Анатолий Дроздов - Витязи в шкурах
– Противогазы применяли?
– И кислородные маски тоже. Газ проникал и сквозь маски. Я приказал выдать бойцам спецпрепарат, полностью лишающий человека чувства страха. Только тогда они прошли этот ход до конца.
– Что обнаружили?
– Внутри – ничего. Даже фрагментов одежды не было.
– Куда ведет ход?
– Никуда. Заканчивается глухим тупиком без всякого выхода.
– Куда исчезли Музыкант и волки?
– У меня нет ответа на этот вопрос, – сокрушенно сказал генерал. – Хотя, считаю, мы сделали все, чтобы обнаружить пропавших. Первое время думали, что нашим удалось выскочить. Люди дежурили у пещеры, на базе, где происходило изменение их облика. Думали: оглушены взрывом, возможно, потеряли память, но придут в себя, воротятся. На всякий случай с собаками прочесали окружающую местность – безрезультатно. Исчезли бесследно.
– Родственникам, – президент на мгновение замялся, – гражданских специалистов сообщили?
– Тянули до последнего. Была надежда их обнаружить. Если не живыми, то хотя бы тела. В любом виде, – генерал помолчал. – Хоронить можно и в закрытых гробах. А еще лучше – кремировать. Урну с прахом вскрывать бессмысленно…
– Деньги родным выплатили?
– Люди не признаны официально умершими…
– Из-за вашей бюрократии и случается такое! – президент сердито хлопнул ладонью по листкам. – Выплатить немедленно! В первую очередь этой Голуб!
– Не возьмет.
– Она так богата?
– Кое-какие деньги в банке есть. На несколько лет хватит.
– Даже богатые не отказываются от денег.
– Эта откажется – я говорил с ней. После того, как получила письмо Телюка, она прорвалась ко мне на прием, – генерал поежился. – Сами знаете, в наших стенах люди не очень-то позволяют себе. А эта вела себя как в обувной мастерской, где ей каблук плохо прибили. Думал, глаза мне выцарапает! Фурия! Какие дурни женятся на таких?!.
– Объяснить ей спокойно, как мне, не могли?
– Операция секретная…
– Нужные слова всегда можно найти! – президент встал из-за стола и прошелся по кабинету. Генерал тоже встал. – Как ведут себя другие родственники пропавших?
– Родителям Телюка пока ничего не сообщали, мать и отец Ноздрина-Галицкого плачут. Евдокия объяснений не требует.
– Какая Евдокия?
– Гражданская жена Ноздрина.
– Не волнуется за мужа?
– Говорит, что он жив. Что Телюк тоже жив. Что оба сейчас далеко и обоим угрожает опасность. Серьезная опасность. Евдокия тоже приходила ко мне, вместе с Голуб. Но не скандалила.
– Она на картах гадает или ясновидящая?
– Что-то вроде того.
Президент намерился сказать, но покосился на экран монитора, где совсем недавно демонстрировался секретный фильм и смолчал.
– Говорить с Голуб все равно придется, – сказал задумчиво после долгой паузы. – Силой мы ничего не добьемся. Самый лучший вариант – она должна лично опубликовать опровержение на свою статью в Интернете.
– Не согласится, – уныло сказал генерал. – Вы же читали! Чтобы изменить такую позицию…
Президент посмотрел на генерала, затем – на часы.
– Сейчас шестнадцать двадцать две. В двадцать два ноль-ноль я приму Голуб и эту Евдокию. Ясно?
– У Голуб годовалый ребенок.
– Подождет в приемной! Поспит на диване, – поправился президент.
– Если откажутся идти добровольно, можно применить силу?
Президент внимательно посмотрел на своего генерала. Улыбнулся.
– Возьмете у главы администрации официальное приглашение, на гербовой бумаге. Думаю, этого достаточно.
– Разрешите идти! – обрадовано спросил генерал.
– Разрешаю! – сказал президент. – Вот что, Сергей Иванович! – остановил он генерала уже у самой двери. – Цечоева вы мне все-таки достаньте! Хоть из-под земли! Тогда я окончательно закрою эту тему.
Не дожидаясь ответа, президент пошел к столу.
Глава двенадцатая
Сторожа предупредила о приближении врага еще с вечера, поэтому первые разъезды половцев, с рассветом появившиеся на лугу перед городом, не застали защитников врасплох. Дружинники и вои на стенах Путивля (простой люд Ярославна, помня о Римове, запретила пускать на забрала) с во все глаза смотрели, как всадники в остроконечных колпаках и таких же шлемах по-хозяйски разъезжают по дальним концам покинутого жителями посада, заглядывают во дворы и избы.
Скоро десяток половцев пригнали к посаду толпу смердов в полотняных рубахах, и те споро принялись раскатывать по бревнышку крайние дома.
– Надо было сжечь посад! – с досадой сказал Михн. – Еще вчера. Оставили поганым готовые бревна для забора.
– Город мог загореться! – возразила Ярославна. – Сушь-то какая! Какая разница, где половцы бревна возьмут?
