Олег Северюхин - Закройте глаза Истине
Умные лезут вверх командой, укрепляя свои ряды. Но тот, кто и в своей команде начинает разборки при движении к вершине, всегда падает вниз.
Глава 38
– Пошли, – послушно сказал я.
Когда в детстве я занимался борьбой, мой тренер говорил мне:
– Когда тебя будут толкать в какую-то сторону, поддавайся и тащи за собой противника, используй его силу. Улови момент, когда он от своей силы начнет терять равновесие, тогда и бросай его через себя. Всегда приятно посмотреть, как сверкают на солнце его пятки.
Я был поставлен в положение человека, которому не из чего выбирать. Хотя, объективно, у меня был выбор. Плюнуть на все и встать на сторону Натальи. Организованная преступность, хотя и противозаконна, но соблюдает свои законы, чего нельзя сказать о государстве и о соблюдении им законных законов.
Можно стать на сторону Николая Ивановича, поддержать, так сказать, «родную» милицию. Но любое касательство к органам внутренних дел, по моему понятию, приведет к тому, что на тебя повесят нераскрытое дело. Притом так убедительно кулаками «убедят» в том, что это преступление совершил ты, что поневоле начнешь задумываться о том, что как было бы хорошо, если бы на страже порядка стояли братки с татуировками, а не братки с кокардами. Как бы мне не хотелось, чтобы все сказанное мною, оказалось правдой, но когда люди кричат о правонарушениях правоохранителей, а их руководство даже бровью не моргнет, то поневоле станешь задумываться об альтернативных органах внутренних дел и вообще об альтернативном руководстве нашей страной.
Органы госбезопасности подчинены тому же руководству, что и органы внутренних дел, а посему между ними можно ставить знак равенства с уголочком в ту или иную сторону (больше или равно, меньше или равно), но в органах безопасности не начинают следствие с удара табуреткой по голове. Хотя и у органов госбезопасности физиономия в пушку. Если составить мировой рейтинг результатов репрессивной деятельности органов безопасности в двадцатом веке, то наши славные органы будут в первой тройке лидеров, а, может, и вообще лидерами.
С мыслями, – хрен редьки не слаще, – я покорно последовал за Катериной.
Перед выходом моя спутница ловко разбросала на составные части пистолеты своих конкурентов, а патроны забрала себе.
– Я тебя очень попрошу, – сказала она, – не делай глупости. От меня еще никто не уходил.
– А ты сказку про Колобок читала? – спросил я, улыбнувшись.
– Про какого еще Колобка? – удивилась женщина.
– Ну, про того, что по сусекам поскребен, по амбарам подметен, – начал я рассказывать сказку.
– Не забивай мою голову ерундой, – резко сказала Катерина и мы вышли из подъезда на улицу.
У подъезда стояли два крутых внедорожника черного цвета и такой же черный длиннющий лимузин. На одном из внедорожников были синие с белой каемкой номера.
– Мой с простыми номерами, – подумал я и не ошибся.
– Меня посадили на заднее сиденье рядом с представительным мужчиной в пальто цвета молочного кофе и такой же мягкой шляпе. Катерина села на переднее место.
– Здравствуйте, коллега, – сказал мне мужчина, – давно хотел познакомиться с вами. Вы не будете против, если мы сейчас проедем в мой институт, и я покажу вам условия вашей будущей работы?
– У меня такое ощущение, что мое заявление о приеме на работу уже лежит в вашем кармане, – попытался я шуткой успокоить себя.
– А вы шутник, – поддержал мою шутку мужчину, – мы тоже работаем с шутками и с прибаутками, но стараемся, чтобы о результатах нашей работы знали немногие. И только те, кому это положено.
Никак я не мог поверить в то, что в нашем региональном центре, удаленном на тысячи километров от столицы, может быть какой-то секретный научный центр, работающий над проблемами, если не отвергаемыми чистой наукой, то не особенно признаваемые ею. То есть, все необъяснимое должно передаваться в этот научный центр, чтобы найти научное объяснение и возможную область применения полученных знаний.
– Интересно, – думал я, – если бы у нас внедрялось все, что придумывают наши Кулибины и что достает наша разведка, то наша страна давно превзошла бы хваленую Японию по всяким штучкам-дрючкам, а ее валовой национальный продукт был бы равен продукту всей Европы. А здесь что-то связано с укреплением царственной власти и организацией им вечной жизни.
