Главная роль 8 (СИ) - Смолин Павел

— Если захочешь увидеть мальчика, я не буду против, — прижимая к груди мою покаянно склоненную голову. — Если захочешь, я даже позволю нашим детям играть с ним. Но баронессы в своем доме я видеть не желаю.

Отделался легким испугом, но в жизнь баронессы и нашего с ней сына решил не лезть так же, как не лез до этого. И это тоже мягко говоря не помогает неприятно грызущей меня совести. К черту — покойный брат вообще японке со специфической социальной ответственностью ребенка заделал, а я что — святой? Пока существует аристократия, она будет плодить бастардов — это тоже, мать ее за ногу, историческая традиция не меньшая, чем необходимость время от времени гнать подданных на войну.

Глава 16

Великое горе постигло нашу семью, и я не пытался сдерживать слез — сегодняшней ночью, без лишних мучений и болезней, нас навсегда покинул добрый дядька Андреич. Еще вечером дядька с присущей ему бодростью контролировал работу дворцовых слуг, а утром не открыл глаз. Семьдесят три года, в чине обер-камердинера ушел — всем бы так жизнь прожить, но от этого не легче: чувство такое, будто с уходом Андреича стало меньше меня самого.

Лицо лежащего в гробу Андреича казалось строгим, а проникающие в церковь солнечные лучи игрой света и тени вселяли ложную надежду на то, что сейчас дядька встанет и устроит нам свое коронное «ужо я вас!».

— Совсем чуть-чуть до победы не дожил, — вздохнул стоящий за моей спиной Победоносцев.

Так и есть, но Андреичу та победа была до одного места — дядька, несмотря на то, что всю жизнь работал при Дворе, умудрился остаться человеком в высшей степени аполитичным, ибо считал, что у каждого на Земле свои заботы и свои цели, а в чужие лезут только кретины.

Когда наш духовник закончил отпевание, я подошел к гробу и положил ладонь на непривычно холодные, сложенные в последний «замок» руки покойника:

— Прощай, дядька. Спасибо тебе за все и прости, если что не так. Твоих не брошу и не обижу, но ты и сам о том знаешь. Спи спокойно, Михаил Андреевич.

Наклонившись, я поцеловал ленту с иконками на лбу Андреича и отошел, освободив место для прощания семье покойного: вдове, детям, внукам и правнукам. Большая у Андреича семья — здесь ему тоже можно только по-доброму позавидовать.

Тут бы траур объявить хотя бы на денёк, да дня три самим погоревать с поминками по Андреичу, но война, скотина безжалостная, ждать не станет, поэтому, пожав руки вдове и старшему сыну Андреича, я попросил у них прощения и отправился в Военное Министерство.

Уходят от нас старики. Рожденные чуть ли не в Наполеоновские времена, начавшие служить в Николаевские, видевшие своими глазами Крымскую войну с последовавшей за нею сменой статуса «жандарма Европы» на скромное «Великая держава». Видели они своими глазами отмену крепостного права, видели гибель Александра II, «реакцию» моего приемного отца и начало золотых времен, инициированное моими руками. Вот уж воистину — «в России нужно жить долго, тогда до всего доживешь». Удивительные времена выпали на долю поколения Андреича и немалой части моего государственного аппарата. Последний в истории человечества, по-настоящему «старый», венчающий собой эпоху «нового времени» век выпал им.

Эпоха модерна — вот она, уже на пороге, и Первая мировая война ее главный предвестник. Наступают времена окончательного слома старого миропорядка, который покуда еще силен в головах старших поколений. Честь, чувство ранга, радикальное даже не имущественное, а сословное неравенство — обо всех этих замечательных вещах очень любят сокрушаться знакомые старики. Воровать, впрочем, как показала практика, никакая «честь» не мешает. И лениться не мешает. И палки в колеса толковым инициативам вставлять не мешает чисто ради демонстрации личной удали. По крайней мере, так было до моего восшествия на Престол.

