Игорь Корнилов - Империя Русь
После окончания торжеств, в которых участвовал весь город, Корнелий, князь Игорь и хорезм-шах Джелаль ад-Дин уединились в роскошной библиотеке эмирского дворца. Правда, от самой библиотеки после вторжения дикарей-монголов осталось, прямо скажем, немного, но само помещение было отреставрировано и производило весьма внушительное впечатление.
- Ну, что ж, дети мои, - с иронической улыбкой начал разговор Корнелий на правах старейшего - Хороший итог периода восстановления после затяжной войны. В ближайшее время монголов нам опасаться не придётся - им не до нас. От халифата, естественно, угроза то же не исходит. Самое время заняться мирными делами - оросительными каналами, дорогами, безопасностью торговых путей. Тебе, шах, нужно развивать кораблестроение - аравийцы, надеюсь, помогут специалистами - и налаживать морские торговые пути. Ну, а я посмотрю, как справится с нападением египтян халиф Велим и, если всё будет в порядке, буду собираться домой, в Киев...
На лица молодых венценосцев набежала тень. Но не престало коронованным особам демонстрировать свои эмоции! Разговор продолжил хорезм-шах:
- Хорошо, отец, - он сдержал своё обещание, что после свадьбы Игоря и Фирюзы, станет сыном Корнелию - Где бы ты ни был, где бы ни жил, ты останешься нашим - вопросительно взглянул на Игоря - отцом и советчиком. И я клянусь, что ни я, ни мои преемники никогда не нарушат мира между Хорезмом и теми державами, где царствуют твои дети! И ещё: город Бухару я объявляю вольным городом-полисом и обязуюсь защищать его независимость и поддерживать порядок в нём вместе с братом-Игорем.
Князь Игорь мрачно молчал. Нет, он не боялся остаться без отцовских советов! Просто его несколько пугало предполагаемое одиночество - тысячи вёрст теперь будут разделять его с отцом и братьями...
Глава 9
Но Корнелий не договаривал! Всё та же пресловутая его интуиция подсказывала, что у Велемира не всё так гладко. Вот и теперь, вернувшись из Бухары в Ургенч, он решительно стал собираться в дорогу. Решено было брать с собой в Багдад только добровольцев и не более тысячи человек. Но когда княжеские гонцы бросили клич в войсках, отбоя от желающих не было! Каждый солдат почитал за великую честь снова сражаться под знаменем Князя! Корнелий решил воспользоваться предложениями следующим образом - одна полная когорта булгарских конников и одна центурия пехоты для обслуживания двенадцати лёгких пушек. Ну, и обоз, конечно. Путь предстоял неблизкий - ни много, ни мало, а без малого две с половиной тысячи вёрст по каменистой степи и персидскому нагорью. Выступили без промедления - что-то гнало Корнелия вперёд. Благо, зима выдалась лёгкая, без сильных ледяных ветров и закрытых снегом перевалов через хребет Кухруд. Дабы избежать ненужных потерь, Корнелий вёл войска только днём и в хорошую погоду, понимая, что можно, конечно, выиграть время, но потерять при этом людей и пушки совершенно непозволительно! Поход занял около тридцати дней. Войска вышли в долину реки Тигр за двести вёрст от Багдада возле развалин древних Суз. Разбив лагерь, Корнелий послал гонца к халифу. Через пять дней в лагерь примчался сам Велемир. Отец и сын бросились обнимать друг друга - они не виделись восемь лет, восемь очень трудных лет!
- Докладывай! - перешел на деловой тон Корнелий, когда они оказались в штабном фургоне - Где египтяне, где твои войска, какими силами ты располагаешь?
- Слушаюсь, экселенц, - принял эстафету халиф и разложил на столе карту - Разведка доносит, что египтяне начнут вторжение в ближайшее время, когда высохнут дороги. Путь у них один - через Шиб-жазират аль-Сина по долине вдоль моря в сторону Газы. Там сейчас мои иерусалимцы и сирийцы. Твои монголы и лёгкая аравийская конница - в резерве на случай прорыва египтян в степную зону. Беда в том, что я не знаю количества войск Айюба! Разведка даёт цифры от тридцати до пятидесяти тысяч. Ну, в пятьдесят я не верю, а вот тысяч тридцать - пожалуй. У меня - около сорока тысяч. Ещё пятнадцать тысяч прикрывает Дамаск и Багдад по линии Мёртвое море - залив Акаба.
- Сколько у нас времени до вторжения? Если посадишь моих пехотинцев на коней, до аль-Сины долетим за две недели! Я привёз с собой большой сюрприз!
