Андрей Валентинов - Когорта
– Вы можете переписать заклинание?
Келюс и сам не понимал, зачем ему это нужно. Чарова говорила о голосах духов, неизвестный фессалиец молил о ясновидении… Кажется, носитель Бегущего Солнца мог не только сбрасывать на пол мраморных слоников!
– Извольте. – Профессор быстро набросал на листке несколько слов. – Вообще-то говоря, это не греческое заклинание. Мои французские коллеги уверяют, что оно пеласгийское, а я вот посматриваю в сторону Азии…
Николай поблагодарил несколько удивленного Евгения Георгиевича и, взяв последние выпуски газет, углубился в чтение. На первых страницах печатались репортажи из Мценска. Цензура постаралась – ничто в газетных сообщениях не указывало на то, чем и как воевали войска Тургула. Слово «танки» встречалось, но на фотографии красовалась громоздкая широкогусеничная машина английского производства. Итак, войска Тургула наступали, на востоке адмирал начал перегруппировку сил, готовясь ударить по 5-й армии Тухачевского, а в Красной Столице проходила-очередная партийная неделя.
На второй странице «Харьковской газеты» Келюс обнаружил приказ военного коменданта. Отныне город можно было покинуть только по специальному пропуску. Там же была напечатана большая статья о борьбе с большевистскими шпионами, содержавшая призыв к сознательным гражданам сообщать обо всех подозрительных в только что созданное Российское Политическое Управление.
В этот вечер Николай долго гулял по городу, пытаясь разобраться в том, что удалось узнать. Кажется, его простили. Простили, разрешили вернуться, дожить до старости. Некто, он же товарищ Вечный, он же Агасфер, оказался истинным гуманистом. Почему бы и нет? Строптивый Лунин ничем не мог помешать Эксперименту Номер Два. Где-то там, в неведомой дали, остались Валерий, Ольга, курносая Лида, молчаливый лаборант Семин. Да и могла ли их маленькая когорта остановить Силу, дотоле не знавшую преград? Имеет ли право он, Николай Лунин, вести друзей в безнадежный бой?
Здесь же, на чужбине, Николай был совсем один. Так стоит ли биться лбом о стену? Правда, Фрол – тоже в одиночку – сумел каким-то чудом уничтожить Скантр Тернема… Вот если бы удалось ликвидировать и этот, спрятанный в подвале Технологического! Канал будет отрезан, генерал Тургул не сможет получать марсианское оружие. Без запчастей и боеприпасов танки и вертолеты не провоюют и месяца…
…Келюс вернулся на Окраинную и обнаружил в дверях записку от Мика. Полковник Плотников извещал Николая Андреевича Лунина, чтобы тот был готов к 3 сентября…
Когда стемнело, Николай зажег керосиновую лампу и вышел во двор, устроившись за деревянным столом, на котором горкой лежали ароматно пахнущие яблоки. В саду было тихо, даже неугомонный Рябко куда-то исчез, и Келюс впервые пожалел, что придется покидать этот спокойный уголок. Он понимал, что в его Харькове ничего этого уже нет, на месте сада наверняка стоит серое конструктивистское чудовище, все вокруг залито асфальтом, да и улица, если она уцелела, стало совсем иной. Старый, спокойный мир, краешек которого удалось увидеть Лунину, уходил безвозвратно…
Николай принес из комнаты листок бумаги и при неровном свете горящего керосина принялся набрасывать план лаборатории Технологического института.
ГЛАВА 8. ЧЕРНЫЙ ФУТЛЯР
Утренний кофе был сварен и даже начал остывать. Келюс принялся наливать в синюю фаянсовую чашку контрабандный напиток, когда с улицы послышался автомобильный гудок. Автомобили редко появлялись на Окраинной, поэтому Лунин поспешил во двор, догадываясь, что и на этот раз покой тихой улицы был нарушен из-за его скромной персоны.
В калитку входил молодой незнакомый прапорщик. Рябко робко подал голос из глубины сада и тут же затих – людей в форме он опасался особо. Офицер, увидев Николая, козырнул, поинтересовавшись, не господин ли Лунин перед ним. Келюс сие подтвердил, но прапорщик нахмурился и потребовал документы. У Николая в кармане пиджака оказалась выданная ему корреспондентская карточка. Ознакомившись с нею, прапорщик слегка подобрел.
– Господин Лунин, – произнес он торжественным тоном, – ваш родственник, Николай Андреевич Лунин, приказом командующего высылается по месту жительства. Вам разрешено свидание.
– Я… Я сейчас, – заторопился Келюс.
– Не спешите, мы привезли вашего родственника сюда. До поезда есть время, так что можете побеседовать.
Прапорщик повернулся к калитке, махнул рукой, и через несколько секунд конвоир ввел во двор деда. Комиссар Лунин с любопытством огляделся и, заметив Келюса, быстро подмигнул.
