Г.Р.О.М. (СИ) - Киров Никита
Правда, иногда получалось достучаться до малолетки, чтобы хоть немного подумал. И сейчас должно получиться.
— Барыга этот, — продолжал я, — в итоге будет на воле ошиваться, дальше дурь продавать детям, а ты, как дурак, будешь в детдоме сидеть, ещё и на учёте состоять. Или что, по блатной теме решил в жизни двигаться, в детскую колонию уехать в четырнадцать? Поздравляю, вот только блатные таких барыг не жалуют, это для них люди второго сорта. Живут, пока деньги приносят. Да и то, когда надо — избавляются от них без лишних соплей.
— Угу, — поддакивал Димка.
— И ты чё, детдомовских никогда не видел? Так вон ходят, мелочь стреляют, — я показал рукой на тощих ребятишек, что бродили недалеко от входа. Смотрели на нас, думали, может, оставит кто недоеденную порцию. — Сходи, поспрашивай, как им живётся. У вас-то с сестрой ещё лафа, накормлены, напоены, обуты, одеты, а там — просвета в жизни нет. Тоже хочешь побираться ходить?
Вряд ли это детдомовские пацаны. Скорее это местные попрошайки, только Олегу откуда это знать? Но я уже достаточно застращал пацана, он опустил голову и плечи, слушая меня.
— И вообще, — я уселся на стол, — у блатных всегда были двойные стандарты. В голову всем срут про понятия и законы воровские, на зоне пальцы гнут, себя королями чувствуют, а сами с администрацией колонии сотрудничают только в путь. Могут тебе слово дать, и сами же его нарушат, потому что они только перед своими за базар отвечают. Остальные им не указ.
— Вот-вот, — Димка кивал.
— И сдать ментам могут. Вот как Монгол сдал Макара из центровых, когда у них тёрки были. Про законы свои и не вспомнил, потом вид делал, что не при делах, мол, брешут всё, сначала докажите. А Монгол — вор, ему вообще с ментами западло даже разговаривать, не говоря уже о другом. Но времена меняются. Так что давай так…
Я наклонился к нему и продолжил мягче:
— Ты же не ментам его сдаёшь, а нам говоришь, и я меры к этому отморозку применю. Если за что его наказать, вот за это точно надо. И знаешь, кому от этой хрени хорошо? — я показал на бумажки. — Тому, кто на этом бабки рубит. А остальные — в дерьме оказываются. Ну так что?
— У школы он торчит, — проговорил Олег тихим дрогнувшим голосом. — На девятке белой ездит, весь модный такой. У него погремуха — Мажор. Рамы ещё тёмные носит, — он показал, будто снимал очки. — Цепура ещё, побрякушки всякие.
— Ну и отлично, вот и разберусь. И вообще, — я показал на Димку. — Брату говорить можно, никто не предъявит. Он у тебя старший, разрулит.
— И как он разрулит? — удивился Олег.
— Меня позовёт, — произнёс я и поднялся, опираясь на стол. — Пойду, гляну, кто такой, что за Мажор там нарисовался.
— Лучше сам схожу, — мрачно произнёс Димка. — Тебе с этого что? У тебя свои проблемы, а у меня…
— Погоди-ка, Димон, — я силой усадил его на место рядом с братом. — Вот ты ещё упрямишься. Зачем? Вот если бы что у меня случилось, я бы тебя сразу о помощи попросил. Знаю, что разобьёшься, но выручишь. Но ты сам тоже доверяй другим, ты же не один на белом свете живёшь. И у меня в этом вопросе больше возможностей, а ты ещё огребёшь проблем. У тебя ещё брат с сестрой дома, тебе рисковать нельзя. Сиди, я расскажу, что получится.
— Ладно, — нехотя проговорил он.
Отправил братьев домой, чтобы не мешались под ногами, а мне надо глянуть, что это за падла подсаживает на наркоту детей. И разобраться с ним, так или иначе. Вот я и двинул к школе, в которой учился Олег, тем более, было недалеко…
Вообще, наркотой в городе торгуют все преступные группировки, даже те, кто говорит, что не торгует и якобы против этого. Это слишком большие деньги, чтобы живущие от преступных доходов банды от такого отказывались. Так только, если кто в политику лезет, то делают вид, что начинают бороться с наркомафией, а по факту требуют от своих барыг меньше отсвечивать.
И даже детям продают, хотя на словах все группировки это яростно отрицают. Для них же это бизнес, ну а на тех, кто от этого умирает, они уже давно не обращают внимания. А умирает много, чего уж говорить. Поменьше, чем от палёной синьки, но всё равно много.
