Юрий Корчевский - Огневой бой. Воевода из будущего (сборник)
Вопрос решился проще, чем я думал. Во время боевых действий отправлять ратника в тыл – преступление, за это могли и покарать. Отослать же раненого – святое дело.
Поутру из лагеря потянулись подводы с трофеями, а за ними – холопы. Бояре отправляли с оказией своих раненых. И то – раненый в воинском стане – обуза. Висит гирей на ногах, лишая полк подвижности.
Раненых убыло много – не меньше сотни. Кое-кто легко, вроде Трифона из моего десятка, а кто-то лежал на телеге в беспамятстве, и я сильно сомневался, что такого довезут до боярской вотчины живым.
Отправив холопов и телеги с трофеями, все облегченно вздохнули.
Я же решил съездить в стан главного воеводы. Пока здесь затишье, надо все же узнать, как идут боевые действия и где основные силы татар. А может, и указания новые получить.
Вызвав Денисия, я поручил ему полк.
Решил взять с собой и Василия. Все-таки сын, надо ему осваиваться с воинской жизнью, начальство поглядеть, самому на глаза показаться, первые впечатления, когда вместе со знаменем возвращались, расширить.
Я предполагал за пару часов обернуться: кругом все было спокойно и ничто не предвещало осложнений. Но как же я ошибался, выехав без охраны…
Ехали не спеша. По дороге Василий подробно расспрашивал о разных воинских хитростях и уловках.
Проезжали мимо воинского стана вологодских ратников во главе с воеводой Плещеевым. Ну как не заехать к землякам, которым совсем недавно помогали отбиваться от татар? Тем более что обстоятельства сейчас позволяли.
Заехали. Боярин вышел из шатра с распростертыми для объятий руками, облобызал нас на радостях.
– Заходите в шатер, отопьем винца за встречу.
Отказать было неудобно, и мы зашли, пригубили по чарке. Я удивился:
– Откуда у тебя здесь столь славное вино?
– Трофей, у татар отбили. В телеге обозной бочонок лежал. Вроде по их вере Аллах вино пить запрещает, а вот поди ж ты, взяли где-то, не иначе – купеческий дом пограбили.
Мы завели разговор о татарах, о последнем сражении, едва не кончившемся трагически.
– Скажи, почему стрельба лучная редкой была? – спросил я.
Лицо воеводы посерело от тяжких воспоминаний прошедшей битвы, и он поведал такие подробности боя, от которых у меня внутри все похолодело.
– С утра здесь снова дождь пошел. Уж под крики напавших татар удалось мне арбалетчиков собрать. Ты же знаешь – арбалет и мощней и прицельней лука бьет. Побежали на позиции, начали стрелять – да куда там! Мокрые стрелы из мокрых арбалетов недалеко летели.
Воевода вздохнул.
– Я уж опосля понял – тетивы, что из жил воловьих, быстро размокли. Вода – враг оного оружия! А татары, так думаю, загодя свое оружие от дождя спрятали, и теперь конники на ходу стреляли в строй. А еще, заметь, без прицелу – ввысь стрелы пускали, так они дугой тучами сверху на наших летели да в глубине строя урон наносили. Много воинов моих лучники их положили. А всадникам с саблями да копьями и подступиться не давали. Молодец, боярин! Выручил огненным боем! Вернусь – непременно пищальниками займусь!
Надо будет и мне учесть на будущее некоторые вещи. Горький опыт боевой дорого стоит – жизни воинов!
Поговорив еще немного о приятном – трофеях, мы распрощались и поехали дальше.
В стане главного воеводы было многолюдно. Проезжали конные, поодиночке и десятками проходили строем пешие. Недалеко от княжеского шатра, у деревянной коновязи, оставили коней. Стоявшие у входа ратники преградили дорогу:
– Кто таков?
– Воевода сводного полка боярин Михайлов, к князю.
Старший охраны махнул рукой:
– Проходи.
Со света в шатре показалось сумрачно, даже темновато.
В кресле у дальней стены восседал князь Василий Одоевский. У стола толпились бояре.
– А, воевода Михайлов! Рад видеть героя. Воевода Плещеев уже докладывал, как ты его выручил, ударив в тыл татарам. Хвалю! А это кто с тобой?
– Сын, новиком в поход пошел.
– Похвально, весьма похвально. Прибавляется славного боярского роду. Глядишь – и сам воеводой будет. Как звать-то?
– Василием, – серьезно ответил сын.
– С отца пример бери. Воевода он башковитый и воин геройский, я уж самому государю докладывал – он ноне в Коломне.
Князь повернулся ко мне:
– С чем приехал?
– Обстановку узнать. Сижу там, как в медвежьем углу, ничего не слыхать – где татары, что на порубежье творится?
