левой — правой.

Джеб зацепил его щёку, а вот второй задней рукой я попал ему в висок.

Феномен, оттолкнувшись спиной от канатов, попытался ответить навстречу. Его правая пошла по касательной, в злости и спешке он промахнулся. Кулак рассёк воздух, лишь задев мне плечо — и то вскользь.

— Мажешь, — процедил я сквозь зубы.

Я снова атаковал. Левая, правая, двойка в голову, удар по корпусу, снова хук по виску. Я бил, не оставляя пауз.

Феномен впервые за весь бой пятился. Его глаза метались, он пытался поймать ритм, но я не отпускал его. Каждый мой удар вынуждал его пятиться, и вот он уже упёрся спиной в канаты.

Двадцать боёв подряд он ломал соперников, диктовал условия. А сейчас он выживал. Спина его скользила по канатам, плечи поднимались всё выше, дыхание стало рваным.

Я чувствовал это. Чувствовал, что он впервые оказался там, где всегда были его соперники. В положении жертвы.

Я не останавливался. Серия за серией, комбинация за комбинацией. Он ловил удары, закрывался, но всё равно пропускал. Его уверенность крошилась прямо на глазах.

Мы сцепились в очередном клинче.

— Ну что, выбирай… в каком раунде мне тебя положить? — проскрежетал я.

И в ту же секунду пробил короткий апперкот. Он не ожидал. Голова его одёрнулась, ноги подкосились.