Сергей Шкенёв - Заградотряд Его Величества. «Развалинами Лондона удовлетворен!»
Урядник вздохнул. Войну он начинал как раз в партизанах под началом самого Михаила Касьяновича Нечихаева и не видел в этом никакого умаления достоинства. Наоборот, действия в тылу врага приносили неплохую прибыль, что полностью соответствовало представлениям Василия Прокопьевича о настоящей войне. Меньше рубля в день настоящему русскому патриоту зарабатывать неприлично, а капитан Нечихаев позволял доводить степень любви к Родине до трешницы. Славное было времечко!
– Я готов, Федор Саввич! – В глазах урядника так и светилась жажда подвига. – Возьму половину своих, и как…
– Харя не треснет? – Мрачности князя Черкасского смог бы позавидовать любой гробовщик. – И вообще это моя идея.
– Я разве возражаю? – вскинулся Василь Прокопьич. – Пойдем вдвоем. Возьмем два отделения егерей да моих казаков десятка два. Этого хватит?
– Думаю, что хватит, – сказал Самохин, пресекая дальнейшее обсуждение. – Так и решим. Матвей Дмитриевич, вы пойдете старшим.
– Есть, ваше благородие!
– И постарайтесь без потерь, князь.
– Сделаем, Федор Саввич. – Черкасский стал предельно серьезен. – Или не сделаем, но не посрамим…
– Только попробуй сдохнуть, – пообещал лейтенант.
– Какая пошлость!
– Знаю, князь. И тем не менее потрудитесь вернуться живым и невредимым. Вас это тоже касается, Василь Прокопьич.
– Нас?
– Тебя, черт возьми, тебя…
Профессор Аткинсон всю свою сознательную жизнь искренне ненавидел людей в военной форме. Это чувство появилось в самом раннем детстве, когда маленького Бенджамина напугал пьяный солдат, и укрепилось значительно позже, после дуэли с отставным майором, из которой молодой ученый совершенно случайно вышел победителем. В принципе, этот поединок и определил дальнейшее научное творчество будущего профессора – ему так понравилось стрелять из пистолета… И тут уж сам Бог велел заняться артиллерией, дабы одним выстрелом уничтожить максимально возможное количество ненавистных военных.
Но вот полковника Уотсона он был готов стереть в порошок собственными руками, не прибегая к оружию:
– Вы понимаете, полковник, что ваши солдаты поставили под угрозу безопасность моих батарей? Я буду жаловаться Его Высочеству принцу-регенту! Вы слышите меня, мистер Уотсон?
Полковник Уотсон профессора слышал и очень жалел, что не может прихлопнуть надоедливого человека как муху. Ну про какую безопасность он говорит? Бред, право слово! И принц-регент вряд ли будет заниматься разбирательством в деле о забитых солдатами лошадях. Ведь что такое лошадь? Это не только тягловая скотина для перевозки артиллерийских орудий, но и внушительное количество вполне съедобного мяса. Особенно хороша конская печенка – после окончания действия эликсира храбрости у солдат просыпается чудовищный аппетит, и пока они не насытятся хоть чем-нибудь питательным, повторную порцию давать смертельно опасно. А печень, как известно, помогает быстро восстановить силы.
– Да, мистер Аткинсон, я все понимаю, и виновные в забое ваших лошадей будут непременно наказаны.
– Вы их повесите? Хотелось бы поприсутствовать.
– Я их пошлю в атаку на русские позиции.
– Да, но…
– И они умрут с пользой. Или вы, любезный мистер Аткинсон, тайный католик, если допускаете бесполезное уничтожение подданных Его Величества? Вы читали в газетах речь лорда Персиваля? Даже смерть должна приносить пользу Соединенному Королевству.
Красноречие полковника Уотсона объяснялось простой причиной – его полк не выполнил приказ и не прорвал русскую оборону, а профессор Аткинсон как нельзя лучше подходил на роль козла отпущения. Всегда можно сказать, что именно вынужденная помощь секретным артиллеристам отвлекла основные силы от выполнения поставленной задачи. Да так оно и есть на самом деле, черт побери! Разве профессор не обещал, что после работы его гаубиц от русских земляных укреплений ничего не останется? Обещал, но обманул!
– Не уходите от ответа, полковник! – нахмурился Аткинсон. – Лучше скажите, какие меры вы собираетесь предпринять для перемещения моих гаубиц на новые позиции? Уж не хотите ли вы сказать, что мы присланы к вам навечно? Дайте солдат, и они вручную дотолкают…
– Солдат? – перебил Уотсон? – У меня от полка осталось две с половиной роты, да и те еле живы. Идите к черту, любезный мистер Аткинсон!
