Александр Мазин - Герой
Слада ее бранила за не девичье поведение, пыталась к хозяйству вернуть… Даже пару раз намекнула мужу, чтоб вмешался, сказал свое веское отцовское слово. Духарев сказал. Но, видно, не было в его слове достаточного веса. Не подействовало.
Духарев решил к их забавам приобщиться изнутри: съездил на охоту со Славкой, Йонахом, Званом, Данкой и еще одной девицей по имени Любушка.
Охотой этой Духарев был разочарован. Когда Сергей охотился со своей дружиной, то к нему, воеводе, с пиететом относились, пропускали вперед. Да и конь у него был – лучший. А тут Духарев Калифа решил оставить: взял другого коня. Так что вышло, что у всех шестерых скакуны равной силы, а один из всадников – в полтора раза тяжелее остальных. Угадайте, кто?
Гнать тарпана хорошо, когда ты впереди скачешь. А когда в хвосте чужую пыль нюхаешь – никакого удовольствия.
И стреляли парни, даже Славка, лучше, и ловчее были: на скаку из травы за уши зайца выдергивали.
Данка с Любушкой, правда, зайцев за уши не ловили. Но не с девками же воеводе соревноваться…
В общем, съездил Духарев разок с молодым поколением – и хватит.
Тем более работы у боярина Серегея – непочатый край. Имущество, блин. Земель накопилось – за три дня не объедешь. Хорошо хоть всё не надо инспектировать, а только там, где образовались неразрешимые проблемы. В основном с соседями. Ну, кому неразрешимые, а кому – цыкнуть разок да кулак показать.
Кулак Духарев показал. Проехался по критическим точкам вместе с малой дружиной. «Кулак» в пять сотен гридней в шелках, бархате да сверкающей зброе на большинство оппонентов произвел нужное впечатление. Не сработал лишь в одном месте. Там, где его земли граничили с лесом Люта Свенельдича. Но с Лютом спорные вопросы решили полюбовно: соревновались за кубком, кто щедрей уступит. Лют выиграл. Он – человек свободный, а Духареву еще перед женой отчитываться.
В общем, внеурочное полюдье прошло удачно. Зато когда Духарев после двухнедельного отсутствия вернулся домой, его ждал сюрпризец.
Глава 9
Дела семейные и религиозные
– Разговор есть к тебе, батька…
Духарев с удивлением заметил, что всегда бойкий Йонах сейчас мнется и явно смущается…
– Есть, так говори, – разрешил Сергей.
– Мне бы еще… э-э-э… с боярыней Сладиславой… тоже поговорить…
Духарев пытливо поглядел на молодого хузарина: что еще тот успел натворить?
– Можно и с боярыней… Хозяйку позови! – велел он теремной девке.
Вместе со Сладой в горницу шмыгнула Данка. Устроилась на лавке, потупила глазки.
– Батько воевода… госпожа боярыня… прошу покорно извинить, что не по обычаю… – пробормотал Йонах. – Только нет у меня здесь родичей и…
– Говори толком! – перебил его Духарев. – Что натворил?
– Да ничего! – торопливо, словно испугавшись, сказал сын Машега. – Ничего, только…
Прошу у вас, батька воевода и матушка боярыня, руки дочери вашей Даны! – единым духом выпалил Йонах.
Оппаньки! Сергей поглядел на жену: ты знала?
Чуть заметный кивок.
Надо же! Когда только успел?
– А что Дана, согласна? – спросил Сергей.
– Согласна! – быстро ответил Йонах.
И Данка часто-часто закивала.
Духарев задумался… Породниться с Машегом? Что ж, почему бы и нет? Йонах, конечно, еще мальчишка, но уже сейчас воин добрый… А Данку и впрямь пора замуж отдавать. По местным меркам она уже, считай, в девках засиделась… Однако ж, что это будет за свадьба, если со смерти княгини и двух дней не прошло, а жениху через две недели – в поход? Можно, конечно, отложить до возвращения…
«Если вернемся, – тут же суеверно подумал Духарев. – Или оставить парня здесь?..»
– Жена, что скажешь? – спросил он. – Отдадим нашу Данку за Йонаха Машеговича?
Слада ответила сразу, не раздумывая:
– Нет!
Духарев очень удивился. Он знал, что жена к Йонаху относится с симпатией…
– Ну-ка, детки, идите погуляйте, – велел Духарев. А выставив их из горницы, спросил:
– Почему «нет», Сладушка? Чем тебе мальчик не угодил? Чем он плох?
– Мне – ничем, – ответила Сладислава. – А в мужья для Даны я его не хочу.
– Отчего так?
– Оттого, что хузарин.
Вот те раз. Духарев был поражен.
– Его отец – мой друг, – напомнил он. – И не однажды спасал мне жизнь. И сын – в отца. Данке он по сердцу, гнили в нем тоже нет! Я считаю: для Данки он будет хорошим мужем!
