Собиратель земель (СИ) - Старый Денис

Армия — это всегда система. Я не знаю ярких примеров в истории, когда высокоорганизованное войско проигрывало толпе. Кто-то мог бы сказать, что швейцарцы, даже не будучи воинами, смогли бить немецкое тяжеловооруженное войско, но это лишь доказательство моих слов. Просто тогда швейцарцы были более организованы, чем немцы.

Поэтому, во всем и везде я стремлюсь создать систему, вырабатывая четкие правила с желанием в дальнейшем написать Устав. Первый в истории. Вот только это не делается быстро, чтобы не допустить многочисленных ошибок.

Добравшись до южных ворот, еще не получивших свое особое название, я увидел всех высших командиров. Как и положено, ждали только главного, меня. А не сильно ли я возгордился⁈ Опаздываю на советы.

— Есть особые мысли? — спросил я, как только подошел к собравшимся.

Они всматриваясь в то место, где еще недавно располагалась основная часть нашего войска. Именно там сейчас и расположилось воинство Ростислава Юрьевича.

— Как ты говоришь, воевода, нужно поставить себя на место врага, чтобы понять его действия? Так вот, я бы заколол себя мечом, — сказал Ефрем и все присутствующие обнажили свои далеко не идеальные зубы, смеясь над шуткой.

Я также улыбнулся черными зубами. Черными, так как чищу их корой дуба. Хоть какая-то гигиена и профилактика заболеваний зубов. Впрочем, тут, в мире без сахара, меньше проблем с кариесом.

— Посмеялись и будет. Но Ефрем прав в том, что Ростиславу Юрьевичу здесь делать нечего. У нас полно еды, численное превосходство, учитывая ополчившихся горожан, у нас вдвое больше ратников. Если начнется осада, то мы тремя-пятью вылазками изничтожим половину войска Ростислава. Он не может этого не понимать, — сказал я и обратился к Весняну. — Приведи Мстислава, пусть увидит войско отца!

— Ты думаешь отдать Мстислава? — спросил Алексей.

— Нет, — отвечал я. — Я хочу, чтобы Мстислав Ростиславович подтвердил свое желание предать отца.

— Грех это, — пробурчал Алексей.

— Ты мне это будешь говорить о предательстве отца и сына? Как складываются мои отношения с отцом? Я сомневаться не стану, Богояру за его дерзость — смерть. А у Ростислава Юрьевича есть выбор. Он может уйти к шведам, пока это еще возможно, или к ромеям. Императору Мануилу всяко нужно войско против турков-сельджуков и бунтовщиков венгров. Русская дружина лишней там не будет, — сказал я.

— Давайте обсудим оборону, — сказал Боброк, в последнее время становящийся все более серьезным, я бы даже сказал, умудренным.

Началось совещание. Все собравшиеся уже понимали и оценили, насколько удобно воевать, если действовать согласно плану и расчетам. Да, это тяжело. Да, это ломает многие установки, может, и целое мировоззрение. Безусловно, у нас много погрешностей, несостыковок, ошибок. Однако, сильная армия, основанная на порядке и управляемости, выстраивается годами.

Это я еще не стал вводить систему знаков. А она напрашивается. Ведь удобно выставить на флагштоках комбинацию флагов, чтобы командиры с любого участка сражения видели приказ. Большинство битв этого времени, как и долго после двенадцатого века, проигрываются или выигрываются чуть ли не случайно. Командиры не имеют практически никакой возможности руководить подразделениями, после того, как только отряд выдвинулся на передовую сражения. А подкинуть резервы? Понять, где рвется и там усилить натиск? Это все достигается управляемостью во время битвы.

Княжича, сына того, кто пришел под стены уже нашего Владимира, привели быстро.

— Что скажешь, Мстислав Ростиславович? — без каких-либо подробностей задал я вопрос сыну нынешнего, пока еще новгородского князя, но уже точно не владимирского.

Молодой муж ответил не сразу. Было видно, как дергаются у него веки, как подрагивают колени. Он не мог не понимать, что сейчас одним своим словом может убить отца. Но он же не мог не понимать и того, что, не взирая на мнение сына, участь его отца решать придется мне.