Если профессор и собирался возмутиться, то сделать этого он не успел – глухо стукнувший в спину нож бросил его в объятия полковника.
– Что вы себе позволяете? – воскликнул не до конца разобравшийся в ситуации Уотсон. – Эй, мистер… я не интересуюсь итальянской любовью! Хотя… если вы настаиваете…
Урядник пнул связанного по рукам и ногам полковника и с укором посмотрел на сержанта Черкасского:
– Торопливый ты человек, Матвей, аж до неприличности. Вот какого хрена тебе не швырялось ножом вот в этого борова, а? Его не жалко – в английской армии полковников больше, чем блох на бродячем барбоске, а единственного ценного… Да о чем теперь говорить.
– Не поднимай панику раньше времени, Василь Прокопьич.
– Ага, не поднимай, – покачал головой казак. – Кто теперь из этих самоваров стрелять будет, ты? Артиллеристов вы тоже порезали.
Черкасский обиженно засопел. Никто не любит, когда ему указывают на ошибку, пусть даже сделанную в самых благих целях. Ну вот как было не взять англичан в ножи, если их беспечность сама просила об этом? Ни охраны, собственных часовых не выставили… приходи и режь сонных.
– А ты драгун упустил!
– Да какие из них драгуны без коней-то? Так, мундиры одни. И потом, как бы я двумя десятками с целой ротой справился? Это по-нашему, считай, полуэскадрон выходит.
На самом деле вылазка получилась более чем удачной. Застигнутые врасплох британцы совсем не помышляли о сопротивлении и были озабочены спасением собственных жизней, но никак не защитой от неожиданного нападения. Ну да, когда среди палаток взрываются гранаты и ракеты ручных ракетометов, как-то не до подвигов. Страх и внезапность увеличивают количество противника многократно, и бегство кажется единственным разумным поступком. Уцелевшие после атаки солдаты думали точно таким же образом, и полковник Уотсон достался егерям единственной добычей. Не считая убитых, разумеется.
Вот как раз с ними вышла незадача – убили не тех, кого нужно, а тех, кто под горячую руку подвернулся. Орудия больше напоминали рабочее место алхимика и звездочета, но никак не привычную артиллерию, и разобраться в хитром механизме смог бы разве что сам Кулибин. Но он-то в Петербурге, а не в тридцати верстах от Лондона! Печаль, мать ее за ногу!
– Будем проводить научные изыскания! – твердо заявил сержант Черкасский. – Неужели не разберемся? Я однажды швейную машину чинил, вот там была техника с механикой, а здесь…
– Поторопиться бы, Матвей Дмитриевич. Не ровен час сбежавшие драгуны подмогу приведут.
– Зачем нам подмога, Василь Прокопьич? – засмеялся сержант. – Мы и сами прекрасно справимся.
А в это же самое время генерал-майор Тучков замучил связистов и воздушных наблюдателей требованиями каждые десять минут докладывать о состоянии дел заградительного отряда лейтенанта Самохина.
– Федор Саввич – хороший офицер, – заметил капитан Воробьицкий, раскуривая толстенную сигару. – Опыта ему немного не хватает, но это ведь наживное, не так ли?
– Согласен, – с недовольным видом кивнул генерал. – Но в данный момент все его превосходные качества являются одним огромным недостатком. Пока не сбит заградительный отряд, англичане ни за что не двинут против нас основные силы.
– А может, они ждут ответного хода?
– В каком смысле?
– В самом прямом. Англичане нас атаковали в одном месте и теперь ожидают, что мы пойдем на выручку погибающему Бобруйскому полку, чтобы в этот момент и ударить. Как вам такое предположение, Александр Андреевич?
– Хм… не лишено смысла. А что доносит разведка?
Воробьицкий фыркнул:
– Если верить показаниям пленных, то армией противника командует одновременно восемь генералов, причем каждый назначен лично принцем-регентом. Теперь сам черт не разберется в их планах. Известно одно – генерального сражения они желают больше, чем мы, и скопили достаточно сил, чтобы быть уверенными в своей победе. Впрочем, расположение частей на вечер вчерашнего дня нанесено на карту, и с определенной долей уверенности можно сказать…
– Я это видел. Но пойдут ли англичане через болота? Там же артиллерия утонет.
– У короля много! Тем более, если бы хотели пройти через позиции Самохина, то бросили бы туда не какой-то жалкий полк с усилением, а…
Вежливый стук в дверь перебил речь начальника разведки дивизии, и появившийся лейтенант-связист с сияющей физиономией доложил:
– Ваше Высокопревосходительство, противник подвергнут артиллерийскому обстрелу и выходит из-под него в нашем направлении.
