Николай I Освободитель // Книга 8 (СИ) - Савинков Андрей Николаевич
Еще неделю назад в Стокгольм ушел фрегат «Санкт-Петербург», олицетворявший собой морскую мощь России, на котором будущая императрица со свитой и должна была прибыть к жениху.
Короткая поездка по улицам столицы и вот я поднимаюсь по парадной лестнице Мраморного дворца. Никогда мне не нравилось это здание – очередная безликая коробка, претендующая по недомыслию на звание шедевра архитектуры, которые почему-то так любили в России в прошлом веке. Может правда играло роль то, что Мраморный много лет принадлежал Константину, прежде чем был выкуплен обратно в казну, когда стало понятно, что великий князь возвращаться в Питер уже не собирается никогда.
Внутри дворца витал тревожный дух праздника. Бегали туда-сюда чем-то озабоченные девушки – при виде императора они делали торопливый книксен и бежали дальше, явно опасаясь своего непосредственного начальства больше, чем российского императора.
- Ну ты как? – Наследника я застал у себя в покоях перед большим зеркалом. Пара человек с портняжными метрами на шее суетились вокруг застывшего Саши, что-то поправляя в его свадебном наряде. Жениться цесаревич пожелал в мундире атаманского полка, шефом которого являлся с самого детства. – Мандражируешь?
- Ты знаешь? Скорее нет, - сын жестом отпустил работников иголки и нитки, спрыгнул с небольшой деревянной подставки, на которой стоял, изображая портновский манекен, и принялся снимать свадебный мундир. – Конечно волнительно… Но мне кажется, что все идет как нужно.
- Мы с твоей мамой, - начал было я, но сын резко оборвал поток моих воспоминаний.
- Не надо, пожалуйста… Я до сих пор не верю, что ее нет рядом.
В отличии от меня – сухаря, не первый раз женатого и уже один раз потерявшего всех своих близких, дети все еще, несмотря на то, что прошло больше трех лет, очень скучали по матери и при каждом упоминании Александры сильно расстраивались. Впрочем, наверное, это как раз тот случай, когда на то, чтобы затянулись душевные раны, нужно гораздо больше времени.
Я не стал ничего отвечать, а просто подошел и обнял сына. Бывают моменты, когда слова отступают на второй план и гораздо важнее сама поддержка близких людей. Чувство, что ты не одинок в этом мире, что есть поддержка, что есть люди, которым ты дорог. Иногда такие вещи нужны даже самым сильным из нас.
_______________________________________
Это бонусная глава по достижению на странице книги 2к лайков - сейчас 1998 но я верю, что за ночь, пока я буду спать вы добьете до нужной отметки. Следующая бонусная глава будет выложена по достижению планки в 2,5к лайков или 9к подписчиков на странице автора.
Глава 11
- Я ознакомился с твоим докладом, - я мотнул головой, показывая Юсупову на стул для посетителей. Министр внутренних дел тяжело вздохнул и сел. На столе стояли чайные приборы, розетка с вареньем, печенье и наломанная кусочками плитка шоколада. Все говорило о том, что разговор будет длинным хоть и насквозь неофициальным. – Что сам скажешь? Сухие строчки доклада, тут все понятно, я имею ввиду твое личное мнение.
Министр вздохнул еще раз.
- Поразительно до чего люди оскотиниться могут, если за ними не приглядывать и вовремя по рукам не бить, - Борис взял со стола стакан с чаем и сделал небольшой глоток. – Ну а если брать ситуацию в общем. Редкостное блядство… Извините ваше императорское величество, но другого выражения я подобрать просто не могу.
- Да уж… Вынужден с тобой согласиться, без мата тут и не скажешь. А как вообще решили эту… - Я сделал неопределенное движение рукой, - сферу общественных отношений проинспектировать? Вроде бы никто никогда особо не интересовался у нас жизнью инородцев. Бегают они по тайге, да и ладно.
- Будешь смеяться, сигнал пришел одновременно сразу по двум каналам, - Юсупов кивнул как бы подтверждая, что это интересная история. – Около года назад из Иркутска пришло прошение от местного директора гимназии некого Гирцена…
- Герцена, наверно, - знакомая фамилия неожиданно резанула ухо.