Сначала надо осторожно выяснить, что это за группировка крышует барыгу, потому что он явно кому-то платит за защиту, раз стоит у всех на виду. Кто не платит — того ломают и калечат конкуренты, да и одинокий наркоман сможет как-нибудь вечерком прикончить расслабившего барыгу ради дозы.
Но нарики знают, по крайней мере те, кому дурь ещё до конца выжгла мозги, что связываться с тем, кто платит за крышу, опасно для жизни… безопаснее напасть на прохожего или залезть в чужую квартиру, что они и делают. Поэтому вечерами в некоторых районах ходить опасно, а в некоторых даже днём можно нарваться на агрессивного обдолбыша.
Семнадцатая школа находилась на границе зон влияния нескольких группировок, поэтому пока не сказать наверняка, кто именно крышует этого барыгу.
Если в этом замешаны атамановские — крепко поговорю с Яриком, чтобы посодействовал. Он ещё не настолько циничный и не настолько погряз во всём этом, чтобы махнуть на это рукой, не перегорел ещё от происходящего. И торговлей наркотиками он вряд ли занимается, у спецов его уровня другие задачи.
По крайней мере, мне хотелось верить в хорошее. Брат у атамановских меньше года, он пошёл в группировку не сразу после того, как дембельнулся в 96-м, а пытался жить иначе, но не вышло. Вот и хочется верить, что смогу его вытащить. Его и ещё кого-нибудь, кого ещё можно спасти…
Так, это ладно, а что делать с Мажором?
Можно избавиться от него прямо и грубо, как от Ювелира, но на точку сразу поставят другого. Можно избавиться и от преемника, но они найдут и третьего, да и рано или поздно могут найти, кто это гасит куриц, несущих золотые яйца.
От банды наркоторговцев избавиться быстро не выйдет, это работа долгая и кропотливая. Но зато хотя бы может получиться прикрыть точку у школы и отбить желание у барыг продавать там. А заодно — собрать информацию на будущее. Ну а дальше будет видно…
Но пока же всё это делать надо мне. Пока я один, то я и швец, и жнец, и на дуде игрец…
До школы осталось немного, время сейчас день, занятия должны кончиться. Лето уже почти, школьники мечтают о каникулах. И кстати, мне повод поторопиться — на каникулах барыга перейдёт в другое место.
А Юлька же кстати здесь должна быть, неподалёку столовая, где она работает. Ну, если не потребуется как-то срочно вмешиваться в торговые дела барыги, то зайду к Юле на обратном пути. Я же пока иду оценить обстановку.
Но, кажется, точка общепита сегодня закрыта — рядом с ней стоял грузовик «ЗИЛ» с большой цистерной синего цвета. От цистерны в столовую шла толстая гофрированная труба. Запах распространялся во все стороны. Опять стоки откачивают? Столовка работала на первом этаже пятиэтажки, трубы канализации там так себе, их постоянно прорывало. Вот и вызвали ассенизатора.
Работницы столовой, в основном тётки в возрасте, хотя были и молодые, стояли в стороне, о чём-то болтали, наверняка обсуждая, отпустят их сегодня или нет.
Вряд ли кто-то решит пообедать в месте, где так несёт канализацией, этот «аромат» точно не способствует хорошему аппетиту. Но хозяин столовки, толстый усатый мужик в белой пропотевшей футболке, постоянно орал на водителя «ЗИЛа», чтобы тот торопился. Но когда я подошёл ближе, хозяин всё же махнул всем рукой, мол, идите по домам.
Среди работниц была и Юлька. Она стояла в сторонке от всех и в руке держала пакетик с какими-то обрезками. Увидел, что делает — кормила большую трёхцветную кошку, которая с опаской подбирала кусочки курицы с земли.
На Юльке сегодня спортивная куртка сине-зелёного цвета и обтягивающие лосины, волосы завязаны обычной резинкой. Ну, обычная мода 90-х, многие девушки так ходят в повседневное время.
Меня она вскоре увидела и помахала рукой. Можно сказать ей, что занят, правда… хм… а в голову пришла интересная мысль. Если буду просто торчать там и смотреть на барыгу, тот подумает, что за ним следят менты, и затаится. А так с девушкой гуляю, меньше подозрений будет. Ещё и сесть можем прямо напротив него, вроде как разговариваем о всяких глупостях, о чём болтают разные парочки, а не деле — внимательно смотрит.
