Пирс Рид - Тамплиеры
И хотя Ансельм писал эти строки за полвека до основания ордена Храма, вполне уместно привести слова этого церковного иерарха в связи с псевдомонашеским образом жизни тамплиеров. На основании приведенных выше цитат американский ученый Джон Босуэлл сделал такой вывод: Ансельм рассматривал гомосексуализм как «рядовой проступок, которому почти любой готов посочувствовать». Однако этот вывод убедительно опровергает другой известный историк, Ричард Саутерн. Он отмечает, что в ту эпоху «никто не имел понятия или не проявлял интереса к наличию врожденных гомосексуальных наклонностей; на уровне средневековых знаний о существовании такого явления его рассматривали просто как симптомы общей греховности, присущей человечеству». В качестве единственной формы гомосексуализма в ХI веке признавалась содомия, которая практически приравнивалась к другой неестественной форме секса – совокуплению с животными.
Однозначное осуждение содомии – как греха не только против Всевышнего, но и против природы – можно отыскать и учении святого Павла и у Блаженного Августина, с трудами которых были хорошо знакомы грамотные бенедиктинцы. Образованные рыцари и бароны наверняка обращали на эти суждения отцов церкви мало внимания, а во времена Ансельма содомия, несомненно, была нередким явлением – например, при дворе короля Вильгельма Руфуса. «Следует признать, что подобный грех ныне столь широко распространился, – писал Ансельм, – что вряд ли кто-нибудь уже краснеет по этому по-воду, а многие, не сознающие порочность такого занятия, без стеснения предаются ему». Под впечатлением виденного Ансельм, архиепископ Кентерберийский, «неустанно осуждал этот грех и сопутствующие ему внешние атрибуты – длинные волосы и женского вида одежду, – которые провоцируют его».
Поэтому представляется очевидным, что возможность заняться гомосексуальной «любовью» не являлась причиной вступления рыцарей в орден тамплиеров, хотя отцы-основатели, присутствовавшие на Соборе в Труа, понимали опасность такого явления. Именно поэтому они внесли в устав статью о том, что в братских спальнях всю ночь должны гореть светильники. Кроме того, запрещалось спать в одной постели и раздетыми, «как бы ни искушал коварный дьявол». Также очевидно и то, что отдельные рыцари и сержанты время от времени уступали соблазну. О полагающемся за это наказании подробно говорится в указе от 1167 года, в котором отмечается, что «это столь омерзительный, столь зловонный и столь порочный грех, что его не следует даже поминать вслух». Этот порок приравнивался к убийству христианина и считался даже более серьезным, чем совокупление с женщиной.
Гуго де Пейн и Гильом де Бур вернулись в Иерусалим в 1129 году вместе с набранным в Европе пополнением для ордена тамплиеров. Король Баддуин II тут же начал подготовку к походу на Дамаск, и в начале ноября армия крестоносцев, включавшая крупный отряд тамплиеров, уже приближалась к столице Сирии. Гильому де Буру была поручена доставка продовольствия и фуража, однако новобранцы, из которых преимущественно состоял его отряд, предались безудержным грабежам и практически вышли из-под контроля. В тридцати километрах от главного лагеря их атаковала легкая дамасская конница – после сражения в живых осталось всего сорок пять рыцарей. Балдуин, рассчитывая застать врасплох торжествующих победу неприятелей, приказал войскам перейти в наступление, но сразу после этого приказа пошли проливные дожди, и раскисшие дороги превратились в вязкие болота. В результате наступление на Дамаск было сорвано.
Имеются весьма скудные сведения о том, чем Гуго де Пейн и тамплиеры под его началом занимались в течение последующих нескольких лет. Первой крепостью, в которой обосновался рыцарский орден в 1136 году – в данном случае госпитальеры, – стал Бетгибелин, расположенный между Хевроном на Иудейских холмах и прибрежным Аскалоном. Что касается тамплиеров, то они, похоже, сосредоточили усилия на выполнении главной задачи – охране путей, по которым передвигались паломники. Для этого тамплиеры возвели замок, часовню и придорожные строения в городке Цистерна Рубеа – на полпути между Иерусалимом и Иерихоном. Помимо этого, они заняли укрепленную башню около самого Иерихона – в Байт-Джубр ат-Тахтани, замок и монастырь на вершине той самой Карантинной горы, где Иисус, искушаемый дьяволом, постился в течение сорока дней, и еще один замок на реке Иордан – в том месте, где Иоанн Креститель крестил Иисуса.
