УГРО: операция ’Волкодав’ (СИ) - Тыналин Алим

Юшков опять покачал головой.

— Нет, Топор ушел. Он после Шрама был самый опасный человек в кодле. Неудержимый, как бешеный пес. Если выжил, то очень скоро опять проявит себя. Эх, жаль. Но ничего, скоро будет облава, так что мы их всех возьмем.

Я насторожился.

— Облава?

Юшков кивнул. Он уже доел свою порцию и чуточку расслабился. Глаза помутнели, подернулись поволокой. Явно хочет спать.

— Да, всеобщая городская. С привлечением военных. Грандиозная штука. После этого большая часть урок попадется. Твой подопечный тоже никуда не денется.

Он поднялся, собрал колбасу и хлеб, конфеты и похлопал меня по плечу.

— У меня дела есть, съездить надо, повидаться кое с кем. Так что давай, бывай, дружище. Иди, отдохни.

Я кивнул. Он ушел, а я дождался, когда пройдет минут десять. Тоже поднялся и вышел из столовой. Я остался здесь одним из последних клиентов. Борщ был вкусный, а вот котлеты не очень.

После ужина я решил пройтись. Пешком до Мызинского района. Город с наступлением ночи погружался в тишину. Порядочные граждане уже легли спать.

А всякий криминал вылез на улицы. И еще наверняка сидел в блатных малинах. Гулял и просаживал награбленную добычу.

Поэтому, если я пойду в вертеп под названием «У Крокодилыча», то могу встретить там тех, кто видел моего деда. И узнаю, куда он подевался. Свидетели-коллеги мне при этом ни к чему. Постараюсь справиться сам.

Время сейчас самое активное. Наверняка все, кто обладает информацией, собрались там, на малине.

Я пошел по городу. Проверил пистолет, так у меня их по-прежнему два. Только от ПМ осталось патронов на шестнадцать выстрелов. Надо бы потом подыскать зарядов.

Город, как я уже говорил, погрузился в вечернюю дрему. Я быстро шел по тротуару. Вокруг тишина, никакого привычного гула автотранспорта, как в большом городе. Только вдали изредка слышен рев двигателя. Как же хорошо, что сейчас вокруг не происходит ничего криминального.

— Помогите! — женский голос, вроде бы, молодой. — Милиция!

Ну вот, накаркал на свою голову. Крики доносились недалеко, из соседнего переулка. Я чуток подумал, вздохнул и свернул туда.

У Шрама имелись два-три места, в которых он собирался с бандой. У Шнурка тоже были потайные убежища, вот только соваться туда не вариант. Если менты разгромили кодлу, то они, скорее всего, знают, где обитал Шнурок. И могут туда нагрянуть в любой момент.

Хотя, Шрам уже тоже порядочно засветился в городе. Два гоп-стопа подряд провалил. В его обычные места сбора тоже хорониться опасно. Поэтому Борзой доверился совету Топора и отправился к домой к его дядьке, тоже закоренелому сидельцу.

Повел туда всю свою новую шайку. Вместе с Борзым их получилось девять бродяг. Хорошее число. Если с умом использовать людей, можно много делов наворотить.

Кто они? Борзой, пока перебрались на новое место, оценивал новых подчиненных. Топор, который все еще не мог ходить. Чиж и Фомич.

Казбек и Ваня-Портной, те двое, что стояли на стреме у склада. И которые пропустили второго сторожа и ментов. Пока что Борзой не стал их наказывать. Но предупредил, если опять лоханутся, он их сам прирежет.

Коготь, Ангел и Индус. Трое оставшихся из банды Шнурка. Коготь после решения Кирпича безоговорочно признал главенство Борзого. Пообещал позвать остальных уцелевших членов банды. Немного, но все равно не помешает.

Дядька Топора был человек с понятиями. Пожилой уже, весь тощий и высохший, как осенний лист. Удовольствовался бутылкой самогона. Разрешил жить в хате, как у себя.

Он жил в небольшой халупе в рабочем поселке. Тем же вечером Коготь и его люди жомкнули, то есть ограбили подвыпившего мужчину и добыли чуток лавэ. На пару дней хватит, а потом надо решать, как быть дальше.

На эту тему Борзой поговорил с Топором. Тот мучился от ран, но виду не показывал. Пил самогонку. Тем и лечился.

