Виктор Побережных - «Попаданец» в НКВД. Горячий июнь 1941-го

— Бляшке, надеюсь у вас что-то действительно важное? — Крогер был не в настроении. Пять минут назад у него состоялся очень неприятный разговор со своим непосредственным руководителем, начальником Айнзацгруппы Ц, бригаденфюрером СС и генералом полиции, доктором Максом Томасом. Из разговора следовало, что Крогером недовольны, причём была неясна причина этого недовольства. Дело двигалось, работа полиции из местных кадров налаживалась. Коммунистов успешно вылавливали. С "еврейским вопросом" тоже было всё нормально. Буквально вчера, заместитель бургомистра Юзовки, принёс проект образования еврейского гетто. Так нет же, получил непонятный разнос! Видимо кто-то "напел" начальству непонятно что! Ну ничего, ничего, разберёмся и с этой проблемой. Старый друг Рейнхард (Рейнхардт Тристан Ойген Гейдрих, временно исполняющий обязанности рейхспротектора Богемии и Моравии, начальник Главного управления имперской Безопасности, обергруппенфюрер СС и генерал полиции) поможет, если к нему обращусь. А пока разберусь сам.

— Так как, Бляшке, серьёзный вопрос или нет? — один из подчинённых следователей одновременно нравился Крогеру и раздражал его. Нравился профессионализмом, въедливостью и этим же раздражал, особенно в такие минуты.

— Важное, господин штурмбанфюрер. Один из допрашиваемых коммунистов сообщил, что в окрестностях Волновахи, спрятан раненый сотрудник НКВД, входивший в группу Мехлиса. Якобы он был приставлен лично Берией, для скрытого охранения, но не самого Мехлиса, а какого-то старшего лейтенанта, входившего в группу.

— Да? Это действительно важно. С каких пор, главный полицейский комиссаров назначает охрану своим сотрудникам невеликого звания? Лично и, при этом, негласно? Странно, очень странно. Вот что. Срочно направить группу для захвата раненого офицера. Использовать только подразделение СС. В группу включить медиков, он нужен живым. Лично возглавляйте операцию. Вам всё ясно?

— Так точно, господин штурмбанфюрер, разрешите выполнять?

— Действуйте, Бляшке, действуйте.

Три дня с Олесей, три дня счастья! Трудно описать словами мои чувства, когда я позвонив в дверь, увидел любимые глаза! Три дня пролетели как один миг, миг любви. Но всё, увы, заканчивается и пришлось возвращаться на службу. Но за эти три дня мы сделали самое главное – поженились. Узнав об этом, Мартынов аж крякнул, а потом… Я думал, что у меня ни одной целой косточки не останется – так он меня сдавил в объятьях, а Зильберман, прыгая вокруг как невоспитанная обезьяна, блажил что-то неразборчивое, но, явно одобрительное! А дополнительного отдыха – не дали! Редиски! Но даже это не мешало мне быть самым счастливым человеком на земле! Вернувшись к старой работе, я обнаружил, что состав группы значительно изменился. Ещё до поездки, в группу прикомандировали нескольких молодых ребят. Я ещё жалел, тогда, что познакомится толком не успели. Оказалось, что это и к лучшему. В группе решили оставить только "стариков". Не знаю, какова причина этого, может руководство посчитало новые проявления "попаданчества" невозможными, может ещё что. Но факт остаётся фактом – новых людей нам не дали. А вот бумаг, пожалуй, прибавилось. "Убил" меня рапорт одного капитана-лётчика с Северного фронта. В нём он описывал встречу с "классической" летающей тарелкой, даже нарисовал её! Увидев это – я просто обалдел! Заметив мою реакцию, Яшка и Олеся, подскочили к моему столу выпытывая, что такого интересного я нашёл. Показав им рапорт, мне пришлось им рассказать, почему меня это так поразило, а потом пришлось повторять мой рассказ у Мартынова. Естественно, что-то связное на эту тему я рассказать не мог. Так, мешанина из прочитанного и просмотренного в "сенсационных" передачках. Итог закономерен – звонок по телефону и – Здравствуй, подвал! Здравствуйте "люди в белых халатах"! Хорошо, что дома Олеся смогла быстро избавить меня от головной боли, иначе совсем грустно было бы.

