Алексей Борисов - Смоленское направление
Отстоять службу в храме Пахому Ильичу удалось чудом: приметивший его Рафаил в благодарность за афонский ладан поставил семейство слева от алтаря, чем вызвал недовольство знатных бояр – ведь места в Софии были закреплены за прихожанами в соответствии с положением, которые те занимали в городе. Пахом не входил в 'золотую сотню', капиталы его были более чем скромны, но у Ильича был козырь: – красавица дочь затмевала всё золото, навешанное на боярах вместе взятых. Пока шла служба, Ильич то и дело слышал разговорчики о своей персоне, лестного было мало, приходилось терпеть. Жёны и дочери бояр почти плакали, и если женщинам хотелось выглядеть не хуже купеческой дочки, то девицы готовы были рвать на себе волосы. На воскресную службу обычно водили будущих невест, внешний вид последних явно уступал Нюре. Потенциальные женихи не сводили с неё глаз, уши Пахома стали малинового оттенка, ради дела – приходилось терпеть.
Нюра была довольна, ещё никогда она не чувствовала такого внимания к своей персоне, десятки парней не сводили своих глаз с неё. Единственное огорчало, она не знала как себя вести в подобной ситуации. Взгляды мужчин раздевали её прямо в церкви, что одновременно льстило юной даме, давая осознать власть над смотрящими, и пугало.
– Надо будет расспросить маменьку, что делать в таких случаях. – Твёрдо решила про себя Нюра.
Служба закончилась и люди стали потихоньку расходиться, для того чтобы собраться перед входом на площади, а оттуда начать движение по домам, попутно рассказывая новости, коротая дорогу. Вот тут то и появлялся шанс у молодых людей показать себя перед невестами. Можно было пройти рядом и громко, как бы невзначай поведать своим друзьям, что там то и там-то стояла такая прелесть, глаз не отвести и ради неё можно сделать всё, что угодно. Умудрённые опытом старшие, просто показывали взглядом своим отпрыскам, возле кого надо продефилировать, а иногда, подсчитав все за и против, подумывали о засылке сватов. Мнение детей их ни сколько не интересовало.
Выйдя из церкви, Ильич второй раз пожалел, что у него нет крытого возка на колёсах. Вокруг вертелись купеческие сынки, но надежда была на других. Умом Пахом понимал, что главное было 'засветить' новый наряд дочери, остальное шло прицепом, но сердце хотело всё и сразу.
– Батюшка, можно я вперёд побегу, а то ребята наверно заждались? – Напомнил о себе Ильюша. Ребята договорились поиграть на ручье, имитируя нападение ливонцев на ладью Пахома Ильича.
– Ступай рядом, и не вздумай бежать. Обождут твои дружки. – Новгородец изображал важного купца и не собирался из-за детской прихоти менять свой образ. Раз вместе ушли, то вместе и придут домой.
Дома Ильич переоделся и направился на торг, навестить лавку. Нюра сидела у матери и делилась своими впечатлениями. Марфа иногда посмеивалась, давая дельные советы, восхищаясь не по годам умной дочерью. На ручье в это время шёл спор между ребятами, никто не хотел имитировать Глянду.
– Дочка купчишки имеет платье лучше, чем у жены Посадника! Правильно мне говорила маменька, не будет с тебя толку. – Михалко Степанович битый час терпеливо выслушивал ворчание своей жены. Кабы не любовь к своей супружнице, давно уж огрел палкой. Он вспомнил Пахома Ильича, купец приходил к нему вчера и жаловался на Орден.
– Ну не идти же мне к нему выпрашивать платье для тебя, да и не влезешь ты в него. – Пытался остудить пыл жены Посадник.
– Да где уж, дождёшься от тебя, увалень. Сама схожу, раз зад свой ради жены оторвать не можешь. – Мила сверкнула карими очами, ещё секунда и Посадник побежал бы к дому Ильича, выполнять прихоть жены. Михалко Степанович боялся супружницу пуще отряда рыцарей, но мужское самолюбие выставило последний щит перед напором супруги.
– Раз так, то скатертью дорога. – Выпалил Посадник, немного погодя сообщив, что гривны лежат в сундуке, и счёта им не ведомо.
Предлог посещения дома купца Миле подсказал Симеон, с его рассказа выходило, что удачливый Пахом сумел взять на саблю рыцарского жеребца, лучшего подарка для мужа и быть не могло. Обставив свой визит поисками коня, жена Посадника вскоре прибыла к терему Ильича.
– Вот хочу мужу подарок к Троице сделать, да так, чтобы никто не знал. – Мила вела разговор в горнице, где были вставлены огромные, по тем временам стёкла.
– Я в дела мужа нос не сую. – Ответила Марфа, согревая в руках разбавленное водой вино в стеклянном стакане.
