Ревизор: возвращение в СССР 34 (СИ) - Винтеркей Серж
— Ну вы и коварны… — с восхищённой улыбкой покачал головой Евгений.
— Нам с тобой за это и платят. Был бы этот Третьяков нормальным и полезным служакой, я бы его поддержал. Но он же по факту дуролом. Я проверял — он не сделал даже запрос, кто прослушку Ивлеву назначил. И по словам Соловьева, подойти к нему с чем-то, что не является его официальной позицией, принципиально невозможно. Вот скажи, нам с тобой нужен такой подчинённый на важной командной должности в нашей структуре? Разведка — это всегда было место для лучших из лучших.
— Так-то это верно… Но погодите, а если Соловьев придет на прием и все расскажет?
— Не будет у него такой возможности. После обеда, если вдруг захочет, отговорюсь занятостью. А где-то через часик ему уже будет не до этого. Побежит собираться в срочную командировку в Рязань на пару недель. Помнишь про тот инцидент на оборонном предприятии пару дней назад?
— Да… Все продуманно. Хотя… А если сам Третьяков прибежит к вам со всем этим букетом сфабрикованного компромата на Ивлева?
— Есть у меня уже одна идея, как его отшить…
— Любопытно будет посмотреть на все это.
— Ну так занимай места в первом ряду…
И офицеры отправились снова обратно на работу. Проблемы от того, что пропустили обед, не было, жены каждого заботливо готовили им собойки, которые можно будет употребить сразу после возвращения.
По пути из спецхрана заехал к Карнабеде, забрал новые изготовленные им гребенки. Затем поехал с гребенками к отцу, как и планировал до звонка из МГУ. Он был на месте, как и Кира. Пацаны мне очень обрадовались, давай сразу мне показывать, как луноход красиво стулья огибает. Понаблюдал пару минут, показывая время от времени восхищенно большой палец, да пошел к отцу с Кирой.
Начал им гребенки демонстрировать и объяснять, что это такое и для чего нужно. Любопытно, но отец вначале даже воспротивился и начал мне доказывать, что его пацаны никогда такую глупость не сделают. Ушли мы для этой дискуссии, конечно, на кухню, чтобы они нас не услышали.
— В газетах об этом, конечно, не пишут, но таких случаев полным-полно. Самый распространённый, когда дети скучают одни и ждут родителей у окна. Увидят, обрадуются, да так высовываются, что случайно и выпадают. Они же только думают, что все контролируют, а на самом деле щенята еще совсем…
Кира закрыла глаза, видимо, представив себе, как из магазина возвращается, а из окна… И, открыв глаза, так решительно насела на Тараса, что я такого ни разу раньше не видел. Она же вся такая мягкая и нежная постоянно, образцовая жена для такого альфа-самца, как мой папаша. И глаза на измены закроет, хотя прекрасно о них знает, и промолчит, даже когда есть что сказать. А тут она разительно переменилась, прямо львица, защищающая своих детенышей… Тарас при виде такой трансформации присмирел, вздохнул и пошел за отверткой и шурупами.
Первую гребенку я сам установил, чтобы отец точно ничего не напутал с другими. А то иногда, когда знаешь, что к чему, кажется, что ничего невозможно перепутать. Еще как можно!
Убедившись, что все понятно, хотел домой ехать. Куда там! Услышав от меня, что несколько часов в библиотеке просидел, Кира тут же меня за стол усадила, пока батя со следующими гребенками возился. Накормила от пуза, и еще с собой половину пирога яблочного дала. Она их в чугунной сковороде жарит в духовке, прямо, как моя мама когда-то. Вернее, как моя мама печет их прямо сейчас, учитывая, какой сейчас год. Скоро, уже скоро можно будет хоть прийти и посмотреть на мою семью. Брат у меня родится в октябре 1974. Значит месяцев за восемь до этого уже можно не бояться случайной встречи с родителями, если пойду за ними поближе понаблюдать…
Глава 14
Москва. Дом Ивлевых.
Вернулся домой, и как-то так углубился в работу, что вскоре уже и Галия пришла. Посмотрел на часы — половина шестого!
Жена пришла радостная.
— Со студии звонил режиссер наш. Все согласовано на верхах, теперь мне можно идти за оформлением командировки в Болгарию прямо с утра. Ох и обзавидуются мне завтра наши бабоньки!