- Может и Герцена, могу ошибаться, - удивление Юсупова было написано на лице огромными буквами. – А ты откуда его знаешь?
Друг, конечно, уже привык, что я порой демонстрирую совершенно необычную осведомленность в тех областях, куда, казалось бы, интересы императора обычно распространяться просто не могут. Но знание фамилии директора провинциальной гимназии – это явно выходило за рамки. Не может же император знать поименно вообще всех чиновников империи. Это десятки тысяч человек.
- Да так, - я усмехнулся и тоже потянулся за чаем, - пересекались как-то. Лет десять назад, в Москве еще. Я его, собственно, от греха подальше в Иркутск и отправил. Школьным учителем. А он вишь как – прижился, до директора гимназии дорос. Хотя, что удивительного – парень он талантливый, этого не отнять, если энергию свою кипучую в нужное русло сумел направить, то и успех видится закономерным. Тем более в Иркутске, там, глядишь образованных людей не так много, а уж тех, кто успел в университете поучиться – тем более.
- Понятно… - Протянул Министр, - ну так вот первый сигнал пришел от него. Хотя он, если говорить совсем честно, до меня-то и не дошел, его уже потом, достали, когда по церковной линии мне из канцелярии самого патриарха письмо пришло.
- Ух ты! Не зря Филарета видимо на высокий пост подсаживали. Задал он там всем жару, - я сделал еще один глоток чая и забросил в рот кусочек шоколадки.
- Ну да… Так вот с полгода назад мне письмо пришло от церковников с просьбой разобраться. Ну я и послал своих людей. Доверенных. Чтобы они на месте посмотрели свежим взглядом. Не сгущают ли долгополые краски. Может кто-то просто на какие-нибудь пожертвования рассчитывает. Собрать в пользу сирых и убогих, да и свой карман не забыть.
- Это уж как водится, - согласился я.
- Но нет, - покачал головой Борис. – Ни капли не преувеличили. Ни Герцен этот. Ни церковники – скорее даже наоборот. Приуменьшили масштаб творящихся безобразий. На самом деле все было гораздо хуже.
Глава МВД указал глазами на лежащий передо мной толстый на три десятка страниц отчет о бедственном положении инородцев в Сибири. На страницах документа последовательно и по пунктам была разгромлена политика империи по отношению к малым национальностям – вернее ее практически полное отсутствие, - указывалось на регулярные случаи злоупотреблений, притеснений даже откровенного грабежа. Так же отмечалось полное безразличие чиновников на местах, которые не только не пытались даже в малой степени защитить инородцев, но даже порой потакали различным темным делишкам купцов и промышленников.
В конце доклада констатировалось резкое сокращение численности представителей этих самых инородцев Сибири и предрекалось относительно скорое их полное вымирание в случае дальнейшего игнорирования империей этой проблемы.
Нет, никто целенаправленно инородцев не выводил. Не раздавал заряженные оспой одеяла, не устраивал с ними войны или, прости Господи, геноцида. Просто отношение было… Потребительским. Платят ясак – хорошо. Случилась эпидемия или какая другая напасть да вымерли все – ну и шут сними. Спиваются тихо, употребляя без выработанной европейским организмом привычки хлебное вино сверх всякой меры – чего с них взять, дикие люди.
Опять же не стоит идеализировать русских людей. В эти времена и к обычным православным крестьянам-переселенцам, отношение у властьпредержащих было зачастую не сильно лучше. Однако тут в случае той же эпидемии чиновник уже был по должностной инструкции обязан предпринять какие-то действия: направить лекарей, поднять карантинные команды, помочь лекарствами и продовольствием. В общем – шевелиться, просто потому что иначе по шапке получит. А на инородцев всем было наплевать максимально полно.
Ситуация начала немного меняться после возврата патриаршества. Филарет, одним из условий избрания которого было усиление миссионерской деятельности в том числе и на внутриимперской территории, отнесся к своему обещанию на редкость добросовестно, даже удивительно. Ну или просто нашел повод максимально быстро и при этом соблюдая приличия отправить в самую задницу мира часть оппозиции, которая был против него лично. А может совместил приятное с полезным, почему нет?