Так, без особых происшествий прошёл весь январь. Если верить сводкам Совинформбюро, то немцам было очень плохо. Только вот на юге, они добились определённого успеха – взяли Мариуполь. Огромная территория оказалась отрезана от основных сил Красной Армии и исправить это положение никак не получалось. А у нас, в группе, работа шла по стандарту. Ужасно надоели все эти рапорта, не говоря уж о доносах. Хотя некоторые были довольно любопытными, написанными на высочайшем уровне. В них, человека впрямую ни в чём не обвиняли, просто сообщали, что его действия вызывают неясные сомнения и всё. Но когда вчитываешься в написанное, складывается картина, что речь идёт о глубоко законспирированном, талантливом агенте. Я больше чем уверен, что по таким доносам люди наверняка арестованы. Талантливый мерзавец писал! Интересно, чего он добивался? Должности? Или, быть может, убирал конкурента в борьбе за женщину? Немного пофантазировав на эту тему, я, вздохнув, взялся за следующую стопку бумаг. Первое, на что я наткнулся, это почти полная копия предыдущего доноса. Поменялись имена, даты и некоторые обстоятельства. Ах, да. Ещё город сменился. Город? Как город? Я достал предыдущую бумагу: разница в три дня, разные города и почерки но один стиль. Доносы были как братья-близнецы, сделавшие разные причёски. Ну не бывает таких совпадений! Позвав ребят, я показал им бумаги и рассказал о своих рассуждениях и через час совместных поисков, передо мной лежали два десятка почти одинаковых бумаг из четырёх городов: Куйбышева, Ленинграда, Свердловска и Тулы. Помимо стиля, их объединял ещё один момент – во всех доносилось на ведущих инженеров оборонных предприятий. Не на генеральных конструкторов и начальников, а, скорее, на их правые руки. Ещё раз просмотрев все бумаги, мы убедились. Что ничего не пропустили. Я сел писать рапорт Мартынову, а Яша и Олеся пошли за папками с уже отработанными материалами, ведь вполне возможно, что найдутся ещё "сюрпризы."

Как всегда, в кабинете Мартынова было жутко накурено.

— Товарищ майор, разрешите?

— А, Стасов! Заходи, заходи. Что у тебя? — Мартынов перевернул бумагу, на которой делал какие-то пометки, обратной стороной и вопросительно посмотрел на меня.

— Вот, Александр Николаевич, нашёл кое-что, — протянув бумаги я продолжил, — правда не совсем то, что искал, вернее совсем не то, но…

Прочитав мой рапорт, Мартынов бегло просмотрел доносы и побарабанив пальцами по столу, спросил.

— Ты представляешь, что ты накопал, если всё подтвердится?

— Да, товарищ майор. Очень похоже на то, что минимум на четырёх стратегических предприятиях, в КБ, сидят агенты немецкой разведки. Причём занимают они не самые маленькие должности. Зная работу нашей системы, они, скорее всего, таким способом влияют на развал производственного процесса. Вполне возможно, что по такому же принципу действуют и в других отраслях – от армии до… — мгновение помолчав я продолжил – А доносы наводят мысль на разработанный шаблон, в рамках которого они и работают. Согласитесь, что не будь других бумаг перед глазами, начинаешь если не верить написанному, то, как минимум, сомневаться в человеке, на которого она написана. А значит, на местах, эти люди, скорее всего, уже отстранены от работы. Даже если впоследствии разберутся, что это ложь, вред будет нанесён серьёзный

Тяжело вздохнув, Мартынов посмотрел на меня и вздохнул.

— Как хорошо было до твоего появления… — он резко встал, убрал бумаги со стола в сейф, сказал – Пошли – и стремительно вышел в коридор.

В начале мы направились в кабинет, занимаемый нашей группой. Там нас ожидал сюрприз. За те минуты, что не было меня, Яша с Олеськой нашли ещё три подобных "письма доброжелателя". Все они были с Урала, с нового танкового завода. Увидев это, Мартынов аж в лице переменился.

— Зильберман, бегом к полковнику Бескудникову. Объяснишь ситуацию и мухой назад. А ты, Стасова, — при этом он ухмыльнулся. — Продолжай перелопачивать бумаги. Всё, Андрей, пошли.

Через пять минут мы заходили в кабинет Берии. Лаврентий Павлович предложил сесть за стол. А потом докладывать. Внимательно выслушав Мартынова, он переключился на меня. На половину его вопросов я не только не смог ответить, они мне и в голову не приходили! О чём-то подумав пару минут, Лаврентий Павлович встал и подытожил, причём по его лицу было заметно, что наше сообщение его очень сильно взволновало.

— Да, товарищи. Плохие вести вы принесли. Похоже, что вы правы. В таком разрезе на подобные бумаги, — он поморщился, — мы ещё не обращали внимания. Видимо зря! Продолжайте работу, а вам, Стасов, объявляю благодарность.

— Служу трудовому народу! — я вытянулся.

— Хорошо служите, товарищ старший лейтенант. Идите, продолжайте работать. А вы, товарищ майор задержитесь.

Вернувшись к себе, в первый момент подумал, что ошибся кабинетом. Свободный стол был только один – мой. За остальными сидели незнакомые чекисты "разбавленные" Яшей и Олесей. В кабинете стояла тишина, нарушаемая только шелестом бумаг. Ну ни фига себе! — ошалело подумал я – как быстро в работу людей включили! И сам, достав из сейфа папку, принялся изучать бумаги. Уже поздним вечером пришёл Мартынов – усталый, но довольный! Оглядевшись, он громко сказал.

Похожие книги на "«Попаданец» в НКВД. Горячий июнь 1941-го", Виктор Побережных читать полностью, без сокращений.

Виктор Побережных -

Виктор Побережных -

Виктор Побережных -

Виктор Побережных -

Виктор Побережных -