И они успели! Успели "оседлать" дорогу у города Аскалон, успели занять господствующие высоты перед выходом в долину Газы, успели даже поставить какие-никакие каменные заграждения на пути войск султана Айюба. Когда передовые отряды египтян наткнулись на оборонные сооружения, они остановились. И это была ошибка. Скопление людей, лошадей, верблюдов привело к форменному столпотворению. И когда из-за заграждения и с окрестных скал одновременно ударили арбалетчики и лучники, началась суета плавно перешедшая в панику. Массы живых ринулись напролом через массы мёртвых, ломаясь и калечась, с криками боли и проклятиями. Но, прорвавшись, наткнулись на плотный строй тяжеловооруженных кавалеристов с длинными пиками наперевес. Но задние ряды, пытаясь вырваться из-под града стрел, всё напирали и напирали, и безумная дезорганизованная толпа валила вперёд через горы трупов. Рыцари организованно расступились, подставляя египтян под следующую линию обороны - монгольскую конницу. Монголы устроили охоту на разбегающихся в разные стороны "воинов Аллаха", ловя тех арканами, как лошадей в табуне. Наконец, султан Айюб, следовавший со свитой в арьергарде своего воинства, сообразил, что попал в ловушку. Через вестовых он передал команду остановиться и отступить для перегруппировки. Египтяне, не успевшие выскочить на простор Палестинской равнины, стали отступать обратно на аль-Сина, освобождая тем самым проход в укреплениях, поставленных войсками халифа. И тогда в этот проход устремились монголы. За ними, мимо спокойно наблюдающих за событиями халифа Велима и князя Корнелия, рванулись аравийцы. И войско султана не выдержало и, бросая оружие и амуницию, со всех ног и копыт ринулось в сторону Каира. За ними вынужден был отправиться и сам султан в сопровождении свиты и гвардейцев. Ему нужно было успеть организовать оборону своей столицы, до которой было почти семьсот фарсахов, а это не менее четырёх дней быстрого марша...
Войска халифа выдвинулись на околицы Каира через семь дней. Вокруг города виднелись следы лихорадочного строительства оборонных сооружений. Крепостные стены, возведенные триста лет назад, обветшали, а цитадель, строительство которой началось при Салах ад-Дине, но так и не было закончено, вообще не представляла никакой фортификационной ценности. Отец с сыном совещались недолго. Осмотрев крепостные стены, они наметили место предполагаемого штурма и, не мудрствуя лукаво, этой же ночью стянули всю свою артиллерию на этот участок. Корнелий, не меняя своих привычек, назначил начало штурма на раннее утро. Эмир Лакмат аль-Сабах снова был в строю!
Тишину раннего майского утра 1228 года от Р.Х. разорвали залпы пушек. Пушки палили частью ядрами по слабым местам стены, частью осыпали картечью солдат на стенах. Но один только вид изрыгающих пламя и густой дым орудий внушил такой животный ужас защитникам крепости, что уже через два десятка залпов над стеной взвился белый флаг! А ещё через небольшой промежуток времени из ворот начал выходить гарнизон, бросая оружие под ноги победителям. Принимали пленных монголы, большие специалисты этого неблагородного дела. Последними из ворот поверженного Каира вышли султан Ас-Салих Айюб ибн-Мухамед с приближенными, женами и детьми. Султан пытался держаться гордо и независимо, но побелевшие губы выдавали страх. И боялся он не напрасно - его тут же, по команде халифа, подхватили гвардейцы и увели в лагерь. Каир заняли иерусалимцы, прочесавшие город в поисках несдавшихся солдат и мародёров. Они же и организовали патрулирование улиц и охрану дворцов.
Суд на султаном-мятежником состоялся уже на следующий день. С Айюба сорвали все знаки отличия, обрезали бороду и в таком виде провели по центральным улицам Каира. На центральной площади города, у входа во дворец, бывшего султана торжественно посадили на кол!
* * *
Корнелий в одиночестве бродил по улицам Иерусалима. Этот город стал для него родным. Это он поднимал Иерусалим из руин, это он сделал Иерусалим священным городом... За прошедшие восемь лет здесь мало что изменилось. Те же узкие улочки, те же цветники в двориках и небольшие скверы на площадях. Стайки студентов Университета в чёрной униформе, священнослужители разных конфессий, простые горожане, спешащие по своим делам. Устав, Князь вошел в Храм Единого Бога и присел на мраморную скамью. Сначала он с интересом наблюдал, как люди разных вероисповеданий заходят сюда кто за советом, кто за обретением душевного покоя, а кто, как и он, просто подумать о бренности всего живого.
Усталость уходила, на её место пришла невесомость. Корнелий не заметил, как провалился в какое-то странное состояние то ли сна, то ли медитации. Вдруг он увидел внутренним взором склонившегося над письменным столом Великого князя Владимира. Вид сына, болезненный и утомлённый, отозвался болью в сердце. Князь усилием воли стряхнул с себя наваждение, вскочил со скамьи и стремглав помчался во дворец.