Внедорожник, в котором мы ехали, двигался ровно, и его не подбрасывало на неровностях дороги. Какая-то тавтология получается. По неровным дорогам ровно ездят только танки с мягкими подвесками и то на большой скорости. Один каток проваливается в яму, другие катки едут по ровному месту, и ямы вроде бы и нет. Похоже, что и наш «джип» был таким же танком, который вряд ли можно прострелить из крупнокалиберного пулемета.
Мы проехали на аэродром постоянно недостроенного международного аэропорта, на котором молодежь устраивает автомобильные гонки, и подъехали к четырехместному самолету «Сессна», стоявшему в дальнем конце взлетно-посадочной полосы.
– Все-то у нас не наше, – подумал я, – ничего своего нет, даже «Столичная» водка уже не наша, как это у поэта,
Мы летаем в чужих самолетах,
На дорогах чужие авто,
Мы крутились в таких переплетах,
Нам фуфайка привычней пальто.
Похоже, и меня везут в страну фуфаек, в «шарашку», из которой можно сыграть в ящик и кануть в безвестность с шуточками и прибауточками охраны.
Самолетик легко взлетел и стал болтаться в воздухе, как в бурном море лодочка. На таких самолетах нужно летать натощак. То мы сваливаемся в крутую яму и все содержимое желудка можно свободно рассматривать в зеркало заднего вида пилота; то мы возносимся на воздушном потоке вверх, и это содержимое начинает искать выход где-то там внизу чуть пониже пояса.
По моим подсчетам, мы летели где-то около двух часов на восток и прилетели в научный центр, созданный еще при советской власти.
– Что-то мы ничего не создали с того времени, как советской власти не стало, – думал я, – все больше разрушаем да более активно торгуем родиной. Как это говорили раньше: если у человека нечего продавать, то он продает родину.
После посадки самолета еще немного хотелось подпрыгивать, но встречавшая нас машина была большая и комфортабельная. Представительского класса. И не предполагала подпрыгивания в ней.
– Не хотите виски? – спросил мой спутник, открыв дверцу бара с бутылками и бокалами.
Я утвердительно кивнул головой и получил массивный хрустальный стакан с налитой в нее темно-янтарной жидкостью.
– Лед? – спросил меня хозяин. – А я вот добавлю себе, привык, знаете ли. Все-таки цивилизованное потребление виски облагораживает человека, не правда ли? Как наши, налил, хряпнул, хлебушек понюхал и будь здоров, веди меня на расстрел. А тут потихонечку пьешь и ощущаешь тонкость вкуса и благородство напитка…
Я слушал его разглагольствования и думал, что вот такие и продали всех нас за рюмку виски со льдом. Да у нас в России всегда пили хлебное вино, вкусом и крепостью не отличающееся от виски и культура потребления этого напитка в нашей стране была более тонкой и соответствовала нашим национальным особенностям. Это только большевики вместо хлебного вина ввели в употребление спирт-ректификат, который относится к наркосодержащим веществам, спаивая все население.
– Кстати, как вы относитесь к выдвижению кандидатом в президенты питерского певца Юрия Шевчука? – спросил мой спутник.
Я неопределенно пожал плечами, хотя к этой идее относился положительно. Нынешняя власть снова превращается в то худшее, что мы уже имели при советской власти, поэтому Шевчук является наиболее подходящей фигурой, не завязшей в коррупционных связях и имеющей собственное понятие демократии и народовластия.
Глава 39
Ровная дорога в лесной чаще привела нас к зеленому забору с воротами и будочкой охраны. Подошедший человек в костюме и при галстуке проверил пропуск водителя и махнул рукой. Двери стали автоматически открываться.
В конце прямой дороги виднелось какое-то здание, а от дороги то и дело отходили дорожки в стороны и виднелись двухэтажные особнячки.
В один отворот свернули и мы.
В доме на первом этаже было две двери. Мы вошли в левую.
– Вот ваша лаборатория, – сказали мне.
«Лаборатория» состояла из комнаты с кроватью, совершенно пустой комнаты, кухонного отсека, ванной комнаты, туалета и встроенных шкафов в каждой комнате.
– Осматривайтесь, составьте список необходимого оборудования и передайте нам, скоро за вами зайдут и проводят в место для приема пищи, – сказал мой сопровождающий.
– Мне нужен мой компьютер, – сказал я.
