Станислав Смакотин - Цусимский синдром
– Одна тридцать вторая окружности… – почти обиженно шепчу я, опуская бинокль. Я поручик или кто, в конце концов? Неужели настолько не похож? Еще в детстве, взахлеб прочитав «Цусиму», я шантажом вынудил родителей приобрести «Детский военно-морской словарь». Так что в «румбах» я подкован.
– Пока же мы ждем, как поведут себя условные японцы! – уже громче продолжает лейтенант, одобрительно подмигивая.
– Как, как… – доносится с другого края мостика. – Известно, как: развернутся и двинут навстречу, таким же кильватерным строем! – На лицах присутствующих появляются улыбки.
– Довольно предсказуемо они себя поведут… – Чей-то басовитый голос явно недоволен. – А после полудня запланированы стрельбы, и когда станем их проводить – неясно!..
Я нетерпеливо всматриваюсь в горизонт.
Как же медленно все происходит в действительности! Когда читаешь о морских сражениях, все кажется интенсивным и быстрым. Повернул – сделал залп – прибавил ход – исчез вдали… Здесь же… Я вновь поднимаю бинокль, вглядываясь в прыгающие волны. Здесь придется долго и нудно терпеть, пока крейсеры сперва удалятся, затем развернутся, затем… Долго!
Впервые за последние дни я начинаю ощущать холод. Влажный промозглый ветер легко проникает сквозь китель, заставляя тело невольно поеживаться. Не простыть бы… Только сейчас замечаю, что на шею Фомина намотан длинный шерстяной шарф. От души завидуя такой предусмотрительности, я вешаю оптику на шею, опуская руки в карманы.
Через полчаса, когда мои уши успевают окончательно застыть, а сам я – безнадежно продрогнуть, «японская» эскадра почти растворяется вдали. Оставляя над линией горизонта лишь полоски дымков.
– Держать ход десять узлов… – долетает до меня. – Сигнал нашему отряду!
По пене за кормой заметно, что броненосец увеличил скорость.
– «Орел» отстает, не отрепетовали сигнал… – Данчич взволнованно переходит на другой край. – «Ослябя» сейчас в корму въедет! – громко подытоживает, привстав на цыпочки.
Почти взбираюсь на ближайший прожектор, стараясь рассмотреть происходящее сквозь черные фуражки. Хорошо видно, как пятый по счету броненосец, уклоняясь от столкновения, резко принял влево, едва разойдясь бортами с впередиидущим. Стройная колонна позади распадается на глазах, превращаясь в куча-малу: следующие за «Ослябей» броненосцы рыскают кто вправо, кто влево… Порядок сохраняется лишь в начале, у первых трех.
М-да… И это за неделю до сражения?.. Серьезно?.. Теперь я понимаю обреченный взгляд Рожественского. Тогда еще, при первой встрече…
Наведение порядка занимает четверть часа: «Орел» наконец прибавляет, обгоняя выскочившего вперед «Ослябю». На «Суворове» же, наоборот, поднимают черные шары, дожидаясь отстающих и сбавив ход. С высоты мостика хорошо просматривается, как носятся в поте лица наши сигнальщики, лихорадочно набирая и заменяя флаги.
– Сигнал для «Орла»… – Вырубов шевелит губами, разбирая. – «Выражаю особое недовольство… несоблюдением места в колонне…» Еще что-то набирают… – Он останавливается рядом, изучая флаги. – «Не умеете управляться – учитесь теперь… Дальше поздно будет, иначе в бою принесете огромное несчастье!..» – по слогам разбирает Вырубов.
Над мостиком повисает мертвая тишина.
Да уж… Перед всей эскадрой так опустить командира… Я читал, конечно, про обидные прозвища, данные кораблям Рожественским. Представляю, что сейчас в боевой рубке творится! Рвет и мечет… Мат на мате наверняка… Впрочем, «Орел» ведь действительно облажался…
Происшествие на некоторое время отвлекает внимание от крейсеров, а они между тем действуют по заранее разработанному плану.
– Поворачивают западней… Пересекают наш курс! – восклицает Фомин. Я едва успеваю увернуться, уклоняясь от подзорной трубы: лихо перемещаясь по мостику, тот едва не лишает меня глаза.
Окуляры биноклей вновь наводятся на горизонт. Пытаясь рассмотреть хоть что-то, я подношу к глазам свой. А точнее – матавкинский. Колонна «японцев», совершив большой зигзаг вправо, произвела последовательный поворот на запад, двигаясь… Где-то я уже встречал подобное… Двигаясь точь-в-точь, как я видел это на одной знакомой мне схеме… Которую не далее как вчера рисовал на карте… Во время так называемого «обеда». И если сейчас… Я протискиваюсь в первый ряд, от волнения довольно невежливо отодвигая чье-то плечо. И если я все правильно понимаю, то «Олег» вот-вот должен совершить знакомый зигзаг, именуемый у нас… «петлей Того»?.. Ну же!..
