Операция "Ананас" (СИ) - Ромов Дмитрий

— Ты сдурел? — прорычал он, выпучив свои выпуклые и красные со сна глаза.

— Кто ходит в гости по утрам, тот поступает мудро, — улыбнулся я. — Потом времени может не быть, а поговорить надо.

Он поджал губы и, кутаясь в шёлковый, как у Обломова, халат, отступил назад. Выглядел я, конечно, не слишком свежим, но заподозрить, что я всю ночь пил, кутил и дурил, а теперь вот заявился, «залив шары», себя не чуя и не понимая, что происходит, было нельзя. Из двери спальни выглянула испуганная Ада Григорьевна, вернее, просто Ада.

Парам-парам-парам-парам, на то оно и утро….

— Всё нормально, — недовольно бросил ей муж. — Это Александр. Иди спи.

Она молча исчезла, не попытавшись даже высказаться насчёт моего внезапного появления. Для будущей тёщи качество, надо сказать очень даже неплохое. Кофман, шлёпая домашними тапками, направился на кухню, и я последовал за ним.

— Ты откуда такой ощипанный? — хмуро спросил он, буравя меня взглядом. — Будто молью побитый. Кофе будешь?

— Из КГБ, — спокойно ответил я и опустился на стул, стоящий рядом со столом.

Кофман напрягся, но промолчал, внимательно меня разглядывая.

— И да, кофе буду. С удовольствием. Спасибо.

— И что ты там делал? — уточнил он, не дождавшись от меня раскрытия темы.

— В КГБ?

— Да, в КГБ. Что ты там делал такого, что тебе пришлось приехать ко мне домой раньше шести часов утра?

— Я там участвовал в беседе, — ответил я, — по результатам которой мне пришлось подписать кое-какие документы.

— Давай уже, — раздражённо бросил Кофман, — рассказывай сам и не упускай подробности. Как на духу.

— Хорошо. Кофе-то дадите?

— Дадим, — зловеще подтвердил он. — Смотря как рассказывать будешь.

— Ладно. В общем, я подписал документы о сотрудничестве.

— Какие именно?

— Да, просто бумажку. Там было написано, что я обязуюсь стучать на всех и вся, а особенно на… работников МВД. Вы кофе обещали…

— Предлагал, а не обещал. Рассказывай.

— Да, собственно, всё рассказал уже. Привезли на Лубянку, положили бумагу, ручку и велели подписывать.

— Чем припёрли?

— Ну, тем же, чем и Ананас, собственно, ещё чего-то там сфабриковали, сказали антисоветчину присобачат, контрабанду и всё такое. Да, какая разница. Навешают на меня всех собак, даже и пикнуть не успею.

— Странно как-то, что чекисты именно к тебе обратились, не находишь?

— Сначала тоже так думал, а потом сообразил.

— И что ты сообразил, Спиноза? — недовольно и немного презрительно процедил он.

— Как что. Всё дело в вас. Я связан с вами, а вы — с Ананьиным. Вернее, чекисты не знают, насколько глубока эта связь, но фиксируют, что он вокруг вас вьётся. А тут я появляюсь. Жених. Понимаете? Очень удобно для внедрения.

— Так ты мог бы мне всё рассказать, правда? Вот, ты прямо сейчас это и делаешь. Они там совсем идиоты что ли?

— А если я вам расскажу, моя свадьба не состоится и карьера разрушится и всё вот такое прочее. По-моему, не дураки там сидят. Я же не совсем дурак, чтобы вам всё рассказывать. Вы начнёте подозревать, крутить в голове разные невыгодные для меня мысли и всё в таком роде.

Он хмуро молчал.

— В общем, выбор у меня был небольшой, — продолжил я. — Или в острог или стучать.

— И чего ты радостный такой? Надо было в тюрьму садиться.

Он подошёл к плите и включил газ. Налил в чайник воду и поставил его на конфорку.

— Да почему, Яков Михайлович? По-моему, всё хорошо.

— Серьёзно? А может, я переоценил твои умственные способности? Чего хорошего, что у меня на хвосте теперь ещё и чекисты висят? И вообще, чего им надо? Хозяйственными вопросами и без них есть, кому заниматься.

— А у них подразделение по негласному контролю за ОБХСС появилось. Тайное подразделение, вы понимаете?

— И что, они так всё и рассказали простому сексоту? Тому, кто ещё никакой информации толковой не принёс? Или ты принёс что-то? Дал им что-то?

— Я? Дал, конечно. Пока только согласие. Но вы что, не понимаете? Мы же имеем теперь очень неплохой шанс разделаться с Ананьиным.

