Михаил Рагимов - Волхвы Скрытной управы. Щит
Светлен остановился. Игорь не отрывал глаз от волхва. Тот повернулся к князю, почуяв взгляд, и произнес:
– Вот и я так же решил. Боги мавку эту не только русинам послали, но и нам. Как знак, что друзья у нас новые появились. Необычные и сильно полезные. Но точно – друзья. И то, что они разницы между вятичами и нами не делают, тоже знак. Решать-то тебе, князь, но к предложениям их надо серьезно отнестись…
Книга«Еще не успели дух перевести, как нам выделили для размещения неплохой теремок с обширным подворьем. Очень хотели обеспечить поварской бригадой во главе с Утехой, дородной бабой лет тридцати с такими сиськами… Выглядела она очень даже привлекательно, да и имечко говорящее явно оправдывала. Но Серый решил не связываться. Кроме желания завалить половину отряда прямо посреди подворья, от бабенки на пол-Киева разило скрытной службой. В конце концов у нас было все свое, вятичское. И кухарки, и скрытники. На кой нам местные, если те уже как родные?
Впрочем, особых иллюзий насчет отсутствия лишних глаз и ушей в наших рядах никто не питал. Про доброго дяденьку Вукомила еще от Буревоя наслушались.
А через пяток дней нарисовался у нас и сам отец русской государственной безопасности. На вид – правильный такой пролетарий от копья. Шрам через рожу, меч на боку. Глаза, конечно, выдают натуру. Как посмотрит – сразу ясно, у нас рентгеновские лучи изобрели, у нас. Насквозь прошивает. Но что хорошо, вроде, как и второй человек в государстве, а в общении простой, как валенок. Представился чин чином, походил по подворью, уделив немало внимания тренировкам ребят. Сам попробовал помахать с Заславом мечами для разминки, с ироничной улыбкой наблюдая, как тот картинно делает вид, будто не справляется с гостем. Наулыбался до того, что Зас психанул и вышиб меч скрытника так, что тот метров двадцать пролетел и на два вершка вглубь забора ушел. Потом, как ни странно, прощения попросил. Вукомил еще шире заулыбался. Жуткое зрелище.
Намахавшись, зацепился языками с Вашко и Изей (пожалуй, этот поединок был поинтереснее, чем с Заславом). А потом вдруг, не понять с какого перепугу, возжелал схватиться без оружия с Галкой.
Девка, после вставленного за свои парикмахерские проказы фитиля, бросила страдать фигней, переоделась в нормальные вещи (мужские, правда, но, повторюсь, здесь на такие условности чихали со смотровой башни) и начала активно тренироваться. А как поняла, что ее карате работает только против худосочных из-за общей недокормленности речных пиратов, как с цепи сорвалась. Работала до десяти часов в день, к вечеру падая от усталости. К приходу Вукомила уже отличала рукоять меча от клинка. Не всегда, правда, но иной раз угадывала верно. Вот она «особисту» не поддавалась ни разу, что, впрочем, мало помогло. Среди современников Вук был не последним бойцом… Скрытник остался, кстати, ужасно доволен. Конечно, не легкой победой над «мавкой» – не тот уровень у человека. Просто прояснил для себя еще какую-то мелочь и утопал переваривать информацию.
Потом появился еще разок, опять пошептался с Вашко и Изей и исчез. Больше у нас на подворье не светился, если не путаю ничего. Зато эта парочка стала регулярно куда-то пропадать, отмалчиваясь в ответ на шутки и о «красных девках», и о «подвалах кровавой гэбни».
Официальной аудиенции мы так и не получили. Дары тихой сапой перетащили куда надо гридни Светлена прямо с лодей. Серый пару раз натихую встречался с Игорем. Светлен появлялся почаще, поскольку именно мы тренировали новый «спецназ». А пока ребята доводились напильником и мелкой наждачкой до нужного уровня, мы дивились переплетениям местных отношений.
Уж больно непривычно. Древлянский князь создает личные части специального назначения. Не у себя в Искоростене, а в Киеве. Ничего, что в известной нам истории Свенельд через неполные шесть лет отправит Игоря под дерновое одеяльце? Согласен, только одна версия, по другой это сделает Мал. Но нюанс в том, что Мал и Свенельд – один человек! Игорь спокойно смотрит, как древляне совершенствуются в воинском искусстве посреди Киева. Кого Светлен ставит командиром новорожденных «Стрибоговых детей»? Никогда бы не догадался. Олега! Сына и наследника Великого Князя. Киевлянин руководит древлянским спецназом, создаваемым в Киеве из древлян! Тушите свет!
Кстати, не только из древлян, национальный признак при отборе кандидатов не имел принципиального значения, хотя хазар и ромеев не брали. По причине отсутствия кандидатов. А вот кривичей и радимичей хватало.
