Екатерина Лесина - Адаптация
Ева мотнула головой. Она очнется. Еще секундочку и совсем-совсем очнется. Болело везде, но иначе, чем после того взрыва, из-за которого она умерла. Она оглянулась. Тушу медведки разорвало пополам. Шевелились церки и мандибулы, расползалась желтая лужа псевдокрови, а в ячейках сегментированного глаза отражалось небо, поселок и Ева.
Еву все-таки стошнило.
- Ничего. Все уже закончилось. Все закончилось, - повторял и повторял Глеб, баюкая автомат. - Закончилось все.
Ева сама видела. Разломы зарастали. Паутина тончайших побегов костенела, стягивая края ран и затыкая дыры твердыми бляшками. Торчала из земли крыша дома, и покореженный флюгер раскачивался, но все никак не обрывался. Прямо у стены дергалась еще одна медведка, пронзенная гарпуном, а третья слепой юлой крутилась на месте. Панцирь ее зиял пробоинами. В некоторых торчали металлические древки копий. То тут, то там щелкали выстрелы. Монстров почти не осталось. И последние ложились под пулями, не пытаясь уже прорвать оцепление.
- Спасибо, - сказала Ева, вытерев губы. Вкус рвоты во рту был отвратителен. - Ты мог бросить.
Глеб закинул ремень автомата на плечо и сказал:
- Не мог. Человек я или хрен собачий?
Улыбнулся. И Ева попробовала, но губы точно склеились. Глеб прав: он человек. А Тод нет.
- Стоять можешь?
Может. Ева все может. Она вообще сильная и уже однажды умирала. Это не страшно. Немного больно и все.
...прозрачная трубка вены выползала из руки и стеблем лианы обвивала металлическую стойку. На стойке покачивался пластиковый пакет, испещренный письменами. Буковок было много, но они расползались, как муравьи.
Муравьи-муравьишечки. Белые яйца, ленивые личинки под присмотром заботливых нянек, фуражиры и солдаты. А венцом пирамиды - матка. Крупная, беспомощная, способная лишь жрать и откладывать яйца.
- На золотом крыльце сидели царь... - зазвенел над ухом механический голосок. Ева хотела повернуть голову, но не смогла.
-...царевич, король... - на полуслове музыка оборвалась. Заскрипела пружина, заскрежетал язычок по стальной пластине. И чья-то рука смежила веки Евы. Но свет не погас, он пробивался сквозь тонкую кожу, принося желтизну жижи в пакете и синие буквы-муравьи.
- До свиданья, портной.
Холодные губы коснулись лба.
До свиданья, Ева. Жаль, что иначе попрощаться не вышло. А еще у твоих духов запах горелого мяса.
Тушили. Бежали, тянули ребристые кишки шлангов, катили бочки реактивов и, смешав воду с газом, заливали огонь пеной. Огонь поддавался. Люди работали.
- Ты, придурок, ты чего творил? - Глеб орал. Рядом орал. На кого?
На Тода. Зачем? Ева не знала.
- Ваши претензии не уместны, - встав на одно колено, андроид ощупывал девчонку. Заботливый. О Еве бы кто так позаботился. Она осторожно сжала кулаки и разжала. Ссаженная кожа жжется. Сукровица ломается. Надо идти в дом. В доме есть чемодан, а в чемодане есть лекарства.
- Ладно меня, но ты ж ее бросил! - Глеб ткнул стволом в Еву. Тод повернулся, смерил Еву насмешливым взглядом и сказал:
- Джентльмен всегда уступит не только место даме, но и даму другому джентльмену.
Айне подняла с земли гильзу и, внимательно осмотрев, лизнула.
- Она же погибнуть могла!
- И что?
- Глеб, успокойся, - сказала Ева, пряча руки в карманы. За разодранную кожу было стыдно. И еще за то, что ее едва-едва не убили. - У него программа. И ему действительно плевать. Ей тоже. Правда?
Пожав плечиками, Айне выронила гильзу и подняла круглый камушек. Подбросив на ладони, она перехватила камень и швырнула в Еву. Камушек стукнул по лбу, и Айне сказала:
- Теперь ты убита. Формально.
Ее улыбка, впервые за все время искренняя, добила остатки Евиного терпения. И Ева бросилась на наглую мелкую тварь. И почти дотянулась, почти стерла пощечиной насмешку.
Тод перехватил руку. Сдавил до хруста. Вывернул. Кулак его вошел в мягкий Евин живот, выдавливая из легких воздух. Еву сложило пополам. Заскулив от боли, она сползла на землю.
- Отпусти ее, - ласково попросил Глеб, передергивая затвор. И Тод послушал. Он разжал руку, повернулся, наступив на Евину ладонь, и неторопливо двинулся на дуло.