— С Ананасом, — автоматически поправил меня Кофман.

— Ну, да, с Ананасом-Барабасом. Вы помните, мы план хотели сделать?

— Мне не нравится, что ты без спросу подтянул к нашей личной проблеме гэбешников. Совсем не нравится.

— Ну, Яков Михайлович, вы чего! Это же упрощает нашу задачу! Подкинем Ананьину что-нибудь интересное, от чего он не сможет отказаться, и скормим комитетчикам.

— Отличный план, — кисло отреагировал Кофман.

— А что не так?

— Что не так? — переспросил он. — Например, то, что комитет, его, допустим, сожрёт, но и от меня не откажется. Ананаса мы уберём, а кто уберёт гэбистов? Они вцепятся мне в жопу посильнее бульдога!

— Не нагнетайте. Просто мы должны разыграть партию, как по нотам. Вся инфа у нас, разделяй и властвуй, понимаете?

— Как бы нас самих не разыграли.

— Слушайте, с вашими-то мозгами? Я планирую в Краснодар в командировку. Есть у вас там что-нибудь, что можно скормить желающим, чтобы продемонстрировать мою лояльность и полезность?

— В Краснодар?

— Да, кто-нибудь из конкурентов, скажем, или врагов, кого можно было бы засветить перед органами? Или подставить ненароком, на крючок нанизать, свинью подложить, вывести из игры. Наверняка вокруг вас есть много плохих людей…

— В Сочи, — нахмурился Кофман и крепко задумался.

— Ну, можно и в Сочи, — сказал я после паузы, пытаясь вытянуть из задумчивости. — Значит, после Краснодара заеду в Сочи, там недалеко относительно.

— О! — раздался от двери голос Эллы. — В Сочи я тоже поеду! Там уже можно купаться?

Она вошла на кухню. Заспанная, растрёпанная в сбившейся пижамной блузе и коротких шортах, тоже съехавших набекрень и соблазнительно оголив одно полупопие.

— Ты где был?

Она по-хозяйски обняла меня за шею и уселась на колени.

— Почему не позвонил? Что за поведение? Нагуляться не можешь?

Она наклонилась и чмокнула меня в губы.

— Элла! — не выдержал её родитель.

— Безобразничаешь без меня? — не обращая на него внимания продолжила моя невеста. — Московский озорной гуляка?

— Кто гуляет, надо бы разобраться, — усмехнулся я. — Я вообще-то к тебе приходил вчера, а ты на мероприятии была.

— Когда это?! — возмущённо воскликнула она.

— И судя по всем вернулась поздно, да? Пахнет алкоголем. Хорошая девочка, молодец.

— Каким алкоголем! — возмущённо воскликнула она и, быстро глянув на отца, вскочила на ноги.

— Элла, иди, умойся! — строго приказал Кофман. — Дай нам закончить разговор!

— Ой-ой-ой! — пожала она плечами. — Надо же какие важные товарищи. Заканчивайте, пожалуйста, свой разговор. Но в Сочи я поеду вместе с Сашей!

— Он по работе едет. И не в Сочи, а в Краснодар. А у тебя ещё сессия не сдана. Дома будешь сидеть!

— Поеду! — упрямо повторила она и выскользнула из кухни.

— Я вечером лечу в Верхотомск, — сказал я, провожая её взглядом. — А на следующей неделе рвану в Краснодар.

— Вообще-то, — покачал головой Кофман, — я тебе перевод уже подготовил, планировал, что на следующей неделе приступишь.

— Нужно наше дело провернуть сначала, а потом уже и на работу выходить. На новую. Там командировки-то будут? А то, сами понимаете, нужно некоторое время будет мотаться по городам и весям. Так что иметь прикрытие было бы неплохо.

— Будут командировки, будут… Ох, не нравится мне всё это…

— Да бросьте вы, Яков Михайлович. Посмотрите, какие возможности открываются.

— Не знаю я, что там за возможности… Возможности у меня и свои имеются… Давай немного подумаем. Прикинем…

— Совсем немного, ладно. Не дольше, чем до обеда, а то я же не спал сегодня, всю ночь головой работал. Давайте ваш кофе обещанный.

Он ничего не ответил и в задумчивости повернулся к плите.

Бабушка была мной страшно недовольна, и никакие весёлые слова и объятия, не могли примирить её с моими ночными похождениями. Распустился я, похоже, на своей швейной фабрике. Известно ведь, какие там нравы царят. Хуже — только в трамвайном депо.