Виктория Гетто - Исход
Темнеет. И довольно быстро. Рисковать? Или не стоит? Ночью в степи огонь фар виден очень далеко. Пожалуй, нет, не поеду. По моим прикидкам, до столицы ещё около сотни километров. Да и тело уже побаливает, лучше поспать. Раскладываю сиденья, превращая салон в удобное спальное помещение, надуваю матрас, беру плед. Можно спать. Но предварительно выбрасываю наружу датчики сигнализации…
Ночь проходит без приключений, и, едва рассвело и стало возможным различить дорогу, я снова в пути. Осталось чуть-чуть.
…Уставший, я выхожу из подвала на глазах изумлённых слуг.
– Ваша светлость! – раздаётся истошный вопль моей поварихи.
Горн просто валится на колени, в глазах слёзы неподдельного счастья. Ещё двое слуг простираются ниц.
– Э-э-э! Что за шуточки? Ну-ка, быстренько встали!
Слуги послушно встают, рыдая от счастья.
– Сола, приготовь мне кофе. Горн, ты со мной. Расскажешь, что тут творится. А вы… – меряю взглядом обоих парней, исполняющих у меня обязанности лакеев, дворников, мусорщиков, словом, подай – принеси. – Выгружайте машину.
Они уносятся, повариха скрывается на кухне, а мы с Горном поднимаемся на второй этаж, и я устраиваюсь в кресле. С наслаждением вытягиваю ноги. Некоторое время молчим. Старик чувствует себя в кресле неуютно. Не привык сидеть при хозяине.
В двери стучат, это Сола принесла поднос с кофе. Благодарю, наливаю себе чашечку, делаю первый глоток. Словно огонь по жилам! Повезло же нам, что на материке отыскались кофейные кусты! Причём куда более высокого качества, чем на Земле… Встряхиваю головой, которая почти мгновенно прочищается, затем задаю первый вопрос:
– Мной кто-нибудь интересовался?
Горн отрицательно мотает головой:
– Нет, ваша светлость. Удивительно, но нет. Ни разу. Как только мы запечатали особняк, ни одна тва… простите, ни один человек вашей персоной не интересовался. Я всё делал, как вы велели: зажигал свет в вашем кабинете, ходил перед окнами, думаю, никто не заметил вашего отсутствия.
– Хорошо. Я доволен. А что творится в городе?
Старик вздыхает:
– Плохо, ваша светлость. Магазины закрыты. А в тех, что работают, пустые полки. Подвоза товаров нет, потому что многие города Русии отказались признать власть Совета Республики.
– Что и следовало ожидать. – Я постукиваю пальцем по столу, слушая рассказ Горна. – А в самом городе? Стреляют?
Кивок. Потом он добавляет:
– Появилось много грабителей. Людей раздевают догола. И это им ещё везёт! Убивают ни за грош! Бандиты совсем распоясались! Вчера ограбили особняк баронессы Вельтмар. Вынесли всё. До последней тарелки.
Эту даму я знаю. Как даму? Ей уже под восемьдесят. Вдова генерала от инфантерии Вельтмара, умершего два года назад.
– А сама баронесса?
Горн опускает глаза:
– Она не пережила ограбления. Сердце не выдержало.
Немудрено… А мажордом продолжает:
– Грабят во всех концах города. Ведь полиции больше нет. Всех перебили.
– А что на фронте?
Он оживляется:
– Удивительно, ваша светлость, и гонведы, и прусы решили заключить перемирие с нами на время, пока армия не наведёт порядок в стране. Говорят, эшелоны войск двинулись к столице и городам, признавшим власть самозванцев…
– А то, что армии враждебных государств остались на своих позициях, – точно?
Горн разводит руками:
– Насколько я могу знать – да. По крайней мере, все это говорят. А сведений из армии у меня нет.
У меня-то есть… Только вот встретиться с Петром я не могу. Хотя у меня есть для него новости. Точнее, письма от его братьев и сестры. У той, кстати, уже ухажёр появился.
А что? Девушка она красивая. Даже очень… И ей уже шестнадцать. Ещё два года, и замуж выскочит. При нашем-то дефиците противоположного пола…
Качаю головой в жесте досады. Старик умолкает, принимая это на свой счёт, но я его успокаиваю:
– Это не к тебе, Горн. Это я о своём. Значит, мной не интересовались… Это хорошо. Очень хорошо. Сегодня я отдохну, а завтра покажусь на публике. Прогуляюсь по саду…
Мой особняк имеет небольшой парк вокруг здания. Простенький, с живыми изгородями.
Мажордом довольно кивает.
– Позвольте спросить, ваша светлость…
– Её величество и дочери в полной безопасности. Могу тебе в этом поклясться. В настоящее время их сопровождают нуваррские военные. Так что им ничто не угрожает… Ладно, Горн. Прикажи приготовить мне ванну. Надо помыться.
Он вскакивает со всей возможной для его возраста скоростью, быстро выходит из комнаты, а я запираю за ним дверь, включаю передатчик. Новая Русь откликается уже привычно сразу.