Однако первую по-настоящему крупную крепость тамплиеры построили не в Иерусалимском королевстве, а на северной границе латинских владений – в Амманских горах. Этот узкий хребет, который тянется из Малой Азии на юг и вершины которого достигают двух-трех тысяч метров, служил естественной границей между армянским царством в Киликии и Антиохийским княжеством с одной стороны и континентальными районами Сирии, включая Алеппо и средиземноморское побережье, – с другой.
Дорога, ведущая через эти горы из Алеппо или Антиохии в порты Александретта и Порт-Боннель (Арсуз), носит название перевал Белен, или Сирийские ворота. В 1130-х годах тамплиерам было поручено обеспечение безопасности этого важного стратегического участка между Киликией и Антиохией. Чтобы защитить Сирийские ворота со стороны Ам-манского хребта, рыцари заняли важный укрепленный пункт Баргас, который переименовали в Гастон. Это был замок, «неколебимо стоявший на отвесной скалистой вершине и подпиравший своими башнями небеса». Из Гастона, расположенного на восточном склоне хребта, открывался вид на долину – от Алеппо до Антиохии. Дальше на севере для охраны перевала Шуглан тамплиеры разместили гарнизоны еще в двух в замках – Дарбасак и Ла-Роше-де-Руссель.
В 1130 году правитель Антиохии князь Боэмунд II погиб в сражении с большой армией мусульман из Персии, Сирии и Месопотамии под началом эмира Гази. Победитель отослал его забальзамированную голову в качестве подарка багдадскому халифу. Вдова Боэмунда, Алиса Иерусалимская, была средней из трех властолюбивых дочерей Балдуина Бурж-ского и армянской царевны Морфии; ее старшая сестра, Мелисенда, наследница иерусалимского престола, была в тот момент замужем за Фулько Анжуйским. Отцовский трон в Антиохии теперь должна была занять дочь Алисы, Констанция, однако, узнав о смерти мужа, мать решила взять власть в свои руки. Вскоре всем стало понятно, что ее властные амбиции безграничны: лишив собственную дочь законного наследства, она отказала даже своему отцу, королю Балдуину Иерусалимскому, в регентстве над антиохийским престолом. Одновременно Алиса обратилась за помощью к эмиру Зенги, сарацинскому правителю Алеппо и основателю могущественной династии Атабеков.
Однако посланцы вдовствующей княгини были перехвачены королем Балдуином и повешены. Тогда Алиса заблокировала перед отцом все горные проходы в Антиохию – вероятно, рассчитывая на поддержку части местных христиан; однако французские бароны ее не поддержали и открыли перевалы. Со временем отец с дочерью помирились, и Алису выслали в Латакию, на Средиземном море. Однако столь дерзкая непокорность державному отцу, несомненно, ускорила его конец. По возвращении в Иерусалим Балдуин тяжело заболел, а в августе 1131 года официальный хранитель Гроба Господня скончался, успев перед смертью постричься в монахи.
Через пять лет умер и первый Великий магистр тамплиеров Гуго де Пейн. Собравшийся в Иерусалиме капитул избрал его преемником Робера де Краона, известного также под именем Бургундец, который был родом из Анжу, и посему его кандидатуру поддерживал Фулько Анжуйский. Новый магистр снискал авторитет как выдающийся администратор, он не мешкая занялся организационно-финансовым укреплением ордена тамплиеров. Ему удалось добиться дополнительных и исключительных привилегий от папы Иннокентия II, который выпустил в 1339 году специальную буллу – «Omne Datum Optimum».
Эта булла адресована «дорогому сыну Роберу, великому магистру монашеского рыцарства Храма, расположенного в Иерусалиме», и определяет смысл существования ордена. Тамплиеры выводились из-под юрисдикции других священников и подчинялись напрямую папе римскому. Даже патриарх Иерусалимский, которому основатели ордена в свое время приносили клятвы, теперь утрачивал власть над орденом. Папский указ позволял тамплиерам иметь собственные часовни. Булла Иннокентия II также позволяла учредить институт братьев-капелланов для обслуживания Храма, что делало тамплиеров полностью независимыми от местных епископов не только в заморских ближневосточных землях, но и на Западе. Рыцари Храма получили право на взимание десятины, а сами от нее освобождались – ранее таким правом располагал только орден цистерцианцев; они могли устраивать кладбища рядом со своими домами и хоронить там странников и собратьев – подобные права давали большую денежную выгоду. Храмовникам отдавалась вся добыча, захваченная у врагов, за которую они отчитывались только перед своим магистром – его избирал из членов ордена верховный капитул, или собрание, причем без всякого давления со стороны светских властей.
