Татьяна Сорокина - Мыколка
Сидоров привычно прошел в угол, из которого можно было наблюдать за входящими людьми и уселся за стол. Подбежавший мальчишка половой моментально поставил ему на стол стопку водки и блюдце с капустой. Аркадий Акакиевич в один глоток кинул водку в себя и захрустел капусткой.
— Здравствуйте Аркадий Акакиевич, — раздалось у него под ухом, но надворный советник даже не вздрогнул, он сразу заметил вошедшего в комнату человека.
— Джон, я вам сколько раз говорил, не называйте меня здесь по имени, ведете себя, не как сотрудник английского посольства, а человек с улицы.,- ядовито прошипел он в ответ на неплохом английском.
Тот в ответ беззаботно махнул рукой.
— Мой дорогой, кто в этом свинарнике будет обращать внимание на нас. Тем более, что в этом притоне сидят одни ингерманландцы.
— Джон, вы как малый ребенок, среди этих инородцев, могут встретиться похожие на нас личности.
В это время им принесли еще водки и какую-то финскую закуску. Шпион и предатель и устроились удобней и начали разговор.
— Послушайте Семен, с усмешкой сказал англичанин, чего это вы решили снова назначить встречу здесь, разве мы не можем вполне спокойно встречаться в посольстве?
— Конечно, можем, — огрызнулся тот, — но не каждый же день. Вы что думаете, нас не контролируют? У Бенкендорфа цепные псы наготове сидят.
— Да, да, — с сочувствием закивал головой собеседник, — но не переживайте, мы над этим работаем, мне кажется, что вскоре обстановка у вас изменится. А пока давайте ближе к делу.
— Хорошо, Джон, вот те бумаги и копии секретных договоров с Персией, которые я вам обещал. И еще мне нужна ваша помощь. У меня появился враг, и вы должны помочь мне от него избавиться.
Лошадиное лицо англичанина не выдавало никаких эмоций, пока Сидоров выкладывал свои требования. Лишь потом он хмыкнул и сказал
— Сэр, признаться, я не понял, зачем нам вмешиваться в это дело. Вы же сами сказали, что про вас, скорее всего, забыли.
— Джон, пока Шеховской жив, я буду думать, что он может поломать мою карьеру одним своим словом.
— Ну, так вызовите его сына на дуэль, вы же дворянин, в конце концов, неужели у вас совсем нет гордости? — удивился англичанин.
— Как я его вызову, конечно, если я его застрелю, мнение света будет на моей стороне, но карьера будет закончена. И поеду я в какую-нибудь Тьмутаракань. Вам это надо? А старый Шеховской, как говорят, близкий друг Бенкендорфа, и благосклонно принят государем, если он меня увидит, то карьере моей все равно придет конец, — со злостью произнес чиновник.
— Конечно, — думал англичанин, — ты бы так и сделал, судишь всех по себе. Ох, с какими гнидами приходится иметь дело, а ведь называет себя благородным человеком, вызовет он на дуэль, как же, поверил я в такое. Но, что же делать, придется предпринять меры, хоть и не хочется лишний раз светить людей.
— Хорошо, Аркадий Акакиевич, сказал он Сидорову, — я доложу по инстанциям и мы постараемся сделать так, чтобы вам ничто не мешало в работе. Но вот в таком случае оплата ваших услуг на некоторое время будет уменьшена, сами понимаете почему.
— Как же так! — попытался возмутиться Сидоров, — получается, вы будете меня защищать на мои же заработанные деньги?
Что же делать, — ухмыльнулся Джон и философски добавил, — за все приходится платить, это жизнь, мой друг. Ну, что же до скорого свидания. О следующей встрече извещайте, когда у вас появятся обговоренные материалы. А вопрос с Шеховскими мы постараемся решить в ближайшие дни.
Николка засиделся сегодня допоздна, хотя его день с утра до вечера был занят, усталости он не чувствовал. Это ощущение появилось совсем недавно, и началось оно незаметно, исподволь, а сейчас после целого дня физических упражнений, фехтования, стрельбы и вольтижировки, его голова оставалась ясной и он, читая учебник, чувствовал, как строчки текста остаются навсегда в его памяти. Вместе с ощущением свежести и телесного здоровья пришло чувство неудовлетворенности, сейчас, читая книги, он ясно ощущал, что они чего-то недосказывают, или их утверждения казались ему неправильными. А ведь всего месяц назад воспринималось написанное в них, как истина в последней инстанции.