«Курс молодого живодера» проходили еще два человека. Четырехлетний Святослав, будущий победитель хазар в нашей истории и монголов в вашей. И неугомонная Галка, выторговавшая это право за коробку «Л’ореаля» и технологию окраски. Святослава чуть позже перевели в свежесозданную детскую группу. А Галка упорно носилась вместе с мужиками, пытаясь за ними угнаться. Естественно, регулярно ругаясь по этому поводу со Светленом, не испытывая ни малейшего пиетета перед его возрастом и положением, и явно собиралась, вернувшись в родной мир, не зависеть от своего везения. Верить в невозможность возврата «мавка» категорически отказывалась.
При взгляде на эту девчонку, на ее тщательно и неумело скрываемые мучения, на губы, беззвучно шепчущие: «Мама…», в голову упорно стучалась мысль, которая не дает мне покоя до сих пор. И чем дальше, тем больше.
С того момента, как мы ушли в прошлое, наш мир исчез. Есть небольшая вероятность, что реальность раздвоилась, создав отдельный вариант для нас. Но почему-то не сильно верится. Уж больно неуверенно проф про это говорил. Будто себя успокоить пытался. Хотя бывают же чудеса… Например, неучтенный портал в Калуге. Вот только по времени отправки он с нашим совпал идеально…
Так вот. Если рассматривать худший вариант, то наш мир исчез. И все жившие там люди тоже. Мы, хронодружина, не оставили позади никого. Если и были у кого близкие, то только в дружине. Те, кто с нами работал, и не подозревали, что уничтожают свой мир. Кроме двух человек, которые знали все. Профессор и генерал. И шли на возможность уничтожить мир сознательно. Нет, я, прожженный циник и реалист, признаю возможность самопожертвования. Тем не менее шестнадцать лет растить собственную смерть только ради надежды, что измененный жертвой мир будет лучше существующего… И даже не в собственной смерти дело, мы тоже не раз смотрели ей в глаза, и для многих очередная игра в гляделки закончилась поражением.
Но и у профа, и у генерала были дети. И внуки. Кубенин за пару лет до Выхода стал прадедом. Возился с правнучкой все свободное время…
Каково это, работать, зная, что, если все получится, исчезнешь не только ты, не только этот гребаный мир с обнаглевшим и изолгавшимся ворьем у власти и в оппозиции, но и все, что тебе дорого?! Родные, близкие, дети, внуки… Вот этот смешной комочек, продолжающий твой род уже в четвертом поколении, радостно гомонящий при каждом твоем визите и будящий по утрам беспрекословным приказом: «Деда, тань!» И ты встаешь, кормишь ее, меняешь испачканные штаны, катаешь на качелях… А потом идешь на службу, где делаешь все для того, чтобы она исчезла. Она. Ее мама и бабушка, твои внучка и дочка, которых ты когда-то тоже нянчил такими же комочками. И ты сам… Вы все исчезнете ради того, чтобы появился совершенно другой мир. С другими людьми. Может быть, лучшими, но другими. Которые не знают тебя, а ты не знаешь их. Которые тебе безразличны. И чьи дети никогда не скажут тебе: «Деда, тань!» Потому что ты им будешь чужой. И потому, что тебя просто не будет.
Какую надо иметь верность идее, какую решимость, какое самообладание?! Смог бы так кто-нибудь из нас? Я, например? Тогда мне казалось, что да. Сейчас… Думаю, что нет. Не думаю. С того самого момента, когда я взял на руки своего первенца, я знаю точно – я бы не сумел. Наверное, и генерал, и профессор – сумасшедшие фанатики, и им место в психушке. Но я не могу осуждать этих людей. И не потому, что был с ними лично знаком. Просто…
Потомок! Помни! Если наше мероприятие не привело ни к чему хорошему. Если там, у вас, в новом будущем, все так же паршиво, как было у нас, или даже хуже. В любом случае. Пока существуют такие люди, как Кубенин и Артюхин, надежда есть. Они обязательно что-нибудь придумают».
Москва, год 2007 от Рождества Христова, май
И снова был май. И снова было солнце. И девушки на улицах. Пожалуй, они стали еще соблазнительнее. За прошедшие годы одежда сильно изменилась, и совсем не в сторону повышения нравственности. Сексуальная революция с опозданием, но добралась до просторов одной шестой части суши.
И здание было то же. Вот только вывеска «Гипротрансмаша» утонула в испещривших фасад аляповатых табличках десятков компаний, фирм и фирмочек. А кабинет остался прежним. И люди не изменились. И говорили те же люди о том же…
Генерал, откинувшись на спинку солидного директорского кресла, неторопливо отхлебывал чаек, принесенный секретаршей, не потерявшей вышколенности. Артюхин устроился за столом для совещаний в позе роденовского «Мыслителя». Только локоть упирался в столешницу. При габаритах профессора получалось вполне естественно. И достаточно живописно.