– У вас есть полчаса. – Офицер взглянул на массивную серебряную луковицу «Буре». – Я подожду во дворе.
– Может быть, кофе? – предложил Келюс, решив задобрить сурового прапорщика.
– Спасибо, господин Лунин, – впервые улыбнулся тот, – я кофе вообще не пью. Лучше книжку почитаю.
Он поудобнее устроился за деревянным столом и извлек из кармана тоненький сборник рассказов про Ника Картера.
– Ну, пошли кофе пить, – предложил Келюс деду, кивая на дверь. – Соседи ушли, в доме пусто… Крыс нет.
Последние слова он попытался произнести как можно убедительней.
– Ага, – понял тот, – кофе, вообще-то, буржуйский напиток. Но делают его пролетарии Бразилии.
Келюс плотно закрыл дверь, предварительно убедившись, что во дворе, кроме любителя Ника Картера и бессловесного Рябка, никого нет.
– Ну, здорово, Николай Андреич! – Дед крепко пожал ему руку. – Ну и путаница у нас, что имя, что фамилия!
– А ты называй меня Келюс, – предложил Николай-младший, – меня так в детстве звали.
– Ага. Ну пойдем, Келюс. Где тут твой буржуйский кофий? К счастью, напиток – дар бразильского пролетариата, еще не успел остыть окончательно.
– Выпускают? – поинтересовался Келюс, усаживая деда за кухонный стол и пододвигая ему чашку.
– Точно, – кивнул тот, осторожно пробуя кофе. – Тут целая канитель вышла…
Глотнув, он снисходительно скривился, но затем отхлебнул вновь, уже с большим удовольствием.
– Вызывают меня вчера вечером к какому-то полковнику и начинают честить. Мол, такой-сякой, вошь ядрена, пошто в Красную Армию записался? И бумажку в зубы: мол, красноармейца Лунина выслать по месту жительства в город Симферополь под гласный надзор. Смекаешь?
– Они забыли, что ты комиссар полка, – усмехнулся Келюс, – и родом из-под Костромы…
– Да какая там Кострома? Из Столицы я, понятное дело. Но ведь даже не проверили! И про веревку, что мне давно обещали, напрочь забыли. Ты хоть понимаешь, в чем дело?
– Кажется, да. Я им нужен, Николай. Ты будешь в Симферополе заложником.
– Вот контра! Ну, чего делать будем, родич? А я ведь понял, кто ты, – добавил он не без гордости. – Ты дядьки Матвея сын, стало быть, брат двоюродный.
– У меня отчество – Андреевич, – вздохнул Келюс. – А делать… Слушай!
Он помолчал, собираясь с мыслями. Объяснить происходящее молодому комиссару было не так легко.
– Месяцев девять назад белые и красные начали получать новое оружие. Вместе с оружием стали прибывать добровольцы. У белых они считаются представителями Антанты, у вас, наверное, друзьями из Коминтерна. В народе их зовут марсианами…
Взгляд деда стал внимательным, глаза прищурились, рука, державшая недопитую чашку, застыла.
– Месяца два назад помощь красным перестала поступать, и белые уже подходят к Туле…
– Ниче, мы готовы, – усмехнулся дед. – Получат раза!
– Это оружие поступает не обычным путем. Не морем и не по железной дороге…
– Знаю, – вновь перебил его Лунин-старший, – на съезде выступал товарищ Троцкий. Главная тайна пролетариата – Канал. Его уничтожили агенты мирового империализма.
– Остался один Канал – у белых. Если его перекрыть, война кончится.
– Не-а, – уверенно заявил комиссар, – не кончится. Мы – за Мировую; чтобы во всем мире, значит! Но насчет Канала ты прав. Только кто его перекроет?
– Я…
Келюс помолчал и добавил:
– И ты мне должен помочь.
– Слушаю тебя, товарищ Лунин, – чуть помедлив, кивнул дед.
– Ты заложник, белые хотят, чтоб я им помогал…
– Это ты брось! – Дед нахмурился. – Это буржуазная мораль. Пусть со мной чего угодно делают! Келюс вздохнул, развел руками.
– Так я ведь буржуй, сам же говорил! Пока ты будешь у них, я ничего не смогу придумать.
– Понял, – шепнул комиссар. – Приеду в Симферополь – и дам деру. Ищи ветра!
– Нет! – Николай быстро оглянулся. – Ты должен бежать послезавтра утром – не раньше и не позже. Иначе они могут меня не отпустить.
– Так точно! – В глазах деда загорелись веселые огоньки. – Послезавтра утром. Эх, оружие бы!.. Слушай, – внезапно встрепенулся он, – а ты сам, родич, никак на смерть идешь?
– Не знаю, – честно ответил Келюс. – Подожди-ка… Он прошел в комнату и, вытащив из-под кровати рюкзак, достал старый дедов браунинг. Потом, подумав секунду, нерешительно взял со стола листок с фессалийским заклинанием.