– Брум на связи. Прибыл на место дислокации. Без приключений. Подробный отчёт о ситуации будет через сутки. Пока одни неподтверждённые слухи. Но в городе неспокойно. Как поняли?
– Вас понял, Брум. Ваши пассажиры уже устраиваются. Им выделили дом под жильё.
– Хорошие новости. Ждите отчёт. Конец связи.
– Эй, Брум! Погоди! Тут сын к тебе просится!
– Куда?! Сюда?! Нечего ему здесь делать! Тут сейчас такая каша заварится, что самому бы ноги унести!
– Нет, пока к микрофону.
Облегчённо вздыхаю. Короткий шум, когда передают устройство из рук в руки.
– Привет, сын!
– Здравствуй, па! Как ты там?
– Нормально. Не волнуйся. Здесь пока тихо.
– Ты там не рискуй. Ладно?
– Хорошо. Не буду. Ира как?
– Как-как… – ворчливо откликается Вовка. – Ходит с пузом. Что ещё я могу сказать?
– Но-но, полегче!
– Да я всё понимаю, па. Но она такая вредная стала…
Я словно воочию вижу его обиженное лицо.
– Не обижайся. Это у всех женщин так, когда они в положении. Исключений нет. Ладно, сын. Прости, но я жутко устал.
– Да я понимаю, пап. Ты там всё же не рискуй, ладно?
– Обещаю.
Снова шум гарнитуры. Затем знакомый голос оператора связи:
– У вас всё, Брум?
– А где командир?
Слышится тяжёлый вздох, затем мне опасливо отвечают:
– Воюет с императрицей.
Я коротко смеюсь: у Аллии характер ещё тот, насколько я успел понять за дорогу.
– Ладно. Конец связи.
Я выключаю рацию, убираю гарнитуру в тайник. И вовремя. В двери уже стучат:
– Ваша светлость, ванна готова, машина тоже разгружена. Ребята спрашивают, куда складывать привезённое?
Открываю двери кабинета, передо мной Горн, за ним маячат оба парня.
– Передохните, пока я принимаю ванну. Потом распоряжусь.
Один из слуг и мажордом послушно наклоняют головы, а третий, крепкий парнишка двадцати двух лет, вдруг валится на колени:
– Ваша светлость, прошу о милости!
– Что такое?! Встань. И говори по делу.
Он поднимается и начинает тараторить:
– Ваша светлость, невеста у меня. Дозвольте её к нам привести! Раньше она горничной у баронессы работала, так та померла, а грабители Золку напужали до смерти. Дозвольте, ваша светлость! Она вас сильно не объест и по дому поможет! Прибраться али постирать, полы помыть…
Морщусь. Начинается… Впрочем, ладно. Откажи я ему – останется недоволен или уйдёт. Куда хуже, если затаит злобу и предаст…
Парень бледен, словно смерть. Ощущение, будто на эшафоте.
– Ладно. Веди.
– Спасибо, ваша светлость! Век благодарен буду!
Машу рукой:
– Можешь хоть сейчас за ней сбегать. А я – в ванную. Только там меня не беспокойте…
Любуюсь на гору привезённого с собой имущества и с удивлением думаю, как это всё удалось запихать в машину? Однако много… Ну что ж, будем распихивать. Прикинув, что к чему, отдаю распоряжения слугам. Парнишки стараются изо всех сил, особенно второй, над которым я смилостивился, и вскоре груз аккуратно уложен на положенные места. Подзываю к себе Горна:
– Тебе особое задание, как обычно.
Старик почтительно склоняется в поклоне, готовый ко всему:
– Да, ваша светлость?
– Завтра с утра надо будет походить по рынкам. Посмотреть, где что есть, сколько стоит, народу у нас прибавляется… – Бросаю взгляд на отдувающегося парня. Горн едва заметно улыбается, но так, чтобы меня не зацепить своей вольностью. – Так что… Места у нас пока достаточно. А дальше ничего не известно. Короче, нужно подкупить продуктов. Таких, чтобы могли долго лежать.
Мажордом кивает и, видя, что я закончил, интересуется:
– Что-нибудь ещё, ваша светлость?
– Особо – нет. Но если тебе попадут в руки свежие газеты или воззвания – прихвати с собой. Деньги я сейчас дам…
Уф… Наконец-то всё. Я проваливаюсь в глубокий сон без сновидений. Всё-таки устал. Неожиданно передо мной появляется лицо, точнее, поражённое личико Геры, средней дочери императрицы, когда по экрану планшета забегали Джерри и Том. И её очарованная улыбка. Прелестный ребёнок…
Просыпаюсь поздно. По сравнению с тем, как вставал раньше. Почти в десять часов утра. А завалился где-то в половине одиннадцатого вечера. Нехило я придавил. Привожу себя в порядок, сожалея о том, что вместо привычного спортивного костюма приходится напяливать на себя целую кучу дерьма: брюки, жилетку, манишку, ужасно неудобные и неуклюжие туфли. Что поделать – положение и титул обязывает. А как хорошо было дома… Ловлю себя на мысли, что наша Метрополия для меня уже дом.