Стараясь не шевелиться, балансирую биноклем, забыв про холод. Картинка немилосердно скачет, сперва поднимаясь, затем резко падая обратно. Силуэты кораблей почти сливаются с морем, как вдруг…
Головной дымок отчетливо наезжает на второй! Есть! Зиновий Петрович, да ты в солдатиков, я погляжу, решил поиграть? Посмотреть, как все было, типа?.. Словно в унисон моим мыслям, сзади комментируют:
– «Олег» совершил поворот… Приблизительно двадцать румбов влево!
– Дистанция до «Олега» – тридцать два кабельтова! – кричат снизу.
– Смертельный, чрезвычайно глупый маневр… – тихонько произносят рядом. – Если подобный разворот совершить в настоящем сражении – не позавидовал бы я тем экипажам… Сдвоенный строй, пали – не хочу!.. Хоть в белый свет как в копеечку, не промахнешься! А если наводить в мертвую точку…
– Да уж… Адмирала в очередной раз не понять! – отвечают полушепотом.
Знали бы вы, коллеги, как сильно ошибаетесь… И адмирала «понять» – это я точно знаю, и маневр данный – пусть и не самый удачный, быть может… Но – принесший победу Японии…
Я с интересом наблюдаю за последовательными поворотами крейсеров, которые поочередно ложатся на курс «Олега». Получается это у них, надо сказать, довольно неплохо. Вот так все и происходило. Почти… Лишь те были чуть подальше, а в остальном… Интересно, сделает адмирал встречный поворот? Или решил до конца посмотреть? Так сказать, прочувствовать свое фиаско?
Рожественский, похоже, упрямо решил «до конца». По крайней мере, в этой фазе учений. Наш отряд, по-прежнему сохраняя девять узлов, идет навстречу неминуемому. «Японцы» же, легко обогнав колонну, свободно охватывают голову, то есть «Суворова» с собратьями, безропотно прущими напрямик, вслед за вожаком. Как оно и было в действительности. На мостике вопиющее поведение флагмана рождает бурю эмоций. Предложения с репликами сыплются как из рога изобилия:
– Разойтись контркурсами!..
Свой человек! Я невольно улыбаюсь, поеживаясь от холода. Я не знаток теории морского боя, но данное мнение историков – самое распространенное…
– Невозможная имитация… Соотношение скоростей и положение противников – убийственное… Подобного никогда не произойдет в действительности!..
Еще как возможная… И… зуб даю, произойдет! При определенных обстоятельствах, естественно, печально злорадствую я внутри.
– Необходимо перестроение отряда в строй фронта, как единственно верное решение!
Ага… Учитывая, как только что «Орел» набирал скорость… А еще под таким огнем противника, какой будет у японцев… Удобно же будет долбить им в такую кучу. Вот уж где действительно не промахнешься! Впрочем, вам виднее, я не спец…
Критические домыслы грустно дублирует Вырубов:
– Мы и кильватерный строй с трудом держим, куда нам во фронт строиться…
Наконец кто-то выносит окончательный вердикт. Кажется, голос принадлежит Фомину.
– Классический «кроссинг тэ», господа! Как на картинке!
Однако это еще не все. Успешно «расстреляв» голову отряда, «неприятель» вновь разворачивается, уходя дымами к горизонту. Вновь сигнал сбросить ход, и мы некоторое время плетемся, выжидая. На этот раз приказ отрепетован всеми, и обходится без происшествий. Крейсеры проделывают предыдущий маневр – отряд Энквиста, как и раньше, поворачивает западней.
Внезапно я чувствую, как прожектор, на который почти облокотился, начинает мелко дрожать. Пояснения не заставляют себя долго ждать.
– Отряду приказано держать тринадцать узлов, следуя за флагманом… Почти максимальный ход, господа! Давненько не давали! Интересно, старички потянут?
Огромная железная конструкция натужно, будто нехотя, но все же подчиняясь, начинает медленно разгоняться, оставляя позади себя светлый пенный след. Матовые трубы над головой изрыгают еще более черный дым, сливающийся в большую жирную змею. Определить, где проходит граница между ними, кажется почти невозможным…
Что там Энквист? Напряжение на мостике достигает своего апогея, и кажется, его можно потрогать руками. Пытаясь поймать в бинокль отряд, я с трудом отыскиваю свободное место, втискиваясь между Данчичем и незнакомым полным офицером.
– Снова разворот… – сам себе комментирует Данчич. – Тот же маневр выполняют, голубчики!