Он отложил книгу, когда на часах было почти два часа ночи. Задув свечи, улегся в постель. Ему было все хорошо видно в темноте, для него ее теперь не существовало. Все вокруг было залито серым, идущим от окружающего излучением. И больше всего света шло от хорошо протопленной изразцовой голландки. Не сразу, но все же он сам дошел до того, что видит тепло, которое излучают предметы. Никому, в том числе и отцу, он о своем новом чувстве не рассказывал, не желая лишний раз волновать старого князя.
Положив голову на подушку, он сразу заснул. Проснулся Николка внезапно, как будто кто-то толкнул его в бок. Чувство тревоги просто переполняло его. Он прислушался, все было тихо. Он пошел к окну выходящему во двор и сразу увидел несколько черных теней, бесшумно подбирающихся к окну первого этажа по приставленной лестнице.
— Воры, — промелькнула мысль. Он быстро оделся и босиком выскочил в коридор. Если бы он сейчас посмотрел на себя со стороны обычным человеческим глазом, то увидел бы только темную размытую тень, бесшумно скользившую по коридору.
Он подошел к дверям помещения, куда залезали грабители, когда они уже все были там. Они топтались в комнате и тихо переговаривались, но для обостренных опасностью чувств Николки их движения и разговор были ясно слышны.
— Так, ты Мишка, давай наверх, там этот сынок князев спит. А ты Хват, давай старика прирежь, его спальня дальше по коридору. Ярема остаешься на стреме, там слуг двое, ежели проснутся, то тоже убей. А так, нечего лишнего греха на душу брать, нам за них не плочено.
— А ты сам то, чем займешься? — раздался пропитый голос.
— Ты чего Хват рамсы попутал, я, что фрайр дешевый, тебе объяснять, Бабки я буду искать, понял, а вы, когда дело закончите, ко мне на подхват, все ясно?
— все понятно атаман, — сконфужено сказал Хват. Открылась дверь, и в коридор вышел один из убийц, держа в руке маленький огарок свечи. Николка отошел за угол и молча ждал. Пятно света приближалось к нему, и вот он уже смотрел на человека, который уверенно шел по коридору. Тот, не замечая, стоявшего сбоку Николку, прошел к лестнице и тихо зашагал вверх по мраморным ступеням, за ним метрах в двух следовал второй бандит. Когда они почти поднялись на второй этаж, за ними метнулась темная тень.
Николка остановился за спиной грабителя, тот ничего не слышал, но интуиция предупредила его об опасности, и он резко обернулся. Для Николки это было очень медленно. Его организм, подстегнутый тревогой, действовал намного быстрей. Доля секунды и бандит со сломанной шеей, был тихо опущен на пол. Идущий первым со свечкой Мишка, все же что-то услышал. Когда он посмотрел назад, то увидел, что над телом его подельника наклонился молодой беловолосый парень. Тот поднял голову и посмотрел на бандита черными пустыми, без выражения, глазами. Мишка, выронив свечу, вздохнул, собираясь кричать, но горло было перехвачено стальными пальцами. И его тело, бьющееся в предсмертных судорогах, также тихо опустилось на пол. Затушив, продолжавший тлеть огарок, Николка метнулся на первый этаж. Атаман, проверявший ящики комода, не успел ничего почувствовать, когда дыхание внезапно прервалось, и наступила темнота.
Через десять минут особняк пришел к жизни.
Энгельбрект с причитаниями зажигал свечи, и с ужасом глядел, как Николка без особого напряжения стащил трупы трех бандитов в вестибюль. А связанного атамана, он принес в гостиную, куда уже пришел встревоженный отец и, прислонив к стене, опустил его на пол.
К Искину АР-345 от модуля ХХ02, сообщаю, достигнутое состояние гомеостаза, позволяет реципиенту, перейти к усвоению возможностей начального курса десантника Содружества. Прошу разрешение на начало учебного цикла.
Модулю ХХ02 от Искина АР-345, до окончательного определения морально-этических установок аборигена, проводить обучение запрещено.
— Николенька, как ты сынок? Эти злодеи тебя не поранили? — князь Андрей завалил сына вопросами, не обращая внимания на лежащего, как куль атамана.
— Нет, батюшка, бог миловал, справился я с ними, — отвечал Николка, пытаясь привести в чувство разбойника.
— Так, что теперь будет, ваше Сиятельство, — жалобно вопрошал Энгельбрект, — надо же квартального надзирателя кликнуть, негоже без него допрос проводить, да еще смертоубийство тут произошло.
— А ну. цыть! — крикнул ему старший Шеховской, — вначале мы с этим субъектом побеседуем. А уж потом пойдешь до Пахомыча.
В это время атаман открыл глаза и, поняв происходящее, начал площадно ругаться.
Андрей Григорьевич подошел к нему, с трудом присев на корточки, вытащил из ножен огромный горский кинжал и приставил к глазу грабителя.