— Я принимаю то, что мой отец совершил ошибки. Я уже предал его, когда подписал и поставил свою печать на обличающих грамотах. Что еще ты потребуешь от меня, воевода? — дрожащим голосом спросил Мстислав. — Я признаю верховенство великого князя Киевского, Изяслава Мстиславовича. Я готов принести ему клятву верности и служить там, где он повелит. Но я прошу тебя, Владислав Богоярович, и вас, мужи достойные, коли есть возможность сохранить жизнь отцу моему, сделайте это!

Слова Мстислава были проникновенными, был слышен надрыв, его крик души и смятение. Прониклись все. Но ненадолго.

— Ступай, князь, в храм и молись, кабы Господь даровал правильное решение, — сказал я и отправил Мстислав прочь.

Не помощник он нам нынче. Хочет ручки свои не запятнать. Понять княжича можно, даже можно и принять его позицию. Этот князь, по крайней мере сейчас, не обладает силой характера своего отца, хотя и Ростислав поддавался влиянию новгородцев. Вероятно, такой посадник, как Мстислав, великому князю может пригодиться. Хуже, если бы у княжича был бойцовский характер, и он в скором времени развязал новую смуту.

— Воевода, а с нами желают поговорить, — сказал Боброк, показывая рукой за стену города.

Все командование устремило свой взор на двух одиноко стоящих всадников. Один из них держал в руках стяг Ростислава Юрьевича. Не трудно было догадаться, что со мной хочет поговорить Ростислав. Ну, да, со мной, а с кем еще?

— Он явно ждет, что ты выйдешь на переговоры с княжичем, — высказал мнение тысяцкий Алексей.

— Веснян, готовься, поедем! — увидев на лицах собравшихся невысказанный вопрос, я решил пояснить свой выбор. — Сотник Веснян был схвачен князем и просидел в проруби по приказу Ростислава Юрьевича. Увидев его, князь может растеряться.

Через пятнадцать минут вальяжно, нарочито медленно, приняв позицию, которую я называю «гонорливый шляхтич», это когда нос задран к верху, спина идеально прямая, левая рука уперта в бок, а взгляд пренебрежительно брезгливый, я приближался к Ростиславу Юрьевичу.

Там, на пиру, когда меня пытались прогнуть, сломать, высмеять, я во многом сдержался, благодаря мыслям, что будет праздник и на моей улице. Я не собирался откровенно грубить, это привело бы только к быстрому окончанию любых переговоров. Однако, отыграться за прошлое нужно. Теперь со мной сила, я в более выигрышном положении. А Ростислав, поведя себя недальновидно, проиграл.

— Здравия желать тебе не буду, князь без княжества, — усмехнулся я, начиная переговоры.

От автора: Атмосферная боярка по авторскому миру с шикарной системой магии. Стартовал третий том, на первые два тома серии — хорошие скидки https://author.today/work/396591

Глава 14

— Грубишь, воевода, — пробасил Ростислав Юрьевич.

— А мне есть за что почитать тебя? — спрашивал я, все также вызывающе надменно поглядывая на князя.

Да, лишь поглядывая. Я специально отворачивался от парламентеров, будто они мне и не интересны вовсе. Это, наверняка, выглядело оскорбительно, но, так, в меру. А вообще, почему-то уже и перехотелось заниматься таким позерствам.

— А что, истинные Рюриковичи уже не в чести на Руси? — сквозь зубы спрашивал Ростислав. — Ты очи свои не отворачивай!

Было видно, как он переступает через свою гордыню, как жаждет наказать зазнавшегося меня. Еще недавно, а в своей дружине, так всего лишь и часом ранее, князь встречал только почитание, а сейчас я смею окунать его в жижу с грязью и фекалиями.

Все мы небезгрешны, у всех нарушена психика и, как утверждают психологи будущего, нет психически здоровых людей. А я и не претендую считаться эталоном сдержанности и во всем правильности. Да и вообще, моя прошлая жизнь, нынешняя, как и сам факт существования уже второй жизни, не может не наложить отпечаток на психике.

А еще войны не проходят бесследно для головы. В будущем война — это грязь, кровь, смрад. А что есть война в Средние века? Разве нет здесь смрада или крови? Есть. А еще в этой реальность существует очень важная отличительная особенность от будущего. Здесь господствует обреченность.