Не обольщаюсь — воруют, вредят и вообще неправильно распоряжаются полномочиями и сейчас, но все-таки поменьше. В ВПК так и вообще почти не воруют!

В Военном Министерстве, в отличие от недавнего моего визита, царило приподнятое настроение — прибыла техническая делегация от осман, уполномоченная обсуждать капитуляцию. Это с нашей точки зрения, а с точки зрения турецких союзников — сепаратный мир.

Эпоха изменилась, и там, где раньше войны заканчивались кусочком-другим территорий да контрибуциями, возникла гораздо более страшная для проигравших вещь — демонтаж самой государственности с последующей аннексией территорий. Аннексией окончательной и бесповоротной. Цели с началом войны были озвучены лично мной на всех должных уровнях: нынешняя война является завоевательной, и несколькими километрами землицы мы не удовлетворимся.

От этого смуглые рожи важных осман печальны — даже если отдельные члены Порты сохранили иллюзии и готовы «стоять до победного», подавляющее большинство уже достигло стадии принятия, иначе делегации бы здесь не было.

— Добрый день, господа, — поприветствовал я собравшихся.

С нашей стороны техническая группа тоже присутствует — смесь военных чинов и высокопоставленных работников профильного отдела МИДа.

Турки и наши отвесили мне поклон и расселись за столом: таблички с именами, графинчики с водой, писчие принадлежности перед каждым.

— Сегодня умер близкий мне человек, поэтому предлагаю перейти сразу к делу, — заявил я. — Прошу вас, — кивнул главе делегации.

— Благодарю, Ваше Императорское Величество, — поклонился он. — Высокая Порта в высшей степени восхищена мощью и отвагой Российской Императорской армии и уполномочила нас предложить прекратить бессмысленное кровопролитие. В качестве первого шага мы уполномочены предложить вам немедленную заморозку боевых действий по нынешней линии боевого соприкосновения…

— Стоп, — перебил я. — Настолько банальная хитрость — оскорбление для нас, уважаемый. Покуда бои будут приостановлены, Порта предпримет все возможные усилия для наведения порядка в войсках, обучения новобранцев и поставки пополнений. Не является для нас секретом и лихорадочные усилия Порты по сооружению укреплений перед Константинополем и превращение самого его в крепость «последней надежды». Данный пункт в свете перечисленного я считаю ничтожным. Продолжайте, уважаемый.

Турок качественно скрыл раздражение и продолжил:

— В таком случае мы уполномочены предложить Российской Империи право беспошлинного прохода ваших кораблей через наши Каналы с упразднением Портой положений договора о недопустимости захода российских кораблей в Черное море.

— Это те положения, которые де-факто упразднены уничтожением вашего флота нашими силами? — удивленно поднял я бровь. — И те каналы, которые уже под контролем наших морских и сухопутных сил? Прошу вас не пренебрегать реалиями на земле, уважаемый.

— Слава о вашей разведке гремит на весь мир, Ваше Императорское Величество, — парировал турок. — И я позволю себе предположить, что подготовка нашей армией большого контрнаступления с целью отбить проливы для вас не секрет.

— Александр Михайлович? — обратился я к Сандро, который в Генштабе отвечает за военно-воздушный флот.

Разрабатывать операции и командовать войсками он не умеет и не хочет, но от него и не требуется — в основном работа Сандро заключается в консультациях генералитета о возможностях нового рода войск и интеграции оных в общевойсковые операции.

— Сорок три минуты назад было получено донесение, Ваше Императорское Величество, — посмотрев на часы, отрапортовал он. — Скопление подготовляемых к контрнаступлению турецких войск представляло собой отличную мишень для нашей авиации. Массированный удар Черноморской Воздушной Группировки занял три с половиною часа, и с изрядной долей уверенности можно предполагать невозможными озвученные многоуважаемым главой делегации планы контрнаступления. Сейчас, согласно плану, ведется дальнейшая воздушная работа по обнаружению и ликвидации крупных скоплений вражеских войск.

— Такие дела, — развел я на турок руками.