— Есть места, которые обломить можно? — спросил Борзой. — Я у вас тут человек новый. А у Шрама наверняка на примете другие были. На которые он нацелился.

Сначала Топор чуток заартачился.

— Ты же в кодле теперь мазу держишь, — хрипло сказал он, блестя глазами. — Вот и думай.

Борзой сидел возле постели упрямца. Посмотрел на него, усмехнулся.

— Тебе что же, огорчительно, что это не ты? Я же с тобой базарю. Не с кем-то другим. Почему? Потому что ты авторитетный пацан. Духаристый. Даже если ты пока что не во главе кодлы, то скоро станешь. В любой другой. Я тебя держать не буду. А пока что помоги мне. А я тебе потом помогу.

Топор подумал и согласился. Глаза прикрыл устало, сказал:

— Были у Шрама две задумки. Одна — это сберкасса. Другая — это ломбард взять. Только сберкасса слишком хорошо охраняется. А ломбард крышу сильную имеет. Кто-то из московских воров там повязан.

Хм, интересно. Борзой потрепал Топора по плечу.

— Ну и лады. Благодарствую. Выздоравливай.

Топор скоро заснул, а во сне постанывал от боли. Борзой расположился в другой комнате. В доме прохладно. Фомич ушел за дровами, чтобы печку растопить.

Сберкасса — это хороший вариант. Известный. Поэтому и можно там крови потерять немало. А что, если магазин взять? Или заводскую кассу, в день, когда там зарплату выдают?

Вот это другое дело. Этого еще никто не делал. А если и делал, то редко. Осталось за малым, выяснить, как подводят зарплату, когда это делают и где. Если взять кассу Горьковского автозавода, мало не покажется.

— Ты шамать будешь? — спросил Коготь, зайдя в комнату. — Пойдем, там картошечка жареная.

Борзой задумчиво посмотрел на помощника.

— Слушай, у тебя есть знакомые на заводе? — спросил он. — Желательно, на самом крупном.

Коготь улыбнулся. Удивительно, но зубы у него ровные. Будто отбеленные.

— У меня там маруха была, — самодовольно сказал он. — Ладная бабенка. Плановичка, что ли.

Борзой позвал худого мужичка к себе. Надо же, какая удача.

— Ну-ка, иди сюда. Расскажи мне обстоятельно. Меня там все интересует.

— А как же хавча? — недовольно спросил Коготь, обернувшись в сторону кухни. Оттуда доносились ароматы пищи. — Давай за столом.

Борзой покачал головой.

— Это важная тема. Давай-ка быстро обмусолим. А потом пойдем хавать.

Коготь уселся рядом с ним.

— А ты давно ее видел? — спросил Борзой. — Зазнобу эту свою?

Хомяк выпил черного чифира и сунул в рот бутерброд с колбасой. Зажевал и благодарно поглядел на Юшкова.

— Вот это другое дело, начальник. Ты меня от голодной смерти, считай, спас.

Юшков усмехнулся.

— Ну, скажешь тоже. Ради друга чего только не сделаешь.

Они находились на конспиративной хате. Сотрудник угро и приблатненный уголовник. Прожженный урка по кличке Бонифаций. И одновременно тайный осведомитель на службе у милиции.

Оперативный псевдоним — Хомяк. Хотя внешне на хомяка вообще не похож. Скорее, на обычного тощего работягу, затюканного ежедневной тяжелой работой. В миру, кстати, его звали Колупаев Константин Михайлович.

Юшков взял его на крючок пару лет назад. Тот залез вскрывать хату, но хозяева оказались дома. Попался.

Резать хозяев не стал, хотя и владел виртуозно пикой. Но против обычных граждан не применял. Не желал пачкать руки кровью.

Когда в отделе Юшков спросил, чего ради он пошел на воровство, Хомяк простодушно признался. У него сестра больная и парализованная, инвалид от рождения. Кормить и лечить надо.

Раньше, когда Хомяк накручивал ходки, за сестрой смотрела мать. А недавно старушка скончалась. И перед смертью взяла у непутевого сына зарок — присмотреть за сестрой.

Нельзя было Хомяку на зону. Помрет сестра без него. В больнице зачахнет, как пить дать. Она только мать и Хомяка признавала.

Только поэтому и согласился Бонифаций на сотрудничество. А так раньше идейный был. За воровскую честь горой стоял. Самый правильный бродяга был.