– Но полдня были бы наши, – не согласился Михн. – К полудню у них появится забор, и поганые приступят к острогу. Борзо начали. Даром время не хотят терять. Наши хоть видят?
Словно отвечая на его слова, внутри острога повернулась балка камнемета, и круглый мячик, превращаясь в точку, помчался туда, где суетились люди. На краю улицы, рядом с помахивающими саблями всадниками вспыхнуло красное облачко. Кони шарахнулись, двое половцев упали. Люди в полотняных рубахах брызнули в стороны.
– Ай да Улеб! – радостно закричал Михн. – Углядел ворога!
"Это не Улеб," – хотела сказать Ярославна, но промолчала.
Уцелевшие от разрыва глиняных сотов всадники поскакали за убегавшим полоном, наотмашь хлеща смердов нагайками. Крича и ругаясь, стали заворачивать. В этот момент на лугу один за другим упали два красных мячика, осыпав убегавших и преследователей осколками. Еще два всадника рухнули на траву вместе с конями, но и несколько людей в белых рубахах остались лежать недвижимо. Уцелевшие полонные ринулись к реке, всадники растерянно закружились на месте, затем помчались прочь. Вслед им из-за тына острога вылетело несколько стрел, но не догнали, в бессильной злобе ударив жалами по траве.
– Рано кидать начали! – вздохнул Михн. – Теперь поганые знают, где у нас камнеметы.
"Только что радовался! – сердито покосилась Ярославна, но промолчала. – Может, и вправду Кузьма поторопился?.."
– Молодец, боярин! – радостно воскликнул Улеб, с забрала острога наблюдая, как скрываются за углом острога всадники. – Будут знать теперь! Не сунутся!
– Смердов положили, – хмуро отозвался Кузьма.
– Тот, кто с ворогом, не наш! – возразил Улеб, скаля зубы. – Наши здесь и в Путивле, – кивнул он на возвышающиеся за острогом стены города. – Разряжай камнеметы, Кузьма, отдых!..
Но тут, словно назло Улебу, целая орда половцев вылетела на луг, и густой массой застыла перед острогом. Всадник в блестящей броне выехал вперед и поднял над головой палку с крашеным червленью конским хвостом. Орда развернулась лицом к острогу. Передние всадники подняли щиты, а стоявшие за ними натянули луки.
– Сейчас нам будет хорошо! – заключил Вольга, приседая за тыном.
– Людота! Поворачивай камнеметы на луг! – закричал Кузьма. – Половцы прямо на пятне поражения!
Он спрыгнул с забрала и побежал к суетившимся у машин людям. Выхватил из рук помощника кузнеца лом, подсунул под платформу и стал рывками двигать тяжелый камнемет.
Половцы на лугу спустили тетивы. Целый рой стрел взмыл в небо и, набирая скорость, помчался к острогу.
– Все под стену! Под стену! – страшно закричал Улеб, приседая. – Стрелы!
Вои и обслуга камнеметов брызнули под передний тын. Один Кузьма остался с ломом у машины, рывками двигая ее поперек острога.
– Прячься, Кузьма! Убьет нахрен! – заорал Вольга, с ужасом понимая, что Кузьма, даже если бросит лом, все равно не успеет. Кузьма, словно поняв, лом не бросил.
Град стрел дробной россыпью ударил по тыну, опустевшему двору острога, одиноким камнеметам. Рядом с Вольгой вскрикнули: вой со стрелой в глазу медленно осел на забрале. Не успевшего спрятаться помощника Людоты пришпилило к земле: он хрипел и сучил ногами, пытаясь вытащить из груди вошедшую по самое оперение стрелу. Вольга с замиранием сердца глянул дальше: невредимый Кузьма, что-то сердито бурча под нос, закатывал в сетку пращи тяжелый красный мячик.
– Твою мать! – заорал Вольга, поднимаясь на забрале во весь рост. – Прячься! Сейчас ударят еще!
– Я им постреляю, блядям! – ответил Кузьма, выхватывая из горки еще один мячик. – Я им!..
Половцы на лугу дали второй залп. Рой стрел помчался к острогу, и Вольга прянул за тын. Прижавшись к нему спиной, с ужасом смотрел, как Кузьма, как ни в чем не бывало, дернул за спусковую веревку одного камнемета и побежал ко второму.
Град с неба застал его на полпути. Стрелы впивались в землю перед Кузьмой, за его спиной, справа и слева; несколько вонзилось в балки камнеметов и платформы. Но ни одна не задела хорта. Подбежав к камнемету, Кузьма дернул за спусковую веревку и широкими прыжками взлетел на забрало.
Камни ударили прямо в толпу всадников; один – левее, а второй по самому центру, проложив в конном строе широкую прогалину. Половцы на лугу смешались, завертелись, и в этот миг лучники на забрале острога по команде Улеба выстрелили. Цель была слишком велика, чтобы промахнуться, и каждая стрела нашла жертву – человека или коня. Сумятица на лугу усилилась еще более, и лучники на забрале дали второй залп.