- Тод, не надо убивать, - попросила Айне, присев на землю. Она скрестила ноги и уперла локоть в колено.
Ева пыталась вдохнуть.
Глеб - нажать на спусковой крючок. Не успел. Движения Тода стали размытыми. Шлепнулся на землю автомат, проехал и остановился, повернувшись черным зрачком дула к Еве.
- Теперь что? - поинтересовался Тод и, церемонно поклонившись, предложил. - Предлагаю вам, сударь, разрешить наш конфликт, не прибегая к помощи оружия.
- Всецело к вашим услугам.
Сумасшедшие!
Кашель раздирал Еву. Зато получилось сделать вдох. И сесть. И руку с отпечатком чужого сапога спрятать подмышку. А плакать Ева не станет. Не на глазах мелкой дряни, которой любопытно посмотреть на чужие слезы. Дрянь разочарованно отвернулась.
- Останови его, - прохрипела Ева. Изо рта текла слюна, бледно-розовая как соседкины лифчики. И не вытиралась. Ева терла, а слюна растягивалась тонкой нитью. Безразмерная. И когда все-таки разорвалась, Глеб ударил.
Заводной боксер на игрушечном ринге. Двигается правильно. Бьет правильно. Не добивает только. А Тод ждет, с легкостью уходя от ударов.
- Останови! - попросила Ева, садясь. Она подтянула ноги к груди, прижала ладони к животу и повторила просьбу: - Останови, пожалуйста.
- Повреждения, не совместимые с жизнью, нанесены не будут. Теоретически, - уточнила Айне.
Сука она. И людей бы, хоть кого-то нормального, способного остановить это безумие. Она закрыла глаза, абстрагируясь, от происходящего, и замурлыкала под нос старую считалочку:
- На золотом крыльце сидели...
Когда считалочка закончилась, Ева открыла глаза. Глеб лежал, а Тод отвешивал точные и размеренные пинки. Что ж, игрушечные боксеры часто ломаются при столкновении с реальностью.
Глава 3. Дрянь такая.
Поведение человека было алогично. Исход стычки - предопределен. Правда, субъективно она длилась дольше объективно затраченного времени. Это свидетельствовало в пользу теории относительности восприятия эмоционально значимых моментов.
Тоду вывод будет интересен. Вероятно.
- Да останови же ты его! - взвизгнула Ева. До чего неприятный у нее голос.
- Скажи, ты испытываешь чувство вины?
- Я?!
- Ты стала фактическим катализатором данной стычки. Хотя я полагаю, что истинные причины лежат вне контекста твоей личности.
Изменившееся выражение лица Евы можно было интерпретировать и как согласие, и как отрицание выдвинутого Айне тезиса. И поэтому Айне ждала. Ева сдалась первой.
- Просто останови его. Пожалуйста.
- Тогда ты ответишь? Мне не хватает данных для ориентации в межличностных отношениях.
- Ну и дрянь же ты! Да! Господи, да! Я чувствую себя виноватой! И ты будешь чувствовать, если твой придурочный дроид убьет человека.
Предположение было беспочвенно. Айне не несла ответственности ни за действия Тода, ни за поступки Глеба. Но ситуация и вправду требовала вмешательства: с учетом условий нынешняя агрессивность могла быть расценена неадекватно.
- Тод, хватит, - сказала Айне. Поднявшись, она подошла к лежащему человеку, присела на корточки и потрогала разбитый нос. На ощупь кровь была мокрой и немного липкой, она имела специфический запах и вкус скорее сладковатый.
Глеб дышал, часто и неглубоко. На каждом вдохе кровяная струйка вползала в рот, а на выдохе - выползала. Айне положила руку на грудь и замерла, вслушиваясь в стук сердца.
Оно звучало иначе, чем у Тода.
- Отстань от него, - попросила тень Евы, ложась на Глеба. - Убери своего монстра. И сама убирайся Слышишь?!
Айне покачала головой. Интересно. И еще у Глеба глаза странные, со светлым кольцом вокруг радужки. От кольца отходят жгуты, которые стремятся к зрачку. Кажется, что сам этот зрачок подвесили на жгутах, хотя на самом деле он - лишь дыра.
Снова индивидуальные ощущения диссонировали с имеющимися данными.
- Да что ж ты за дрянь такая? - спросила Ева, присаживаясь. Ее пальцы трогали Глебово лицо, и шею, мяли плечи и руки. Они тоже проявляли любопытство, но иного характера, чем то, которое умела проявлять Айне. Оттолкнув обоих, Глеб попытался сесть. И Ева заботливо поддержала его за плечи. Вытащив платок, она принялась вытирать кровь с лица. Глеб запрокинул голову, опираясь затылком на Евину руку.