– Ну, жёнки то промеж собой завсегда договорятся. – Напирала жена Посадника.
– Давай мужа моего дождёмся, у него всё и узнаем. – Марфе не нравился данный разговор, стряпать делишки за спиной супруга не позволяло воспитание.
– А может дочка поможет? Какой спрос с девицы? – Нашла выход Мила.
Нюра подслушивала за дверью и, помня наставление 'пойманного голоса' уже давно зачислила в свою клиентуру жену Посадника. Только не ожидала она, что всё произойдёт так скоро.
– Звали матушка? – Нюра поклонилась гостье и замерла, парадное платье было давно снято, но изумительный пояс и шарф настолько гармонировал с простым сарафаном, что вопрос о наличии вкуса отпадал сам собою.
После непродолжительной беседы, о коне как-то позабыли. Марфа отправилась кормить малыша, Мила с жадностью рассматривала цветные рисунки, попивая вермут, Нюра же в это время снимала мерки, сверяясь со специальной таблицей. Могла ли тогда знать жена Посадника, что через десять лет принцесса Норвегии Ингеборга, будет отправлять в Новгород чучело своей фигуры для пошива праздничного платья, ссылаясь на дальние родственные связи королевского дома и Новгородской княжны Софии. Тем не менее, Марфа стала первой и самой главной клиенткой мастерской по пошиву модной одежды. Через год, рядом с лавкой отца, на месте торговой палатки Григория Фёдоровича появится здание в два этажа, на флаге будет рисунок: ножницы и сарафан.
Пахом Ильич шёл от кузнечного ряда и не знал, что делать дальше. Заказанные звёзды будут готовы через десять дней, князь прибудет в город через месяц. Все попытки выяснить, где его можно отыскать провалились. Единственным решением было отправляться в устье Ижоры, разыскать пограничный отряд местных жителей и передать старшему конфиденциальную информацию. Своя ладья стояла на ремонте, нанять чужую, чтобы пересечь Ладогу, а затем отмахать сто пятьдесят вёрст на лошади Пахом даже и не думал. Значит, придётся сделать небольшой крюк, когда будут идти назад в Смоленск. Лагерь обустраивать шведы начнут только через год, так что десять дней погоды не сделают.
– Если не знаешь, как поступить, то ничего не делай. – Пахом вслух произнёс фразу, которая пришла на ум и очень купцу понравилась.
В этот момент Иван заколачивал обратно в ящик зеркало. Покупку совершили немецкие Ганзейцы. Новгород тоже входил в торговый союз, но ганзейцами их не называли. Покупку оплатили комбинированно, цветными металлами. Ефрем в уголку с помощью больших весов отмерял бруски меди. Свинец должны были вот-вот подвезти. Оплатить золотом не получалось, его просто не было, серебра еле наскребли на четверть. Пока Иван торговался, смекалистый Ефрем сбегал к скупщикам металлов и прояснил приемлемую цену, теперь оставалось поменять медь и свинец на серебро, а разницу положить себе в шапку. Ильич смотрел на подобное сквозь пальцы, заинтересовать приказчиков долей в прибыли было невозможно – всё равно красть будут. А так и овцы целы и волки сыты, да и торговля более гибкой становится. Здесь главное не перегнуть палку, хороший приказчик тем и отличается, что чувствует эту грань, балансирует и всегда радует хозяина. Ильич зарабатывал на зеркале девятнадцать гривен золотом, сумма баснословная.
( берковец = 10 пудов, пуд = 40 фунтов = 16,38 кг, фунт (гривна) = 96 золотников = 0,41 кг, лот = 3 золотника = 12,797 г, золотник = 4,27 г доля = 0,044 г)
Судьба же купленного зеркала была незавидна – корабль, на котором оно перевозилось, попал в шторм и затонул. Была б цела вся команда, может быть, и удалось спасти судно, но немцы передрались в море и поредевший на четверть экипаж не справился со стихией. Единственный выживший был финн, после того рейса ни разу не подошедший к морской воде.
Дни проходили незаметно, терем Пахома Ильича стал самым популярным в Славенском конце. О доме с серебряным, не менее пуда петушком ходили легенды. Жёны зажиточных купцов наперебой рассказывали истории о том, как чья-то подружка была в гостях в известной горнице, где днём светло как на улице, пила горячий сбитень и угощалась вкусным пирогом под названием 'торт напульон'. Дом Ильича вообще превратился в непонятно что, этакий женский клуб. Одно время он подумывал разогнать эту богадельню, но заказы на пошив нарядов сыпались как из рога изобилия. Тимофей смастерил шкаф с ячейками, точно как на картинке и теперь записи на бересте с размерами многих новгородских барышень лежали, ожидая очереди пошива. Когда вечером к терему подошёл подмастерье кузнеца с известие о готовности заказа, Пахом стал готовиться отплывать в Смоленск.