– Ты – господин, – не поднимая глаз, произнесла Слада. – Будет так, как ты скажешь…
Дрогнул ее голос, или показалось?
Он быстро пересек горницу, обнял жену:
– Нет, не так. Сколько лет с тобой живем, первый раз слышу, что тебе хузары не по нраву. Чем хузарин хуже угра, руса, ромея?
– Тем, что он – не нашей веры! – твердо ответила Слада.
– То есть, если его окрестить, то ты согласна?
– Он не примет крещения, – не раздумывая, сказала Слада.
– Почему ты так думаешь?
– Не примет. Спроси его.
– Ладно, – сказал Духарев. – Спрошу. А ты иди пока…
Со своим гриднем он поговорит наедине.
– Так ты ее любишь или нет? – сердито спросил Духарев.
– Люблю.
– А креститься не хочешь?
– Не могу, батька-воевода.
Йонах уперся, как бычок. А Серега-то думал: уговорить его принять крещение – пустяковое дело.
– Это вера отцов моих, – заявил молодой хузарин. – Я в истинного Бога верую. Не пристало мне поклоняться одному из пророков… – Тут парень сообразил, что сболтнул лишнее: ведь его воевода как раз этому «пророку» и кланяется. Сообразил и умолк. – Ты говори, говори… – поощрил его Духарев. – Что там еще у тебя накипело?
Но Йонах молчал.
– Значит – не любишь, – констатировал Сергей. – Любил бы – не отказался б от нее.
– Кабы не твоя она была дочь, воевода… Э-эх… – пробормотал Йонах.
– И что было бы? – осведомился Духарев.
– А то бы и было! – Йонах вскинул голову, глянул синими, как у отца, глазами в прищуренные глаза воеводы. – Дикое Поле – оно большое. Ищи ветра…
– А у меня, значит, умыкнуть – не рискнешь? Неужели боишься?
– Никого я не боюсь! – сердито бросил Йонах. – Я тебе клятву принес, батька!
– Ладно, – сказал Сергей. – Не хотел я тебя обидеть, Йонаш. Но Данку против воли матери отдать – нехорошо будет. Однако и «нет» я тебе тоже не говорю. И одно обещаю: пока люб ты дочери моей, за другого ее тоже не отдам. А там уж как выйдет. Будет судьба к вам благосклонна – будете вместе. Нет – значит нет. Устраивает тебя такой ответ?
– Нет! – честно ответил Йонах. – Но ведь другого не будет?
– Не будет.
– А встречаться нам можно?
– Можно, – разрешил Духарев. – Знаю: честь ее и мою не запятнаешь.
– Благодарю, батька! – Хузарин поклонился низко, в пояс. И вышел вон.
Духарев вздохнул. Проблемы эти религиозные… Христиане, иудеи, язычники… Какая разница – какой веры человек? Лишь бы человеком был настоящим.
А как бы он сам поступил на месте Йонаха? Пошел бы в иудеи ради любимой девушки? Тоже вряд ли. Но и не отступился бы тоже – это точно. Может, потому Сергей и решил дать парню шанс? Никто ведь не знает, как жизнь обернется. Одно ясно: Сладу Сергей тоже обижать не станет. Она ведь искренне верит, что Данка, выйдя за хузарина, навеки погубит душу. Так это или нет, кто знает? Но оплачивать счастье дочери горем матери – это не дело. Ох, уж эти религиозные проблемы!
Хорошо хоть в Киеве всяких богумилов нет, и здешний, в основном языческий, народ к христианам относится благожелательно. Что, впрочем, неудивительно: ведь и великая княгиня христианкой была ревностной. Одних только церквей в Киеве и окрестностях построила не менее двух десятков…
А княгиню народ уважал. Может, побольше даже, чем Святослава, который всё в походах да в походах… В иных киевских землях уже и забыли, как выглядит великий князь…
Глава 10,
которая начинается с народного вече, а заканчивается укреплением вертикали власти
Духарева разбудили шум на улице и звон била, зовущего народ киевский на вече.
Духарев удивился. Вчерашним вечером Святослав и словом не обмолвился, что намерен созвать киевлян на «митинг». Вече – это вообще не в его правилах. Вече – это в Новгороде. Там народ любит погорлопанить да морды друг дружке побить, прежде чем определиться, что надо делать. А в Киеве – по-другому. Здесь рядом – Дикая Степь. Беда вихрем налетает – бакланить некогда.
Тем более великий князь демократии не одобрял. Даже с собственной дружиной советовался крайне редко. Только – со старшиной: воеводами, боярами, князьями союзными.
Духарев не обеспокоился. Ну звонят и звонят. Худого от киевлян не ждал. Шумят – и пусть им.
Глаз не разлепляя, пошарил рукой… Слады рядом не было. Естественно. Супруга его вставала с петухами. А ныне и вовсе старалась прежде мужа подняться. И в близости отказывала под разными предлогами. А, ладно! Простит со временем.