– Побили мы татар слегка. Они на главный полк в атаку, а мы подпустили поближе и – пушками! Посекли здорово, а потом и за сабли взялись. Да не добили, ушли раны зализывать. Жалко, конных у меня маловато, а то бы гнали да гнали. Мыслю – соберут они силы в кулак да ударят сызнова. Сейчас дозоры ихние везде шастают, слабые места наши ищут. Пока стой где стоишь, понадобишься – гонца пришлю. А сейчас пойдем к столу, подкрепитесь с дороги.
Одоевский встал с кресла, пошел к столу, мы с Василием – за ним. Надоело уж неделю одним кулешом питаться. А тут – стол накрыт. Без излишеств, но все же по-княжески: поросенок жареный, рыба отварная на большом блюде, пиво. Каждый ножом отрезал себе кусок, клал на ломоть хлеба, как на тарелку, и закусывал. Вино не подавали, но пиво было свежим и прохладным. Мы подкрепились, откланялись и – в обратный путь.
Время было далеко за полдень. Припекало солнце, ни дуновения ветерка. Ехали по узкой лесной дороге, вьющейся вдоль речки. Вдруг я осознал, что ветра нет, а листва у придорожных кустов шевельнулась. «А ведь место удобное для засады», – мелькнуло в голове.
– Тревога, поберегись! – только и успел я крикнуть Василию, как сзади раздался легкий шорох, и на шею мне упал волосяной аркан.
Последовал рывок назад, но… ожидаемого падения с лошади нападавшие не получили. Я с легкостью пропустил аркан через свое тело. Уж коли сквозь стены проходил, так аркан – вовсе не помеха.
Я дернул за удила, резко развернул коня на месте и выхватил саблю. Не заметить метнувшего аркан было невозможно – кривоногий до ужаса татарин стоял посреди дороги и растерянно тянул к себе веревку. Он обескураженно взирал на аркан – тот был пуст, и пустая петля волочилась к его кривым ногам. Татарин никак не мог понять, почему и как я освободился. Ведь он своими глазами видел, как петля легла на мою шею.
Но осмыслить сей феномен я ему не дал – в два прыжка конь одолел расстояние, разделявшее нас, я взмахнул саблей, и голова незадачливого крымчака покатилась в кусты. Из зарослей раздался приглушенный вскрик. Недолго думая, я выхватил из-за пояса один из пистолетов и разрядил его в самую гущу зарослей. Раздался предсмертный стон, треск ломающихся веток и звук падающего тела.
Я соскочил с лошади и саблей стал раздвигать кусты. Нервы были напряжены до предела. Сколько татар было в засаде? Двое, трое или больше? Татары – мастера на уловки. Вскрикнут, притворятся мертвыми, подходишь, а тебя – дубиной по голове или нож в бок.
Вгляделся: лежит кто-то в драном халате.
Я обошел куст. Нет, этот уже не пырнет. Под головой расплывалась кровавая лужа.
Присев, я осмотрел лесок вокруг. Никакого движения и звуков. Господи, а как же Вася?
Я ринулся на дорогу и лишь успел увидеть, как за поворотом лесной дороги быстро удалялось несколько всадников. Ни Василия, ни его коня на дороге видно не было!
Я вскочил на своего коня и кинулся вдогонку. Твою мать! Увлекся своими думами, своей персоной и начисто забыл о парне. А он ехал в спокойствии – неопытен еще, и на мое предостережение даже среагировать не успел. Вот и попал в плен.
В том, что он захвачен и жив, я не сомневался. Если бы убили, он так и лежал бы на дороге, но тела не было. А татарским дозорным – какой резон тащить с собой убитого? Явно делали засаду с целью взять «языка», да живым. Напрашивался же Федька-заноза в сопровождение. «Экий я самонадеянный дурак, что поехал в ставку без ратников». Да и князь Одоевский предупреждал о бдительности», – запоздало корил я себя. Одно немного успокаивало – предсказание Книги судеб, по которому не суждено Василию пока умереть. Однако утешение слабое. Надо вызволять сына! Мысли лихорадочно скакали: «Что делать? Сколько похитителей? Как отбить парня?» Я нахлестывал коня.
Открылся прямой участок дороги. Далеко впереди видны растворяющиеся в пыли силуэты всадников. Похоже, их не больше трех. На вылазки больше трех-пяти они и не ходят: попробуй-ка проникнуть в тыл десятком конных, да так, чтобы не заметил никто, не всполошился. Не в бой ведь идут.
От бешеной скачки мой конь начал хрипеть. «Потерпи еще немного! – умолял я коня. – Вот нагоним супостатов – дам отдохнуть вволю!» Куда же они скачут? Или недалеко их основной отряд стоит? Тогда я пропал. Но и бросать преследование никак не возможно – сын у них. С добычей крымчаки церемониться не будут – оглушили или арканом с лошади сорвали, а дальше – кляп в рог, руки связать, перекинуть на спину лошади – минутное дело.
Впереди должны быть дозорные из вологодского ополчения. Я их видел, когда к главному воеводе ехал. До них версты три-четыре.