— Учитывая специфику вашей организации, вряд ли там только завистью все ограничится… — предупредил я ее. А Валентина Никаноровна, что начала собираться домой, но не успела еще уйти, тут же согласно закивала. Знала уже, где Галия работает, и что-то о ССОДе явно знала. Вот так бывает, когда няня у тебя генеральша.
— Думаешь, могут меня завернуть? — огорчённо спросила Галия.
— Запросто, — честно сказал ей я, помня также и о том, что у меня с КГБ отношения ухудшились, — у тебя же должность одна из самых низких, соблазн у какой-нибудь вашей акулы может быть слишком велик. Но ты не расстраивайся особенно, если так случится. Мы и без Болгарии прекрасно отдохнем. Но все же сразу сообщи мне, если проблемы появятся. Может, что-то подскажу, чтобы попытаться их решить…
— Вот же как все непросто! — расстроилась жена.
— Да ты погоди… У меня вот обратная ситуация. Меня в Берлин гонят, хотя я совсем не хочу…
Рассказал ей про разговор с Эммой Эдуардовной, да громко, чтобы прослушка точно услышала каждое слово. Они там все равно не поверят, что кто-то за рубеж не хочет, так что можно честно говорить, что я сам думаю. Если перестали меня ценить, то пусть влезут и из вредности расстроят эту поездку, я им только огромное спасибо скажу…
Валентина Никаноровна ушла, и спустя пару минут звонок в дверь. Решил, что она забыла что-то, и отворил дверь, ожидая ее увидеть на пороге. А там снова стоит девочка щупленькая с шикарным букетом…
Так… Какой-то назойливый совсем поклонник попался…
Не дожидаясь просьбы позвать жену крикнул Галие подойти. Она тоже была обескуражена, увидев новый огромный букет. Так и сказал:
— А зачем это опять? Те еще цветы стоят прекрасно! Девушка, кто это вообще их шлёт, эти букеты?
— Я не знаю, меня тетя просила передать.
— А тетя у нас кто?
— А это тут причем? — спросила девушка и поспешно ушла.
У меня возникла мысль, что надо бы попросить Мещерякова последить за ней. Что-то мне это все не нравится. Но потом вспомнил, что он сейчас совсем другой важности делами озабочен. Можно сказать, за свой пост борется, пытаясь доказать Захарову, что компетентен в своих вопросах. И людей наверняка почти всех кинул на Дружинину… Ладно, решил, что если еще раз принесут Галие букетик, то тогда уже дерну Мещерякова по этому поводу…
Вечер прошел спокойно, но Галия ходила притихшая. И вовсе не из-за цветов, поставила их в воду в запасную вазу и забыла. Нет, она заранее готовилась к несправедливости по болгарской поездке. А я прикидывал, если так оно и случится, стоит ли мне дергать Захарова, чтобы наехал на руководство ССОД и решил проблемы Галии? Как бы он мне должен, и прекрасно знает это… Главная задача — точно знать, где возникла проблема. Если в ССОД — это одно дело, тут Захаров без вопросов поможет. А если вдруг это КГБ? С ними Захаров, узнав про это, вряд ли сразу же будет готов сцепиться. Или нет? Скорее нет, вряд ли ради такого пустяка он будет связываться с КГБ. И начнет еще и на меня посматривать с опаской, мол, чем КГБ твоя жена не угодила? Не полезет ли комитет из-за этого рыться и в прочих моих делах, в том числе, связанных с нашей группировкой?
Короче, прежде чем делать хоть шаг в этом направлении, надо крепко думать.
Москва, Лубянка.
С самого утра четверга навалилась летняя жара, люди ходили вялые и вымотанные, но старший лейтенант Соловьев стоял в отделе кадров с такой широченной улыбкой, глядя на то, как оформляют его командировочное удостоверение, что замначальника отдела кадров на всякий случай принюхался — никак офицер под мухой? Не уловив никаких подозрительных запахов, а нос у него был чуткий, он бы не упустил паров выпивки, он снова посмотрел, куда его сотрудница оформляет старлея — ну да, в Рязань. П/я В-2519. Он же Государственный рязанский приборный завод… А радости-то, радости, словно его в Сочи командируют. Надо присмотреться к этому старлею повнимательнее в будущем… Что-то с ним не так.
